Рыжая-бесстыжая - Галина Владимировна Романова

– А что там? – Борис сделал крутой поворот и с удивлением покосился на спидометр.

– А там, мой милый, заплеванный пол в фойе, прокуренный вонючий коридор. Загаженное очко на сорок человек в конце коридора и прочие, прочие, прочие удобства. Думаешь, я от хорошей жизни во все тяжкие пустилась?..

Лиза вдруг опасливо покосилась на своего спутника, а ну как опять осерчает да отшлепает по заднему месту. Но тот, казалось, пропустил ее неосторожные слова мимо ушей, а все что-то дергал и дергал правой ногой.

– Что-то не так? – Она покрутила головой, вглядываясь в уличные постройки. – Ты не там свернул, Боря!

– Молчи лучше, Лизка! Лучше молчи! – Он судорожно сглотнул и попробовал перейти на вторую передачу, но рычаг переключения передач отказывался работать, и автомобиль продолжал набирать скорость.

– Тормоза?! – ахнула Лиза, внезапно прозрев. – Да?! Нам теперь что, конец?!

– Да нет пока, малыш. – Он нервно хохотнул. – У меня бензина мало было в баке, может, сейчас заглохнет тарантас…

Тарантас его, может быть, своевременно и заглох бы, не случись на их пути крутого поворота. Обнаружив поворот, когда до него оставалось метров двадцать, Борис лихорадочно принялся озираться. Сворачивать было некуда: по обе стороны дороги, тесно сплотившись, шли дома частного сектора. Сворачивать на такой скорости на повороте было смерти подобно. Равно как и не сворачивать – впереди был крутой обрыв.

– Боренька-аа, – просипела Лиза, цепляясь за его руку. – Что теперь-то?!

– А теперь, Лизок, нам мандец! – почти весело пробормотал он и вдруг ни с того ни с сего ляпнул: – Лизка, а я ведь действительно люблю тебя… хотя ты и шалава.

– Господи, господи!!! – лихорадочно забормотала Лиза, не замечая, как из глаз заструились слезы. – Я не хочу умирать!!! Я не хочу!!!

Почти в то же мгновение ровная земля под колесами их автомобиля закончилась, и заросший бурьяном овраг с бешеной скоростью полетел им навстречу…

– Филя! Можно тебя на минутку? – Вид у поварихи Шуры был донельзя таинственный и весьма напуганный.

– Да готовь, что захочешь! – оборвал он ее раздраженно. – Нашла время меню согласовывать! Ты знаешь, который час?! Пошла вон!!!

Шура обиделась, но из его спальни не ушла, а бочком-бочком приблизилась к кровати, на которой, не сняв ботинок, возлежал ее хозяин, и шепотом произнесла:

– Они сбежали!!!

– Кто? – не сразу понял он.

– Шалава эта с Борькой! Сначала все по дому шастали, даже ко мне заглядывали, а я притворилась, будто сплю, они и ушли. Долго блуждали. Минут десять. Во все щели заглянули. А потом, значит, я в окошко выглянула, а они машину выгоняют. Я было закричала на них, да разве через стекло услышат! Сели и уехали…

– Да? – Филон на мгновение вроде бы проявил интерес, но потом вновь равнодушно махнул рукой. – А черт с ними! Пускай едут, куда хотят! Мне плевать и на девку эту неблагодарную, и на пацана. Все равно я ему не доверял. Все у тебя?!

Шура часто-часто заморгала белесоватыми ресницами и, отрицательно покачав головой, тихо пробормотала:

– Нет, не все…

– Шурка, давай быстрее, достала уже! – Он поморщился, словно от зубной боли, и накрылся сверху подушкой. – Я спать хочу!

– Эх, Филя, Филя! Что ты за человек! – все-таки не удержалась от нравоучений оскорбившаяся до глубины души Шура. – Кабы не был ты мне родней, давно бы ушла от тебя. Грубиян!

– Ушла бы… – передразнил он ее. – Куда тебе идти-то, фекла?! Мужик выгнал из дома, дети с тобой не знаются. Сиди уж, где сидится, да не зарывайся особо, пока я добрый… Тоже мне обиженная! На обиженных знаешь, что кладут?

– Мне ли не знать… – Шура скорбно поджала губы и решительно направилась к двери. – Спи себе, придурок! Спи! А кабы не я, то и тебя бы не было сейчас, и дома твоего сраного!..

– Придурок?! – озверел мгновенно Филон и подскочил на кровати. – А ну вернись, паскуда неблагодарная!!!

Шура замерла у двери и не без удовольствия наблюдала за тем, как ее родственничек мечется по своей спальне. Пусть таким вот примитивным способом, но ей все же удалось привлечь его внимание к своей скромной и незаметной персоне.

– Я те, б…ь, дам придурка! Ишь, разговорилась!.. Придурок!!! – Он остановился и вдруг схватился за сердце, видимо, окончательно выдохшись. – Чего там насчет дома базарила? Говори да проваливай к горшкам своим и поварешкам. И попробуй сегодня что-нибудь пересолить, гадина!!!

Последнее он добавил, конечно же, исключительно по злобе. Знал ведь, как никто, что Шура образцово-показательная повариха. И за все то время, что она жила у него, ни разу не нарушила дозировку соли или сахара. Но попробуй смолчать, когда злоба всю душу вымотала.

– Будешь слушать или орать продолжишь? – смиренно поинтересовалась Шура.

– Валяй! – буркнул он почти виновато и упал ничком на кровать.

– Когда эти двое, значит, уехали, я встала, – начала она свой обстоятельный рассказ, – и пошла проверить, все ли на месте. И знаешь, что я обнаружила?!

– Ну что?! Что?! Так и будешь кота за яйца тянуть?! – не выдержав, вновь рявкнул Филон.

– Газ!!! Газ был открыт! – Шура сделала страшные глаза.

– И чего?! – Он скорчил физиономию, которая обычно бывает у людей, вынужденных общаться с идиотами. – Ты на дню по сотни раз это делаешь!

– Да, но при этом я еще и спичку зажженную подношу. – Губы ее обиженно задрожали. – А эти двое сделать этого не удосужились! Все конфорки были открыты! Все!!! Духовка распахнута. Все краники повернуты, но огня не было. Теперь до тебя доходит? Кто-то хотел поднять этот дом на воздух. И, думаю, что ты догадываешься кто…

– Шурка! – Филон приподнялся на локтях и с самым виноватым видом попросил: – Ты не обижайся на меня, ладно? Ах скоты!!! Чего удумали?! Дождались, когда мы все срулим отсюда. Открыли газ и смылись… Чего хотели-то, не пойму?

– Спроси у сыщика, – посоветовала Шура, берясь за ручку двери. – Он тут все вынюхивает, высматривает. Не нравится он мне…

– Почему, Шур? – Филон наконец-то проникся и решил прислушаться к советам своей кухарки. – Расскажи поподробнее…

– Я сначала думала, что он тобой приставлен за Борькой наблюдать, а он и за тобой приглядывает.

– Когда же он успел-то? – совершенно искренне удивился Филон. – Сутки всего лишь одни в доме.

– Перед отъездом все в кухне топтался. Потом, только вы приехали, ты к себе пошел, а он ни фига подобного. Он в Борькину комнату. Потом в столовой все что-то по шкафам рыскал…

– Да? И чего же ты ему по ручищам не надавала?

– Надаешь тут, как же! Я же у тебя дура дурой…

– Ладно, ступай, Шур. Устал я. От всего устал. Одна херня кругом…