Дикий - Григорий Крапивин

26

Нам предстояло проследовать в место встречи с артранскими СБшниками и передать им захваченные корабли.

Когда готовилась операция, я поинтересовался у адмирала, как нам после неё сосуществовать в пиратской среде, ведь несмотря на условия контракта о нераспространении информации, все равно могли просочиться сведения, что мы работали по заказу артранских вояк.

Тот усмехнулся и разъяснил мне все скользкие моменты.

– Ты думаешь, другие пираты не берут заказов, исходящих от различных государственных структур и их представителей? Деньги не пахнут, главное не кричать на каждом углу, что ты с ними контачишь, а то и впрямь могут устроить предъяву, а так не пойманный – не вор.

Братва частенько помогает различным дельцам, жирующим за счет государства. Такие чиновники находят контакты через контрабандистов и мутят простые схемы. Могут продать информацию о маршруте и времени прохода конвоя или о расписании патрулирующих групп, да много чего еще.

Почему бы какому-нибудь кабинетному адмиралу не продать на сторону коды доступа к подбитым кораблям? Не врагам ведь передает, тогда бы СБшники землю носом рыли, тут уже затрагиваются политические аспекты.

Так что если сами не будем об этом болтать, то никто и не заинтересуется, откуда у нас коды свой – чужой, без серьезных доказательств такие вопросы считаются моветоном, и можно получить предъяву в обратку.

После таких разъяснений я только усмехнулся, ничто не ново под луной, или под звездными скоплениями, у нас тоже молодняку промывают мозги старшие блатные товарищи о нерушимом братстве и западловстве контакта с «мусорами», а потом выясняется, что этот деятель весь срок был в активе и регулярно бегал стучать куму.

Так что за наши тылы я был спокоен, как бы СБшники не подкинули какой подляны, от этих товарищей можно было ждать чего угодно.

Сейчас, когда мы удалялись от места сражения, я мысленно возвращался к той битве, что происходила между мной и вражеским эсминцем.

В этом бою с аварским коллегой я просто ох… очень удивился. Очень это, конечно, не то слово. Впрочем, по порядку.

Постоянные игры с моими возможностями принесли неожиданный результат.

Во время боя, когда я находился в боевом трансе, произошло слияние моего разума с сенсорной и управляющей системой корабля, напрямую, без пилотских боевых имплантатов, которых у меня, кстати, и нет. Гражданских версий этих штук не бывает, а военные изымаются у пилотов по окончанию контракта на службу.

Я провалился в совершенно другое и не совсем понятное пока для меня, но очень интересное состояние. Я начал ощущать корабль как собственное тело, полностью слившись сознанием с системами корабля.

В таком состоянии я гораздо лучше контролировал движение судна. Мне стала доступна более глубокая палитра ощущений, в отличие от той картинки, на которую ориентируется в своём управлении пилот-нормал.

Теперь не было даже той мизерной задержки на выполнение команд искином, которая присутствовала раньше, маневры и огонь орудий происходили мгновенно, при малейшем моем желании.

Именно это слияние позволило не только выстоять мне в бою с более энерговооружённым соперником, но и напинать его до полного нестояния. Если б не мои эксперименты, нас бы расхреначили в самом начале товарищеского матча. Ибо противостоящий мне корабль противника превосходил в плане энерговооружённости нашего «Шустрика» раза этак в полтора как минимум.

Так что если в корабль попал бы хоть один снаряд вражеского эсминца, щит скорей всего ухнул бы сразу. Посему я принял беспрецедентное решение перевести его из боевого положения в стандартное, защищающее от пыли и мусора.

Не спешите критиковать, именно этот на первый взгляд неуместный поступок позволил мне отправить высвободившиеся мощности на маневровые движки и системы компенсации нагрузок. Ибо если бы я маневрировал с включённым в боевой режим щитом, перегрузки при моих манёврах негативно отразились бы на команде. Хотя куда уж больше, дежурная смена мостика и техник и так тяжело пережили наши танцы, что творилось в абордажной секции, оставалось только догадываться. Все до одного отливали после боя благородной зеленью на лицах.

Зато «Шустрик» смог танцевать под огнём, как, наверное, не мог со дня своей молодости. Правда, пару раз враг создавал ситуации, когда вытянуть корабль из-под удара маневровыми двигателями я не мог, тогда приходилось опираться на главный двигатель. Перегрузки становились запредельны, я сам был на грани провала в беспамятство. Но как говорится, в такой ситуации пусть меня лучше осудят, чем понесут четверо. Главное, что мы остались живы, а здоровье можно и в медкапсуле поправить.

На пятые сутки нашего пути пришел сигнал с «Гуся», что к нам присоединилось сопровождение. Артранцы выслали разведывательный фрегат нам навстречу, который и опекал нас весь остаток пути, продлившийся еще семь суток.

В точке рандеву нас поджидала патрульная группа ВКС империи Артран и три тягача наподобие наших. Обменявшись кодами, группы кораблей начали сближение, а с «Гуся» стартовал бот по направлению к имперскому крейсеру. Пока адмирал отчитывался перед кураторами, тягачи начали перегрузку, а наши искины вовсю сливали информацию своим настоящим хозяевам. Препятствовать этому мы не могли, и только оставалось надеяться, что ничего крамольного эти суки сообщить не смогут.

Когда практически все работы по перегрузке были завершены, мне пришел приказ от Гар Тура, проследовать на крейсер артранцев. Чуйка моя молчала, но ничего хорошего от этого вызова я не ожидал.

Оказавшись на крейсере, я был сопровожден в каюту, где уже находились два СБшника и наш адмирал, тот старался на меня не смотреть, и я понял, что от него помощи ждать не приходится.

Один из СБшников пригласил меня присесть и, пристально уставившись мне в глаза, начал свою речь:

– Дик Чел, информация, снятая с искинов ваших кораблей, дает нам основание предполагать, что твой потенциал псиона сильно возрос, и ты уже перерос пиратскую команду, считаю, что такое бездарное использование подобного ресурса граничит с преступлением.

При этих словах он покосился на Гара, но тот все так же рассматривал свои ботинки, я таким адмирала еще никогда не видел, сейчас он себя вел, как провинившийся школьник.

– Меня вполне все устраивает, – отвечал я, – мы выполняем условия нашего договора, а мои способности помогают это сделать немного лучше.

– Тебя, может, и устраивает, но не забывай, ты подписал контракт на беспрекословное исполнение всех приказов, исходящих с нашей стороны, и не ты один, кстати.

При этих словах он опять уставился на Гара.

– А сокрытие важных сведений является нарушением этих приказов, – проговорил он, буравя макушку адмирала. Тот продолжал отмалчиваться, и я не знал, как помочь ему выкрутиться из этой ситуации. Пришлось импровизировать.

– Я так понимаю, что адмиралу вменяется в вину сокрытие сведений о моем усилении, я правильно все понял?