Параллельные - Оксана Алексеева

Я не выдержала – рассмеялась. Саша тут же осекся:

– Вы там подслушиваете, что ли? Если не хотите спать – я могу здесь посидеть и поболтать с вами, чтобы не было скучно.

Я глянула на него искоса:

– Александр, вам самому скучно или за меня так сильно переживаете?

– Ни то ни другое, – он сел на край кровати. – Я просто думаю – почему мы с вами на вы, а с Гошей – на ты? Чередой каких-то нелепых событий так получилось, но звучит по-идиотски, как будто вы в разных категориях нанятых.

Я напомнила, наблюдая, как кот соскакивает с его коленей и уверенно ползет снова ко мне:

– Так вы Гоше сами предложили, когда еще не приняли на работу. Скажите ему – и он снова перейдет на вы.

– Или… – он сделал многозначительную паузу, чтобы я и какие-то другие варианты предложила. Я не стала. Пришлось это сделать ему: – Или мы с вами перейдем на ты.

– Переходите, – разрешила я. – А я останусь за границей субординации. Так легче не забывать, кто здесь кто.

– Боитесь об этом забыть?

Я не ответила, поскольку вопрос прозвучал серьезно, а в карих глазах завели танцы веселые черти. Да и разговор такой неуместен, когда он сидит у меня в ногах, а я буквально валяюсь перед его носом, завернув на плечо край одеяла. И чего добивается? Мы несколько недель продержались, не провоцируя друг друга, и вот опять поплыло между нами в воздухе – желание рассмешить, не проиграть и до чего-нибудь уже наконец-то дошутиться.

Струсила именно я:

– Александр, я все-таки посплю, если не возражаете.

– Хорошо, – он встал, сделал шаг к двери, но возле нее ненадолго задержался. – Спи, Кристина. А если понадоблюсь, то я всегда где-нибудь неподалеку.

После того, как закрылась дверь, я еще и подушку на голову натянула. Влюбленность – классная штука, я как будто постоянно под легкой наркотой, но если ее накручивать такими двусмысленными фразами, то появляется жгучий дискомфорт. Как тот самый пирожок – на вкус-то был ничего, а последствия замучили.

Безответное чувство – как густая патока: вроде бы привкус сладкий, но иногда, когда сильнее вязнешь, начинаются панические атаки. Но рассудок мой оставался на месте – и его остатками я хорошо понимал, что стойкость Кристины ко всем моим незапланированным маневрам является именно тем, что нужно. Если меня сейчас изредка кренит в неправильную сторону, то что бы произошло, кренись в ту же сторону и сама Кристина? Нет, стойкое равнодушие – это очень хорошо, если я пока хочу оставаться в рамках своих договоров.

И все равно я влюбленным дураком ждал, когда она выйдет из комнаты. Без конца грел чайник – чтобы как раз в момент ее появления невзначай сказать: «О, как раз чайник закипел. Ты специально время подгадывала?» Да и что плохого в моем волнении? Помнится, когда я на этом самом месте изображал обморок, Кристина подлетела ко мне, не скрывая страха. Я того же страха в почти аналогичной ситуации выказать не могу – это уже выглядит подозрительно?

И она вышла – куда бы она делась? И я выдал задумчивое: «О, как раз чайник…». Но планы никогда не срабатывают именно в том виде, в котором заготавливаются, поскольку как раз на «чайнике» меня перебил звонок. Кого там нелегкая принесла? Мне уже даже чай в ее обществе выпить нельзя, чтобы судьба не вмешалась?

Гостья удивила. Светлану я после некоторых событий не думал больше увидеть – для каждой наглости есть границы. Впустил, поскольку самому стало любопытно: неужели извиняться заявилась? Или у нее на меня настолько мощный компромат, что в топку наглость – я сразу женюсь? Истина оказалась ближе ко второму варианту. Хорошо, что Кристина не сообразила юркнуть назад в комнату, а с той же заинтересованностью, что и у меня, топталась в стороне. Вроде бы выглядит намного лучше, чем два часа назад, душ приняла – волосы еще мокрые. Я с трудом перевел взгляд на вошедшую. Светлана даже не подумала здороваться:

– Нам надо поговорить, Саша.

Решил отшутиться:

– Ты сверху или снизу, когда говорить будем?

– Как получится, – она улыбнулась, принимая выпад. Покосилась на Кристину, но ее не стеснялась: – Но я серьезно. Напрасно ты решил, что я безобидная дешевка, о которую можно вытереть ноги и выбросить.

Дешевка – да. Безобидная – вряд ли. Самое для нее неприятное – я вообще ничего на ее счет не решал, даже и не думал о ней толком. Но какое чудовищное самомнение!

– Строго говоря, я об тебя вовсе не ноги вытирал. Но чувствую, что дальше последует какая-то угроза. Мирные разговоры с таких предисловий не начинают.

– Угадал! – она оскалилась – на некоторый вкус, очаровательно улыбнулась. – Саш, я могу создать тебе проблемы. Потому давай просто поговорим.

Кристина отступила – наверняка только теперь подумала, что при этом разговоре лишняя. Я же посмотрел на нее многозначительно, транслируя: «Куда? Ты ж мой водитель, а меня вот прямо сейчас пытаются запугать чем-то непонятным, но очень страшным». Она угадала посыл и осталась на месте, хотя и мялась неловко.

– Свет, – я старался держаться дружелюбного тона, – ты сама слышишь, какую чушь несешь? Я сейчас должен забиться в истерике, или что? Но ладно, боюсь, давай ты больше не будешь на меня вот этими злыми глазами смотреть, а я переговорю с Егором Михайловичем по поводу совместной песни?

– Альбом! – тут же выкрикнула гостья. – И два клипа!

– Да ты охренела… – милая интонация от такого нахальства куда-то пропала. – Я и про песню из вежливости ляпнул. Михалыч скорее удавится, не для тебя его розочка росла, и все такое.

Она фыркнула:

– Сколько высокомерия! Ты сам еще несколько лет назад был никем, сложно хотя бы немного помочь?

– Свет, уходи уже, – я начал раздражаться.

Но неожиданно вставила Кристина:

– Светлана, а зачем ты его расческу взяла?

Гостья перевела на нее взгляд – в нем я не увидел ненависти, просто презрение, как к мешающему нашему разговору фактору.

– На память, – заявила она. – А вот волосок с нее – уже не на память, а на пользу. Может, я беременна? Как раз для теста ДНК пригодится.

Кристина в ужасе вскрикнула и вскинула руки:

– Это мы… своими шуточками накаркали!

Я аж рассмеялся и ступил ближе к ней:

– Беременность обычно не карканьем достигается. И не верь всему, что тебе говорят, особенно в этом обществе. Светлана не беременна – чешет просто, потому что больше ничего нет.

– Уверен? – Света прищурилась.

Мой ответ был уничтожающе однозначным:

– Да.

Я не дрогнул, ни одним нервом не напрягся. Но мысленно возблагодарил благословенную паранойю Егора Михайловича. Старик ведь и меня постоянно колупал – да так тщательно, что я даже в бреду не забыл бы о контрацепции, а после еще самостоятельно утилизировать презерватив, наслушавшись страшных баек об ушлых девицах. Говорят, что в одном случае из ста и он подводит, но я не настолько сомневаюсь в своей удаче, чтобы сейчас начать всерьез обдумывать такой вариант. Поразмыслил и расслабился еще сильнее, ведь Светлана вела бы себя совсем иначе, будь у нее такой козырь: начала бы она вообще с другого, и уж точно не пробивалась бы ко мне в гримерку после концерта – зачем было из кожи вон лезть, если с первого раза фартануло? Нет, идиотка крутится так жалко как раз потому, что у нее даже почвы для скандала не нашлось.