Логово Тьмы - Дмитрий Казаков

Рядом с Лианнотом гарцевала на изящной лошадке Саттия. Колчан висел на боку, торс закрывала легкая кольчуга. В сторону Рендалла девушка даже не глядела, лицо у нее было равнодушно-скучающим.

Опять запели трубы, и перемещения отрядов в лагере и вокруг него перестали быть хаотичным. Все двинулись в одном направлении – на юго-запад, туда, где между городом и опушкой леса находилось большое поле, засаженное чем-то вроде капусты, но с темно-фиолетовыми кочанами.

Именно здесь тар-Синаэс собирался встретить врага. Нагхов пока видно не было, но сенешаль вел себя так, будто они рядом. Войско строилось, в середине занимали позиции ополченцы, вооруженные кто чем. У флангов скапливались доспешные всадники, но мало их было, слишком мало. Лучники тащили и ставили легкие рогатки, что хоть на какое-то время сдержат врага и позволят выпустить еще одну, а то и две-три стрелы.

Воины появились и на стенах Ла-Малады, но подробности от опушки, где расположилась сотня Олена, разглядеть не удавалось.

– Стоим, ждем! – прорычал Лианнот, и колонна всадников с копьями замерла, обученные могучие кони застыли, как изваяния.

Над дальним лесом с истошными криками взвились птицы, и на открытое место вышли первые нагхи, разведчики в легких кожаных доспехах. Они осмотрели готовое к сражению войско эльфов и исчезли в зарослях. А потом узкая горловина уходящей на юг дороги начала выплевывать воинов сотня за сотней.

Шагали пехотинцы с длинными, узкими щитами и метательными топорами. Ехали всадники на могучих ящерах, чья желто-зеленая чешуя блестела на солнце, а головы были размером с бочку. Реяли черные знамена, на которых пламенел диск солнца, пронзенный мечом.

Нагхи превышали сельтаро числом, и атаковать их нужно было до того, как войско Солнечного острова развернется. Сенешаль герцога тар-Ахтиона понимал это едва ли не лучше всех.

Заныла труба, и лучники бросились вперед. Взлетели в воздух первые стрелы, кто-то в рядах нагхов упал. Но узкие черные щиты дружно поднялись, сомкнулись, образовав стену без единой щелочки. И отряды врага поползли на стрелков, точно огромные злые черепахи.

Лучники не стали ввязываться в бой, отошли за рогатки, продолжая осыпать нагхов дождем стрел.

– Чего они хотят? – прошептал Олен, пытаясь осознать, какой план боя избрал командир орданов.

Развернулась кавалерия нагхов, и ящеры, медленно набирая скорость, побежали вперед, от их скачков задрожала земля. Нагнулись мощные головы, украшенные рогами, открылись пасти, полные острых зубов. Захрустели под лапами лиловые кочаны, брызнул из них сок.

Ополчение сдвинулось теснее, из его первых рядов выдвинулись длинные тяжелые копья. Разогнавшихся чудовищ они вряд ли остановят, но, скорее всего, ранят, заставят сбавить скорость, а это позволит…

Довести мысль до конца Олен не успел.

Нагхи нанесли магический удар.

Из зарослей поднялось облако темного дыма, похожее на рой мошкары, и, обгоняя своих воинов, поплыло к позициям сельтаро. Его не остановил хлынувший из ясного неба дождь, а едва дым опустился на ряды гоблинов, эльфов и прочих роданов, оттуда донесся многоголосый крик ужаса и боли…

Часть копий опустилась, другие продолжили торчать, в глубине строя возникла какая-то свалка. Заревели трубы, и на этот раз их голос прозвучал тревожно, чуть ли не панически.

– Малдита сеа! – рыкнул сотник. – Эспуэла![31]

Прозвучал короткий лязг – десятки воинов опустили забрала. Олен сделал это, не отстав от соратников. Захрапели кони, могучие и выносливые, способные не просто нести на себе всадника в тяжелой броне, а еще и делать это галопом. Колонна двинулась вперед, на ходу перестраиваясь в клин. Его острие может пробить любой строй, длинные копья сокрушат какой угодно доспех.

Рендалл повернулся всем телом, чтобы глянуть назад. Увидел, что Саттия осталась на месте, на душе стало немного легче.

Чаша весов тем временем склонялась в сторону орданов. С ополчением, судя по воплям, происходило нечто ужасное. Стреляли непревзойденные лучники эльфов, но и они не могли остановить нагхов.

Упало одно чудище, утыканное стрелами, затем второе, но прочие не замедлили шага. Продолжали топать пехотинцы, и топоры с черными лезвиями полетели навстречу белоперым стрелам. Один из ящеров заревел и рухнул, дергаясь и молотя хвостом, его чешую пробили вылезшие из внутренностей багровые пузыри. Маги эльфов, похоже, заставили вскипеть воду во внутренностях громадного зверя.

Затем сотня ушла дальше, панорама схватки исчезла, остался только небольшой участок поля боя, видимый через щель в забрале.

Флор мчался, тяжело бухая копытами, рядом скакали прочие воины. Олен справа чувствовал одного, слева другого, и в душе его дивной птицей пел восторг, дикое упоение конной стычки! Казалось, что сейчас они смогут все, раздробить скалу, ворваться в Небесный Чертог, рассеять в тысячу раз большее войско. За спиной точно выросли крылья, мир растворился, пропал. Остался лишь бьющий по глазам ветер и топот копыт…

А потом ряды сбились еще плотнее, так что всадники чуть ли не соприкоснулись стременами. Копья опустились, длинные, чуть ли не в локоть наконечники кровожадно блеснули. Брошенный навстречу топор выбил из седла сельтаро, другой задел Олена по шлему…

Чудовищный грохот перекрыл шум сражения. Рендалл увидел, как копья ломают, крушат узкие щиты, как погружаются в глубь строя нагхов, точно в плоть. Древко в руке дернулось, словно попытавшись вырваться, но он удержал, навалился всем весом, всем сердцем желая в этот момент убить как можно больше нагхов.

Клин из закованных в доспехи всадников глубоко врубился в строй пехотинцев. Первые ряды снесло, и под копытами захрустела плоть не устоявших на ногах воинов. Остановить этот вал из смертоносной стали и впрямь смогла бы разве что фаланга гномов, где щиты связаны друг с другом цепями, а каждый из бойцов не просто могуч, а еще умеет все и знает, когда и что ему делать.

Копье с треском переломилось, щепка оцарапала Флору шею, тот негодующе заржал.

– Зараза, – прохрипел Олен, отбрасывая бесполезное древко и выхватывая из ножен меч.

Порыв конницы угасал. Пробив и растоптав сотни врагов, всадники замедляли ход, а нагхи и не думали бежать. Они словно не видели, что случилось с их сородичами, и шли вперед, не зная страха.

Брошенный топор угодил в бок, доспех заскрежетал, кольчуга впилась в тело даже сквозь акетон. Олен зашипел от боли, мощным ударом срубил голову самому быстрому из нагхов, отразил удар второго, третьего, а потом и вовсе завертелся в седле, точно белка в колесе.

Таранный наскок, призванный сокрушить и рассеять врага, успеха не достиг. Нагхи забыли об атаке, но не отступили, потеряли сотни воинов, но не утратили боевого духа. Они бросились на остановившихся всадников со всех сторон, а те принялись отбиваться.