Аварийная команда - Роман Глушков

Снова волна недовольства прокатилась по террасе. На сей раз его причина была неясной, ведь Охрипыч вроде бы никого не оскорбил и вообще не сказал ничего крамольного. Впрочем, Феб не стал держать подсудимых в неведении и объяснил, что кроется за чемпионским гневом.

– Вот теперь ты несешь бред, шатун! – заявил координатор. Его левая голова, которая, похоже, ничего, кроме эмоций, не выражала, презрительно фыркнула. – Мы явно ошиблись, сочтя тебя разумным. Где это видано, чтобы шатуны или чемпионы добровольно покидали Ядро ради того, чтобы обосноваться в какой-то Проекции? Представить такое еще сложнее, чем исчезновение Источника. Двигаться не к Свету, а наоборот – противоречит самой нашей природе! Такое движение возможно лишь в принудительном порядке, при помощи Катапульты. Но ни один из чемпионов никогда не катапультировался из Ядра по собственной воле!

– Нацельте Катапульту туда, где была наша Проекция, и мы докажем любезным чемпионам, что говорим чистейшую правду, – клятвенно пообещал Хриплый. – Конечно, нам очень нравится в Ядре – здесь так… необычно… Но, извините за прямоту, Трудный Мир всегда был и будет для нас привычнее и роднее.

– Ложь, ложь и еще раз ложь! – закричали, перебивая друг друга, Мус и Зок. – Как можно желать вернуться в мир, где надо тратить столько сил даже на банальное передвижение, а обитатели обладают хрупким и неуравновешенным в пространстве телом? Разве можно предпочесть величайшую гармонию Ядра чудовищному хаосу вашей Проекции? Абсурд!

– Тогда не лучше ли отправить нас мучиться туда, чем бессрочно гасить в Ядре, растрачивая впустую ценные световые ресурсы? – тут же внес конструктивное предложение смекалистый прапорщик.

Два Фебовых лба синхронно наморщились, а лица в задумчивости напряглись. На протяжении этих нескольких секунд затишья во мне успела зародиться надежда, что предложенная нами для самих себя экзекуция будет воспринята чемпионами на ура. Впрочем, надежде этой, как и большинству ее предшественниц, тоже не суждено было сбыться. Какой логикой руководствовался сейчас Феб, неясно, но прапорщицкая показалась ему неубедительной. Поэтому он категорично пресек нашу отчаянную инициативу.

– Наказание вам уже определено! – заявил двуглавый горбун, отринув навеянные на него Охрипычем сомнения. – К тому же Гашение не расходует световые ресурсы, а, наоборот, помогает нам их экономить. Ты опять несешь свой обычный бред, шатун.

– Но ведь мы могли бы оказать вам еще одну большую услугу: помочь в поимке беглого преступника Рипа! – ухватился прапорщик за последнюю соломинку. – При нашем содействии вы схватите этого мерзавца гораздо быстрее!

На сей раз трибуны разразились не гневом, а хохотом. Вот только легче нам от этого не стало. Смех чемпионов не предвещал ничего хорошего. Так могли смеяться лишь над кончеными аутсайдерами, которым, сколько они ни рыпайся, не светило в жизни абсолютно никаких перспектив.

– А кто вам сказал, что Рип еще не пойман? – с издевкой осведомился Феб, потешаясь над шатунами вместе со всеми. После чего просветил нас и по этому вопросу: – Мы схватили приговоренного к Катапультированию адаптера вслед за вами. И поскольку количество его преступлений выросло, приговор Рипа был спешно пересмотрен, заменен на Бессрочное Гашение и приведен в исполнение аккурат перед рассмотрением вашего дела. К сожалению, ваше предложение безнадежно запоздало, поэтому не обессудьте!

– Уникальность! – подсказала Банкирша Хриплому. – Попробуй убедить его в нашей уникальности и ценности для их гребаной науки!

– Уникальность?! – переспросил Феб, расслышав поступившую «адвокату» подсказку. – О какой уникальности ты ведешь речь, шатун? Кем вы станете после того, как мы отнимем у вас Концептор? Обычными шатунами, только и всего. Наивно полагать, что Держатель станет перенацеливать Катапульту, чтобы забросить вас обратно в Проекционный Спектр.

– А как же Концептор? – вырвалось у Агаты. – Как же тогда Пуп вернет его на место?

– Для установки Концепторов существуют иные технологии… Однако не думаю, что Пуп станет воссоздавать разрушенную Проекцию. Даже обмани вы нас и сумей добраться до Держателя, все ваши усилия, скорее всего, оказались бы тщетными.

– То есть как это? – оторопел прапорщик.

– Обыкновенно, – ответил чемпион. – Во время исчезновения Проекций Держатель, смягчая негативные последствия, перестраивает Рефлектор к изменившимся условиям. Процесс этот сложный. Ни нам, ни тем более вам его не понять. Восстановление Концептора потребует от Держателя намного больше усилий. Поэтому ему проще сразу расселить внепроекционных шатунов по соседним Проекциям, чем возрождать исчезнувший мир. Вот если бы приток шатунов к Ядру усилился, тогда – другое дело. А пока мы без проблем обходимся современными мощностями Спектра и даже можем время от времени сокращать их. Не специально, а лишь от случая к случаю, как, например, сегодня.

– Но Рип уверил нас, что расселение внепроекционных шатунов происходит не сразу! – воскликнула Банкирша.

– Кто, Рип?! И вы поверили преступнику? Разумеется, он вам солгал! Для чего, спрашивается, Пупу тянуть с расселением? До последнего надеяться, что кто-то принесет ему утраченный Концептор, как это якобы вдруг вздумалось вам? Какая чепуха! Ваш отныне бесполезный Концептор в лучшем случае отправится в архив Держателя, а в худшем… Догадайтесь сами.

Данное известие напугало и огорчило меня сильнее, чем грозившее нам Бессрочное Гашение. В словах Феба было куда больше здравого смысла, нежели в уверениях Рипа. И от того грядущее пожизненное заключение в незнакомой тюрьме стало казаться вдвойне горше. Куковать вечность в тюремной камере, зная, что все самое дорогое для тебя обратилось в прах… Вот он каков, уготованный тебе Ад, Лингвист. Получи и распишись.

Плечи Охрипыча безвольно поникли. Это означало, что переговорщик исчерпал все аргументы и даже последний – угроза уничтожения нами Концептора, – не давал гарантии, что мы возьмем контроль над ситуацией.

– Хоть ругайся, хоть флиртуй, все равно в итоге… – Хриплый не договорил, обреченно вздохнул, но потом все же закончил свой пессимистичный каламбур. В три скупые буквы всемирно известного бранного слова прапорщик вложил столько горестных чувств, сколько иной актер вкладывает в целый монолог Гамлета. – Все пропало, шеф! Гипс снимают, клиент уезжает… Что ж, браток, доставай волыну. Юрьевна, шашку, то бишь Концептор, – наголо! Посмотрим, насколько эти гниды действительно дорожат списанными в утиль Вселенными!

– Минутку, Охрипыч, – придержал я товарища. – Ты захватил с собой воду, как собирался?

– Захватить-то захватил, да что толку? – без энтузиазма ответил прапорщик. – Перед смертью не надышишься, перед Гашением не напьешься… Нам бы сейчас не воды, а водки тяпнуть – помянуть Землю-матушку, мир ее праху, да в казематы, эх… А ну постой, браток, что ты сказал?! Едит твою мать! – Скумекав, что к чему, он шлепнул ладонью себя по лбу. – Весь ум из головы повылетал со всеми этими «хертурбациями»! Эй, студент, где бутылка, которую я тебе на берегу доверил? Только не вздумай сказать, что ты ее возле лифта вместе с балластом выбросил! Будешь тогда у меня все Бессрочное Гашение в упоре лежа отжиматься!