Северное сияние - Нора Робертс

Она сплела руки вокруг его шеи. Она без него скучала, он давно ей нужен. Это было так ново и странно для нее — в ком-то нуждаться.

— Например?

— Ну, например, обсуждаю с Пич график дежурств на неделю, а сам представляю тебя голой. Черт-те что!

— Мне нравится, что ты представляешь меня голой в неподходящие моменты. Почему бы не осуществить свои фантазии?

— Одетой ты мне тоже нравишься. Это так, к сведению, — сказал он, уже стягивая с нее свитер.

Ему нравилось ощущать в руках ее тело и то, как к нему приходилось пробиваться через несколько слоев одежды. И эта теплая, гладкая кожа. Ее особый, манящий запах.

Мег торопливо стала его раздевать, как до этого он ее. Что-то в его душе вспыхнуло — но не просто вожделение. Что-то такое, что слишком долго пребывало в зимней спячке.

Нейт чувствовал, что мог бы раствориться в ней без остатка и не чувствовать себя потерянным. Плыть себе по воле волн, не страшась, что обратного пути не найти. Губы сомкнулись на ее губах и ощутили и ее уступчивость, и жажду — большего он и желать не мог.

Не разнимая объятий, они двинулись к кровати и опустились на нее. Нейт услышал ее вздох и подумал: «Неужели она испытывает то же, что и я?» Она притянула его вниз, когда он коснулся губами ее шеи, и подалась вперед. Сердце ее встрепенулось ему навстречу, а ласковые руки побежали по его спине.

Ей хотелось, чтобы он взял то, что ему нужно. Это было редкое для нее состояние, ведь она привыкла, чтобы в первую очередь удовлетворялись ее желания. Да и в последнюю тоже. Но сейчас ей хотелось не брать, а давать, освободить его от этой грусти, что, казалось, навечно застыла у него в глазах. И почему-то она не опасалась, что он ответит безразличием к ее желаниям.

В его жарких поцелуях, жадных руках чувствовался не просто поиск плотского удовольствия. Если где-то в глубине сознания у нее и таилась неуверенность, сейчас она ее отринула. У нее еще будет время и для сомнений, и для раскаяния.

И Мег приподнялась к нему навстречу и дала волю своей нежности и нетерпению.

Он прижался к ней всем телом, пробуждая в ней трепет и огонь, потом взял за руки, желая оттянуть момент наивысшего наслаждения.

Он хотел ее вкусить. Попробовать на вкус эти плечи, эту грудь, все ее чудесное стройное тело. Под его губами по ее телу пробегала дрожь, дыхание переходило в стоны.

Под его лаской она кончила стремительно, охваченное экстазом тело пылало огнем. Стало легко и радостно, но тут же захотелось опять ощутить этот порыв.

И она получила еще, но на сей раз, горя от нетерпения, она кусалась и царапалась, пока тело наконец не обмякло и она окончательно не потеряла всякое представление о реальности.

— Мег! — Он прижался губами к ее животу.

Она высвободила руки и сжала ему бедра, он притянул ее к себе.

И наконец он в нее вошел. Они стали единым целым. Одним существом. Уткнувшись потным лбом в ее лоб, он силился восстановить дыхание и ждал, когда прояснится в голове, чтобы осмыслить и прочувствовать каждый миг, каждое движение, всю радость единения с нею.

Она прижала его к себе, крепко-крепко, так что сплелись и тела, и мысли. Он снова произнес ее имя — и извергся.

ТЕНЬ

Ей, обессиленной и удовлетворенной, было хорошо молчать и лежать в темноте.

Она слышала, как вошли в спальню собаки и, как всегда, устроились на полу у изножья кровати.

Часы в кабинете пробили девять.

«Спать еще рано», — подумала она. Но не шелохнулась.

Самое подходящее время, чтобы удовлетворить свое любопытство по поводу лежащего рядом мужчины.

— Почему она тебе изменяла?

— Что?

— Твоя жена. Почему она наставляла тебе рога?

Он пошевелился, чуточку отодвинулся. Какой-нибудь психотерапевт наверняка развил бы из этого целую теорию.

— Наверное, не получала от меня того, что хотела.

— Ты хорош в постели. Очень хорош. Погоди минутку.

Она встала и отыскала халат. Она твердо решила допытаться до правды.

— Я сейчас, — сказала Мег и направилась вниз за бокалами и вином.

Когда она вернулась, Нейт уже успел встать и натянуть брюки и теперь подбрасывал в очаг дров.

— Может, мне лучше…

— Уехать? И думать не смей. Я еще с тобой не закончила. — Она села на постель и налила вина. — Пришло время для твоей истории, Бэрк. Ты можешь начать с жены, поскольку в ней, видимо, все дело.

— Я в этом не уверен.

— Ты был женат, — подсказала Мег. — И она была неверна.

— Вот, собственно, и все.

Но она лишь с сомнением качнула головой и протянула ему бокал. Он неуверенно вернулся. Взял вино и сел рядом.

— Она была со мной несчастлива, только и всего. Быть замужем за полицейским не так просто.

— Почему?

— Потому что… Работа отнимает у тебя все время. График тяжелый. Никаких семейных планов лучше не строить — наверняка половину придется отменить. Домой приходишь поздно, а голова все еще занята расследованием. Когда занимаешься убийствами, смерть будто таскается за тобой, даже если ты этого совсем не хочешь.

— Что ж, похоже на правду. — Она глотнула вина. — Скажи мне вот что. Ты уже был полицейским, когда вы поженились?

— Да, но…

— Нет, нет, ты только отвечай на вопросы. Долго вы были знакомы до свадьбы?

— Не помню. С год. — Он медленно отхлебнул вина и стал смотреть на огонь. — Нет, пожалуй, почти два.

— Она была копуша? Дурочка?

— Нет. Господи, Мег! Прошу тебя…

— Я просто хочу заметить, что надо быть или тем, или другим, чтобы год с лишним встречаться с полицейским и не понять, по каким правилам он живет.

— Да, пожалуй. Но это не значит, что эти правила должны тебе нравиться или ты должен хотеть по ним жить.

— Конечно, люди вольны менять свое мнение, когда им заблагорассудится. Никаким законом это не запрещено. Я только говорю, что она выходила за тебя замуж, зная все издержки твоей работы. Поэтому оправдание измены этими издержками или обвинения в твой адрес на их основании не выдерживает никакой критики.

— Она вышла замуж за сукиного сына и стала ему изменять — думаю, так сформулировать будет правильнее.

— Ладно, влюбилась в другого. В жизни все случается. Но это ее трудность. Обвинять тебя в своих трудностях нечестно.

Теперь он смотрел ей в лицо.

— Откуда ты знаешь, что она обвиняла в чем-то меня?

— Да у тебя все на лице написано, красавчик. Или я не права?