С тобой навсегда - Лиза Клейпас

– Как мило с вашей стороны, дорогая, – ответил Брумель, успокаиваясь и чувствуя себя более уверенно. Он не умел разговаривать с дочерью, но имел богатый опыт в получении презентов и очень любил их. – Не стоило беспокоиться, уверяю вас.

– Я никогда не могу угадать.., что вам подойдет.

– Моя жизнь вышла из привычной колеи, – горько вздохнул Брумель. – Теперь я лишен тех маленьких радостей, на которые всегда мог рассчитывать в Англии. Но я уверен, что все изменится после этой поездки.

– Я тоже надеюсь на это. – Розали помолчала, а потом робко добавила:

– Мистер Брумель, вы знаете, что у меня есть возможности помочь вам, и если возникнет необходимость…

– Нет, нет.., пожалуйста, – перебил он с беспокойством. – Я не попрошу вас ни о чем, за исключением права видеть вас, когда это возможно. – Он колебался несколько секунд, потом со смущенной улыбкой спросил:

– Как.., ваш сын?

– Кристиан очень жизнерадостный и милый мальчик.

Все говорят мне, что он необыкновенно хорошенький малыш.

– Он, должно быть, похож на вас.

– Нет, больше на отца – белокурый и большой шалун.

– Я не удивлен. Беркли – сильная порода.

– Но в нем много и от Брумелей, – сказала Розали.

Они с отцом улыбнулись друг другу, затем последовало долгое молчание, настолько долгое, что Мира поняла: ситуация становится неловкой. Она кинула на лорда Элвенли быстрый взгляд, в котором звучала мольба сделать что-нибудь, чтобы как-то разрядить обстановку.

Он подошел к Брумелю и тронул его за локоть:

– Брумель, у нас сегодня есть еще чрезвычайно важное дело. Сожалею, но времени очень мало. Мы должны ехать на улицу Треаднидл. В нашем распоряжении всего несколько часов. Но прежде чем мы уйдем, я хотел бы представить мисс Мирен Жермен.., гостью леди Беркли, которая будет первой красавицей Лондона в этом сезоне.

Мира покраснела:

– Лорд Элвенли, вы очень добры, но я сомневаюсь…

– Если Элвенли говорит, что вы будете первой красавицей Лондона, – сказал Брумель, беря ее руку и галантно целуя, – значит, так оно и будет. Его одобрение – вот все, что требуется.

– Я не помышляю о том, чтобы противоречить вам, – произнесла Мира уважительно.

Брумель был явно доволен.

– Вы очень милы, моя дорогая… Я уверен, вы далеко пойдете. – Он внимательно посмотрел ей в лицо, не упустив ни малейшей детали. От внезапного порыва ветра длинный темный локон выбился из прически Миры и упал на плечо.

Брумель обратился к Розали с видом человека, привыкшего давать советы. – Она не типичная молодая леди. В этом ее счастье. Когда начнется сезон балов, обязательно возьмите ее на маскарад… Пусть она наденет какой-нибудь экзотический наряд. Простой, но необычный. , – Я так и сделаю, – пообещала Розали. Ее выразительные голубые глаза блестели, когда она смотрела на Брумеля. – Я счастлива, что снова смогла увидеться с вами. В следующий раз я приеду во Францию.

– Я бы предпочел, чтобы этого не случилось, пока мои дела не пойдут лучше, – почти прошептал Брумель. – Тогда я приглашу вас на чай, и мы сможем поговорить подольше.

– Да, мне бы этого очень хотелось, – ответила Розали; ее голос дрогнул, когда Брумель взял ее руку и слегка пожал.

– Отлично! – Брумель отпустил руку Розали. Прощаясь, он кивнул Мире, надел перчатки, закутался в плащ и повернулся, чтобы идти.

– Мой экипаж здесь недалеко, – сказал лорд Элвенли Брумелю и быстро зашептал Розали:

– Пусть ваш муж поговорит с Канингом по поводу места для Брумеля. Думаю, должность консула в Кале ему бы подошла.

Розали согласно кивнула; она пристально посмотрела на Брумеля, который в этот момент был так занят собственной внешностью, что ничего не слышал. Элвенли подошел к нему, и они удалились, – Розали… – Мира ободряюще положила свою изящную руку на плечо подруге, когда те двое исчезли из виду – Я не знаю, что бы хотела от него услышать, – произнесла Розали; в ее глазах стояли слезы. – Но что бы это ни было, он так и не сказал этого. Мы всегда останемся чужими.

Он смотрит на меня с таким сочувствием во взгляде… Неужели он горюет о том, что не знает меня? Или жалеет, что я вообще родилась?

Сопровождая подругу к фаэтону. Мира подумала, что они на время поменялись ролями: теперь она утешала Розали.

– Ну что ты, он очень рад, что ты родилась – он не может не гордиться такой дочерью. Он просто не знал, что сказать. Ты же сама рассказывала, что он боится бурных сцен.

– Да, конечно. – Розали порылась в сумочке в поисках платка, вытерла мокрые от слез глаза.

Мира чувствовала, что Розали необходимо выговориться обо всем, что было у нее на душе, с кем-нибудь, кто знает ситуацию.

– Твоя мать поймет тебя… Скоро ты сможешь поговорить с ней об этом.

– Жаль, что здесь нет Рэнда. – Розали вытерла глаза. – Никто не поймет меня так, как он. Но я не могу сказать ему – он слишком разозлится, что я ездила сюда.

От наплыва новой волны переживаний она заплакала и тут же сквозь слезы усмехнулась, представив свой скорбный вид. Умение смеяться над собой было одной из сильных сторон характера Розали.

Мира тоже улыбнулась:

– Завтра мы будем в Уорвике. Наверное, тебе стоит рассказать обо всем мужу. Думаю, он не рассердится.

– Надеюсь…

Подойдя к фаэтону, они услышали грубый мужской голос, прозвучавший в ночной тишине:

– Стоять!

Женщины остановились и обернулись. Явно избегая света фонарей, в тени на тротуаре стоял молодой человек, может быть, всего лишь на несколько лет старше Миры. Он был грязным, худым и лохматым. Хотя он и старался спрятать свое лицо, но в его взгляде отражались внутренняя неуравновешенность и отчаяние, годы нужды наложили свой отпечаток на его облик. Мира встречала таких людей прежде, чьи глаза не выражали ничего, кроме голода. В его руке сверкнуло лезвие ножа.

– Гони побрякушки, – произнес он хрипло.

– Боже мой, что? – прошептала побледневшая Розали.

– Побрякушки, – повторил он нетерпеливо.

Но Розали лишь покачала головой в недоумении:

– Я не понимаю, о чем он говорит.

– О твоих драгоценностях, – тихо объяснила Мира, знакомая с уличным жаргоном.

Розали поняла и дрожащими пальцами стала снимать свои сапфировые серьги, в то время как Мира молча смотрела на незнакомца. Задолго до этого вечера ее не покидало предчувствие, что что-то подобное должно случиться. Почему она подавила это внутреннее беспокойство? «Потому что, – думала она, – в последнее время я перестала прислушиваться к голосу своего сердца».

Теперь молодой человек обратился к ней: