В тихом омуте - Уильям Райс

Джеймс повернул голову и… у него перехватило дыхание.

Наташа. Ослепительно прекрасная. Без косметики. Волосы собраны на затылке в тугой пучок. Строгое черное платье с длинными рукавами. Одна нитка жемчуга на шее. Ногти не выкрашены.

У Джеймса задрожали коленки.

Поразительно, но даже строгий наряд не мог скрыть внутреннего огня, яростно бушевавшего в этой женщине. Даже леди Кутилоу не смогла сдержать восхищения.

— О, моя милая графиня! — воскликнула она, поспешив навстречу Наташе. — Вы просто неотразимы. Да, вкус у Адольфа и правда неподражаемый…

Она продолжала нести какую-то чепуху, а Джеймс не мог отвести от Наташи взгляд. Сама же графиня даже не посмотрела в его сторону; она лишь тонко улыбалась, пока леди Кутилоу осыпала её восторженными комплиментами.

Тем временем спустился и граф. В вечернем костюме он и без того совершенно преобразился, но Джеймса сразило наповал другое: в левом глазу графа поблескивал монокль, а в петлице красовался орден Почетного Легиона.

Лорд Уиппл, взяв Джеймса под руку, подвел его к сиятельной чете. Граф и графиня беседовали с леди Кутилоу и Китти. Кузина Джеймса была одета в длинное синее платье, настолько широкое, что Китти казалась в нем беременной. Что, разумеется, было невозможно. Китти вполне могла, совершенно голая, пройти через территорию, контролируемую двумя враждующими армиями, и — не лишиться девственности.

Джеймс крепко пожал сухенькую ладошку графа.

— Здравствуйте, Адольф.

— Рад вас видеть, Джеймс. — Монокль ослепительно сверкнул, и граф обратился к Кайту-Фортескью: — Значит, доктор, отныне Торчленд — ваш компаньон?

— Да, и я очень этому рад.

— Прекрасно, прекрасно. — Граф покровительственно потрепал Джеймса по плечу. — Так держать, молодой человек.

Ближе к ужину Джеймс вдруг очутился лицом к лицу с Наташей.

— Графиня… — На мгновение у Джеймса отвалилась челюсть, но он сразу взял себя в руки. — Я счастлив вас видеть.

Наташа величественным жестом протянула ему руку для поцелуя. От её прекрасных зеленых глаз внезапно повеяло холодом. Джеймс оторопело поцеловал её холеную руку и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептал:

— Ты ещё прекраснее, чем всегда.

В ответ он удостоился лишь тени улыбки, не более того. Затем Наташа промолвила:

— Я отшень рада, что тебе… — И тут же поправилась, поскольку к ним приближались Кайт с лордом Уипплом. — Я рада, что фам тут нравиться. — И обратилась к Кайту: — Нам тоже так хорошо здесь, что мы решить жить здесь и в зима.

— Прекрасно! — воскликнул Кайт.

Джеймс безмолвно согласился с ним. После обильного и необычайно вкусного ужина дамы удалились в гостиную. Их общество мужчинам заменили сигары, бренди и портвейн. Лорд Уиппл, уже заметно под хмельком, рассказал скабрезный анекдот, который Джеймс слышал ещё лет пятнадцать назад. Тем не менее, сам уже навеселе, он с удовольствием посмеялся, составив компанию графу и Кайту, которые гоготали, утирая слезы с глаз.

Вскоре лорд Уиппл увел всю мужскую троицу в сад — помочиться на розы, которые, по его словам, росли от этого быстрее и цвели пышнее. Затем они всей гурьбой завалили в гостиную — развлекать дам. Кайт пристроился на диване между Наташей и леди Уиппл, которая разливала в крохотные чашечки свежесваренный и необычайно ароматный кофе. Джеймс, которого цепко держала за рукав тетя Агата, вполуха слушал её рассказ о пребывании в Пертшире, а уголком глаза следил за Кайтом, который оживленно кокетничал с Наташей. И вдруг, от раздавшегося кудахтанья волосы на его голове встали дыбом, а по спине поползли мурашки…

Смешок этот, тот самый — сродни кудахтанью и ржанью, — только что издал граф Чимаролли!

Он стоял сейчас возле камина, рядом с лордом Уипплом. В мозгу Джеймса зазвенел тревожный колокольчик — граф, определенно, что-то задумал! Но, что? Джеймс с замирающим действием следил за манипуляциями Адольфа. Вот его сухонькая лапка ныряет в нагрудный карман и снова появляется на свет божий, сжимая тонкий изящный бумажник из крокодиловой кожи с золотым тиснением. Джеймс, словно магнитом притянутый, шагнул к графу, который, увлеченно беседуя с лордом Уипплом, достал из бумажника…

Открытку?

Нет. Фотографию размером с обычную почтовую открытку.

Уиппл вытянул шею, пытаясь разглядеть изображение. Нахмурился, прищурился, досадливо похлопал себя по карманам, жалуясь, что без очков ничего не видит…

А вот Джеймс, который приблизился уже вплотную к графу, напротив, разглядел снимок во всей его кошмарной, шокирующей красе. Ему вдруг показалось, что пол уходит у него из-под ног, а сердце остановилось. На мгновение он словно окаменел… Массажный салон! Джеймс отчетливо вспомнил загадочный треск, словно взорвалась электрическая лампочка, ослепительную вспышку… А ведь это он сам распростерт на столе в чем мать родила, с идиотски блаженной физиономией. Но снимок позволяет рассмотреть во всех деталях не только его глупую физиономию; он сфокусирован совсем на другом… На мгновение в мозгу Джеймса мелькнула мысль: «Господи, неужели он и вправду такой гигантский?» Сам он прежде никогда не видел себя со стороны, да ещё в таком ракурсе. И полуголая девушка — как её, Мэнди, что ли? — в распахнутом кимоно, извергающая из него молочно-восковой фонтан… Но каким образом она привела в действие скрытый фотоаппарат? Ногой, что ли?

Из транса Джеймса вывел огорченный голос Уиппла:

— Ни черта не вижу без очков!

Еще долго потом Джеймс благодарил Господа за свой поразительный дар не теряться и принимать мгновенное решение в самых сложных положениях.

— Можно мне взглянуть? — услышал он словно со стороны собственный голос.

Молниеносное движение — так атакует жертву гремучая жертва, — и компрометирующий его фотоснимок, ловко выхваченный из рук захваченного врасплох графа, полетел в камин, угодив прямиком между двух пылающих поленьев.

— Ой, извините, пожалуйста! — Всплеснув руками, Джеймс с трудом сдержал торжествующую улыбку. — Какой я неуклюжий. Ничего, граф, не беспокойтесь, я сейчас её достану. — Он схватил кочергу и затолкал то, что осталось от улики, в самое пекло. — Ах, черт, промахнулся…

Он выпрямился и, тяжело вздохнув, посмотрел на графа Чимаролли, который, казалось, остолбенел от горя и неожиданности.

— Бога ради, граф, извините меня!

— Странная история с этой фотографией вышла, Джеймс. — Поздний вечер. Тетя Агата, большая любительница ликеров и кларета, пригласила Джеймса, по окончании званого ужина, в Пони-коттедж, пропустить стаканчик перед сном. Ты утверждаешь, что не видел, что было изображено на ней?

— Нет, тетушка. Она сразу выскользнула у меня из рук и упала прямо в камин.

— Поразительно, но и сам граф не знает, что было на этом снимке. Хотя мне показалось, что он разглядывал это фото очень даже пристально.