Дитя человеческое - Филлис Дороти Джеймс

— Ему тридцать один год, — сказала Джулиан, — сомневаюсь, что он когда-либо видел беременную женщину. За последние двадцать пять лет не было ни одних родов. Его разум не готов к такому восприятию. И разум «временных жителей», среди которых я работала, в лагере, тоже к этому не готов. Об этом не знает никто, кроме нас пятерых.

Мириам сказала:

— К тому же у Джулиан широкие бедра, плод расположен высоко. Вы бы тоже ничего не поняли, если бы не почувствовали, как шевелится ребенок.

Тео подумал: значит, они не доверяли Гаскойну, по крайней мере не доверили самый важный из своих секретов. Посчитали недостойным этого Гаскойна — крепкого, простого, порядочного человека, который в первую их встречу показался Тео флегматичным, но надежным, опорой всей группы. Если бы они ему доверяли, он подчинялся бы приказам и его бы не схватили.

Словно прочитав его мысли, Ролф сказал:

— Мы сделали это ради него самого и ради нас. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше. Конечно, мне пришлось сказать Мириам. Она нужна нам. Потом я сообщил Льюку — Джулиан хотела, чтобы он знал. Это как-то связано с тем, что он священник — какое-то суеверие или что-то в этом роде. Считается, что он принесет нам удачу. Я был против, но сказал ему.

— Это я сказала Льюку, — поправила его Джулиан.

Тео подумал, что Ролф наверняка был и против того, чтобы послали за ним. Это было желанием Джулиан, а все ее пожелания — для них закон. Но раскрытый секрет уже не секрет. У него еще есть шанс избежать каких-либо обязательств, но он уже не сможет забыть о том, что узнал.

В голосе Льюка в первый раз прозвучала нотка нетерпения.

— Давайте поскорее уедем отсюда. Можно воспользоваться вашей машиной. Продолжим разговор во время езды. У нас будет время и возможность убедить Джулиан изменить свое решение.

— Пожалуйста, поедем с нами, Тео, — попросила Джулиан. — Пожалуйста, помоги нам.

— У него нет выбора, — раздраженно заметил Ролф. — Он слишком много знает. Мы теперь не можем его отпустить.

Тео посмотрел на Джулиан, словно спрашивая: «И этого мужчину ты и твой Бог, посоветовавшись, выбрали, чтобы вновь заселить мир?» — но вслух лишь произнес:

— Только, ради Бога, не надо мне угрожать. Все, и даже это, можно свести до уровня дешевого кино. Если я и поеду с вами, то только потому, что сам так решил.

Одну за другой они задули свечи. Маленькая часовня вновь обрела свое обычное состояние вечного покоя. Ролф закрыл дверь, и они отправились в трудный путь через поле. Ролф шел впереди, прихватив с собой фонарик. Неяркое пятно света металось, словно блуждающий огонек, по покрытым пожухлой травой кочкам, на краткое мгновение освещая то одинокий дрожащий цветок, то пучок маргариток, ярких, похожих на пуговки. Вслед за Ролфом шли обе женщины — Мириам поддерживала Джулиан под руку, — Льюк и Тео замыкали шествие. Они молчали, но Тео знал, что Льюк рад его компании. Тео сам себе удивлялся: его охватили такие сильные чувства, душа его полна возбуждения и трепета, а он не потерял способности наблюдать и анализировать собственные эмоции и их воздействие на свои поступки и мысли. И еще одно удивляло его: душевное волнение не избавило его от раздражения, представляющегося теперь таким мелким и неуместным по сравнению с важнейшей дилеммой, которую им предстояло разрешить. Вся ситуация казалась парадоксальной. Бывало ли когда-нибудь, чтобы цели и средства так не соответствовали друг другу? Ложилась ли когда-нибудь обязанность выполнить столь грандиозную задачу на плечи столь слабых, так трогательно неподходящих для этого искателей приключений? Но ему вовсе не обязательно быть одним из них. Без оружия им не удержать его силой, к тому же у него есть ключи от машины. Можно убежать, позвонить Ксану, положить всему этому конец. Но если он так поступит, Джулиан умрет. По крайней мере так ей кажется, а это убеждение может быть достаточно сильным, чтобы убить и ее, и ребенка. Однажды ему уже довелось ответить за детскую смерть, с него хватит.

Когда беглецы наконец добрались до пруда и поляны, где он оставил свой «ровер», Тео был почти готов увидеть, что его окружили люди из ГПБ — черные неподвижные фигуры с холодным взглядом и оружием наготове. Но деревушка была так же пустынна, как и тогда, когда он приехал. Подходя к машине, Тео решил предпринять еще одну попытку. На сей раз он обратился к Джулиан:

— Что бы вы ни думали о Правителе, чего бы ни боялись, позвольте мне позвонить ему. Разрешите мне поговорить с ним. Не такое уж он чудовище, каким вам представляется.

В ответ раздался нетерпеливый голос Ролфа:

— Никак не успокоитесь? Она не хочет вашего покровительства. Она не верит вашим обещаниям. Мы сделаем так, как решили: уберемся отсюда как можно дальше и найдем укрытие. Если понадобится, будем воровать еду, пока ребенок не родится.

Мириам добавила:

— Тео, у нас нет выбора. Ну должно же быть где-то для нас местечко! Может, какой-нибудь заброшенный коттедж в глубине леса…

Тео повернулся к ней:

— Ну прямо идиллия! Так и вижу уютный домик на полянке в лесной чаще, поднимающийся из трубы дымок очага, колодец с чистой водой, кролики и птицы, которые только и ждут, когда их поймают, за домом сад и огород, сплошь засаженный овощами. Может, вам даже удастся найти несколько кур и козу, и у вас будут яйца и молоко. И уж наверняка предыдущие хозяева любезно оставили в сарае детскую коляску.

Мириам снова спокойно, но твердо повторила, глядя ему прямо в глаза:

— Тео, у нас нет выбора.

У него тоже не было выбора. Тот момент, когда он опустился на колени у ног Джулиан и почувствовал, как под его рукой шевелится ребенок, бесповоротно связал его с ними. Он нужен им. Ролф может говорить что угодно, но тоже нуждается в нем. Если случится самое худшее, он вступится за них перед Ксаном. Если же они попадут в руки Государственной полиции безопасности, то к его голосу там прислушаются.

Он вынул из кармана ключи от машины, и Ролф протянул за ними руку. Но Тео отрицательно покачал головой.

— Машину поведу я, — сказал он. — Вы же можете выбирать маршрут. Надеюсь, вы умеете читать карту.

Последнее насмешливое замечание было явно неуместным. Голос Ролфа прозвучал угрожающе спокойно:

— Вы презираете нас, не правда ли?

— С чего бы это?

— Вам не нужна причина. Вы презираете весь мир, кроме людей вашего круга, людей, получивших такое же образование, те же привилегии, то же право выбора. Но Гаскойн даст вам сто очков вперед. Вы хоть что-нибудь сделали за всю свою жизнь? У вас есть за душой что-нибудь, кроме болтовни о прошлом? Неудивительно, что вы выбираете местом встречи музеи. Там вы себя чувствуете как дома. Гаскойн смог в одиночку уничтожить причал и тем самым помешать церемонии «успокоительного конца». А вы?

— Применить взрывчатку? Нет, признаю, это не входит в число моих достижений.