Вохштерн - Антон Клеттин

— Хорошо. Пусть будет артефакт. Все равно я тебе обязан. И так верну хоть часть долга.

— Тогда собирайтесь. Через десять минут выдвигаемся.

Справились они гораздо быстрее, так как за эти пару дней вещами особо обрасти не успели. Ну а дальше, с моей стороны начался настоящий цирк. Я арендовал закрытый экипаж, внутри закрыл глаза всем троим плотными повязками, а затем минут двадцать мы кружили по городу.

После чего приказал остановиться неподалеку от трактира, в котором жили наши бойцы. И там, в укромной, заранее присмотренной подворотне, я переправил всех троих внутрь убежища. Все ради маскировки. Слишком много становилось посвященных в тайну бункера, вот я и изворачивался, как мог.

Прежде чем передать Ольту с Ристом Лисаре, я отозвал девушку в сторону и провел ей краткий инструктаж как с теми быть, что можно говорить, а чего ни в коем случае.

Затем, отвел Глинора в нашу импровизированную оружейную, в роли которой теперь выступал тайник в кабинете бывшего владельца. За последнее время мы знатно так разжились всякой разной амуницией, так что выбрать было из чего.

Ну а потом, вернулся в свою комнату, где рядом с кроватью находился еще один пространственный сундук, в котором томился бедняга Арнвальд.

Его я планировал выпустить после клятвы на артефакте верности, однако, влез Глинор со своей просьбой, а энергии оставалось как раз на один обряд. Поэтому, сейчас мне предстоял нелегкий разговор со своим бывшим резидентом. Если я пойму, что он по-прежнему не надежен, то придется выкручиваться без людей «купца Арна». Чего мне очень не хотелось, так как на будущую «милицию» я возлагал огромные надежды.

Не сказать, что разговор у нас получился простым. А все потому, что Арнвальду в его импровизированной тюрьме было нечего больше делать, кроме как вспоминать былое. И, видимо, столько неприятных моментов было в его жизни, столько вещей, о которых он жалел, что мой бывший резидент натурально расклеялся. Честное слово, когда я открыл крышку и услышал странные шмыгающие звуки, то первым делом подумал, что пленник простыл. Но нет, этот взрослый и сильный дядька, бывший наемник… Плакал.

Ох, сколько сил я потратил на то, чтобы привести его в чувства. Все без толку. Он сидел, уставившись в одну точку, твердил как он виноват перед людьми в целом, и передо мною в частности. Честное слово, я готов был уже сдаться, но положение спас Глинор, вовремя забредший в комнату. Постоял немного на пороге, посмотрел на раскисшего взрослого мужика, а после спокойно попросил:

— Талек, будь добр, выйди ненадолго.

Я с сомнением покосился на отставного лейтенанта, но спорить не стал. У меня не получилось, так может у того получится? Вышел из комнаты и направился на кухню, где две хозяюшки мгновенно усадили меня за стол и накормили шикарнейшим деревенским супом с куриными потрошками (и когда только успели наварить?).

О чем конкретно беседовали Глинор и Арнвальд я так и не узнал. Ни тогда, ни после. Говорили оба на эту тему неохотно. Но, разговор этот оказался достаточно эффективным — Арнвальд перестал походить на Пьеро. Жаль только, что командовать своими людьми он сейчас был совершенно не способен. О чем мне прямо заявил бывший староста.

К счастью, и эту проблему удалось решить, пусть и частично. Мой бывший вохштернский резидент был человеком продуманным, и еще по дороге сюда предусмотрел возможную смену командира его отряда, поэтому, отдал соответствующие приказы своим сержантам. Так что теперь было достаточно одного его письма, для того чтобы передать руководство Глинору.

А вот с личными бойцами «купца Арна» все было не так радужно. Они подчинялись только своему «шефу» и никаких инструкций он им не оставлял. Но я был рад и этому. Несколько десятков опытных наемников лишними в нашей ситуации не будут.

Отправив Глинора за его новыми подопечными (предварительно, не забыв провести обряд верности), я направился в трактир, где столовались наши бойцы. Там собрал весь свой «штаб», и нескольких словах объяснил, что и как нам предстоит делать в ближайшее время.

Реакция оказалось разной. Кто-то, как Карвен, лишь неодобрительно качал головой, кто-то, как Гральф усиленно обдумывал сложившуюся ситуацию. Лишь Ирвона была абсолютно спокойна. И, пусть и для нее многое из сказанного мною было новостью, но свой выбор она сделала давно. Вот и не переживала попусту.

Дождавшись, пока все более-менее осознают новую реальность, я начал отдавать распоряжения:

— Ирви, бери под свое командование тех бойцов, что ходили с нами в ночной рейд. Всех, кроме отряда Карвена, Гральфа и Тьюриха. Вашей задачей будет успокаивать самых дерзких. В средствах не стесняйтесь, но и сильно не увлекайтесь. Карвен, на тебе твой собственный отряд и Чез. Не бойся нагружать его работой, но в опасные дела пока не впутывай. Тьюрих, тебе отходят все остальные наемники, кроме отряда Арнвальда. Сам разберись как их переформировать.

— А что с самим Арнвальдом? — Поинтересовался Гральф, явно переживающий за своего старого приятеля.

— С ним все более-менее в порядке. — Успокоил я здоровяка. — Но командовать он пока не сможет. Вместо него будет Глинор. Помните, я рассказывал?

— Помним, — за всех ответил мой генерал. — Кстати, ты не сказал что делать мне.

— На тебе, как и всегда, общий контроль. Пока отсюда, а после, когда бургомистр сделает нужные объявления, думаю, найдем помещение.

— И когда он их планирует сделать?

— Да уже скоро. — Улыбнулся я. — Вот прибудет к нам Глинор, и двинемся потихоньку на магистратскую площадь, а там и бургомистр подтянется. Так что давайте, ребятушки, собирайтесь. Пора нам за дело браться.

* * *

Тяжелый и страшный это был день для вохштернского люда. Утром случилось страшное — не проснулись многие из тех, от кого зависела жизнь города. И быть бы беде, но, к счастью, нашлись те, кто не испугался, и после «Смертной Ночи» как ни в чем ни бывало вышел на работу. Этот пример вдохновил других людей. И город, зависший на грани паники, потихоньку начал возвращаться в привычное жизненное русло.

А потом, когда ночные события стали казаться лишь дурным сном, на улице появились отряды стражи. Они ходили из дома в дом, из таверны в таверну, из лавки в лавку и вежливо (что было для них ничуть не характерно) звали людей прийти сегодня на закате на магистратскую площадь. На которой бургомистр, единственный выживший из магистратского совета, будет держать речь перед жителями города.

Это было необычно, непривычно, но очень своевременно. Люди, как бы не старались жить по-старому, сделать этого просто не могли. Они жаждали ответов. Поэтому, к магистратской площади народ стал стягиваться задолго до того, как там, в окружении странных вооруженных людей, с зелеными повязками на плече, появился сам бургомистр. Был он мрачен, хмур, и сосредоточен. И точно такими же мрачными были его слова:

— Друзья! Жители великого Вохштерна! Этой ночью в наш дом пришла беда. Страшная беда. Этой ночью подло, при помощи злого колдовства, были убиты наши с вами соседи, добрые граждане великого и свободного города. Те, на чьих плечах лежало бремя его защиты. Убиты презренными фельзенскими выродками. О да, они давно уже точат зубы на наш великий город. Но знаете, что я им скажу? Не дождутся!

* * *

— НЕ ДОЖДУТСЯ!!! — Радостно подхватил народ, собравшийся на площади.

Я, наблюдая за этим только покачал головой. Никаких тебе доказательств, никаких фактов, лишь слово авторитетного человека, и все, толпы верят, что сказанное — это истинная правда.

И хотелось бы сказать, что все это из-за дремучего средневекового сознания. Но нет, даже на Земле, в XXI веке подобные уловки работали без особых проблем.

— Поэтому я, избранный народом, бургомистр великого и свободного города Вохштерна, объявляю войну Фельзену и его прихвостням. Вы со мною, люди? Отомстим врагу? Не дадим чужакам распоряжаться в нашем городе?

— ОТОМСТИМ! НЕ ДАДИМ!

— Подчиняясь вашей воле я беру на себя бремя военного диктатора! Враг будет повержен! Мы победим!

Ну вот и все. Власть официально сменилась. Легко и просто. И пусть кто-то попробует оспорить новый титул господина Барога. Мы, как народная милиция, вмиг этому умнику объясним всю глубину его заблуждений.

Я достал из кармана шкатулку, через которую держал связь с пречистым Амьеном, и задумчиво на нее уставился. Зачем