Энциклопедия пыток и казней - Брайен Лейн

Девятнадцатый век стал свидетелем более просвещенного подхода к тем, кто отказывался отвечать на вопросы суда. Прежняя мотивация исчезла, и преступник прошлого века отказывался говорить и выказывал неуважение к суду, по невежеству считая, что отказ признать себя виновным избавит его от судебного разбирательства.

Теперь закон требует, чтобы жюри присяжных заседателей сначала решало, способен ли подсудимый признать себя виновным. Следующий пример наглядно показывает, как поступал суд в подобной ситуации в недавние времена.

Пятница, 8 ноября, 1912 г.

Стивен Титус (27 лет, портной) был обвинен в предумышленном убийстве Эстер Мэй Тауэре…

Обвинителями выступили мистер Бодкин и мистер Персеваль Кларк.

Преступник на вопрос, признает ли он себя виновным, ничего не ответил. Суд обязал жюри присяжных заседателей выяснить, действительно ли подсудимый отказывается отвечать на обвинение.

Сидней Реджинальд Дайер, главный врач Брикстонской тюрьмы:

«Этот заключенный находится под моим наблюдением с 28 сентября. Я не раз беседовал с ним, он понимал английский язык и вполне разумно отвечал на все мои вопросы. Я беседовал с ним вчера вечером, он был замкнут, но все же реагировал на мои слова. Я видел его сегодня перед тем, как его увезли в суд; он был все так же замкнут и угрюм и продолжает пребывать в этом состоянии и сейчас. Однако я знаю, что он все понимает и вполне способен ответить на выдвинутые против него обвинения, а также на вопросы прокурора и защиты».

Жюри признало, что подсудимый отказывается отвечать на обвинение по злому умыслу.

Судья Филлимор распорядился, чтобы слова «не признаю себя виновным» присутствовали в каждом обвинительном акте, и попросил мистера Уолда Бриггса представлять интересы обвиняемого («Документы центрального уголовного суда». Г. Уолпол и Компания).

Это наказание применялось в английской армии, в частности в артиллерийских и кавалерийских подразделениях. Оно хорошо описано капитаном Фрэнсисом Гроузом в его «Военных древностях»[60]:

В землю забивают длинный шест, преступнику велят встать на стул, поставленный рядом с шестом, привязывают его правую руку к крюку, вделанному в шест. Затем стул убирают, а вместо него ставят и вбивают в землю чурбан со скругленным тупым верхом и заставляют босую жертву стоять на нем. Хотя кожа остается неповрежденной, это «стояние» доставляет жертве непереносимые страдания.

Время, на которое жертву оставляли в этом мучительном положении, составляло 15 минут. Но этого было вполне достаточно, хотя в зависимости от тяжести проступка и садистского темперамента офицеров это время можно было и продлить. Однако иногда увечья, причинявшиеся ступне, были такими сильными, что солдат выбывал из строя, и пикетинг в конце концов отменили.

Эти отрывки взяты из исследования Генри Мэйхью и Джона Бинни, выдающихся социальных историков XIX века, опубликовавших в 1862 г. свою книгу «Уголовные тюрьмы Лондона».

Идея превращения отслуживших свой срок судов в тюрьмы возникла, когда перевозка осужденных в британские заокеанские владения стала невозможной вследствие разразившейся американской войны за независимость. Указ Георга III (19, Георг III, гл. 74) гласил:

«… в целях более сурового и действенного наказания наиболее жестоких и наглых преступников, постановляю, что отныне, с первого дня месяца июля 1779 г. любой преступник мужского пола, повинный в воровстве или в другом преступлении, за исключением мелкой кражи, за которые его надлежит по закону отправить в наши заморские владения, может быть законным образом осужден к отбыванию наказания на одном из судов, должным образом приспособленных для проживания и безопасности заключенных, коим вменяется в обязательный труд очистка от песка и наносного ила дна реки Темзы, равным образом как и любой другой реки, пригодной для плавания грузовых судов…»

«Юстиция», старый торговый корабль, курсировавший между Британией и Индией, а также «Цензор», военный фрегат, стали первыми в Англии плавучими тюрьмами. К январю 1841 г. в различных плавучих тюрьмах содержались уже 3552 заключенных. Некоторое представление о санитарном состоянии этих учреждений можно получить из доклада мистера Питера Босси, врача плавучей тюрьмы «Уорриор». В нем сообщается, что в 1841 г. из 638 заключенных, содержавшихся на борту судна, в тюремной больнице побывало не менее 400 человек, 38 из которых умерли. В этот период в распоряжении британского правительства имелось не менее 11 судов, приспособленных под места заключения (включая находившиеся на Бермудах).

«… нам сообщил один из надсмотрщиков, служивший на тюремном судне, что он хорошо помнит, как не раз видел развешанные на снастях рубахи заключенных, на которых кишело столько паразитов, что рубахи эти казались посыпанными перцем; и что когда на борту судна впервые разразилась эпидемия холеры, священник отказывался отпевать отдельных мертвецов, пока их не скапливалось на борту не менее полудюжины, только тогда гробы скопом свозили к болоту и погружали их по знаку священника, причем его преподобие не покидал корабля, боясь сопровождать тела умерших в последний путь».

Такого скандального положения дел далее терпеть стало невозможным. В правительственные учреждения от начальников плавучих тюрем посыпались доклады с требованием реформирования этой системы. Расшатыванию тюремной дисциплины в немалой мере служило то обстоятельство, что суда, вверенные попечению начальников тюрем, прогнили и не могли далее служить в нынешнем качестве. «„Уорриор“, – писал один из них, – прогнил и латан-перелатан настолько, что нет никакой возможности сказать, сколько еще он продержится на плаву. Следует перевести заключенных в более безопасное место содержания, поскольку бессмысленно ремонтировать подобное „корыто“. „Уорриор“ сгнил от мачты до киля».

И все же «Уорриор» продолжал использоваться в качестве плавучей тюрьмы, и заключенные продолжали подводить парусиновые пластыри под его пробоины, чтобы хоть как-то уберечься от все проникающей сырости. Корабль еще некоторое время стоял на якоре в доке Вулвича с 436 заключенными на борту, наблюдавшими, как рассыпается в труху их тюрьма.

Система плавучих тюрем подвергалась осуждению с момента ее возникновения до нынешних времен, застряв словно кость в горле всех без исключения реформаторов. Родившись первоначально в силу обстоятельств, эта система просуществовала еще почти полстолетия. Плавучие тюрьмы превратились в приемники самых отпетых преступников, собранных со всех сухопутных тюрем Соединенного Королевства, в ужасающий пример инертности правительства, его безразличия к судьбам заключенных и неверия в возможность их исправления.

Этот труд обычно характеризовался словом «тяжелый», иначе говоря, не требовавший ни навыков, ни сообразительности, а только изнурительной работы… Начальники тюрем говорили, что заключенные выполняли главным образом работу, требовавшую больших физических усилий. Например, грузили и разгружали суда, перемещали бревна или наводили порядок на кораблях. При Королевском арсенале, наряду с вышеназванными работами, они чистили орудия и добывали гравий для военных инженерных сооружений. Другое свидетельство (датированное 15 июля 1776 г.) дает ясное представление о порядках, царивших на плавучих тюрьмах почти за столетие до того, как Мэйхью и Бинни опубликовали свою книгу.