Воскресный день у бассейна в Кигали - Жиль Куртманш

От отеля остался один фикус, роскошная пышная крона которого словно подчеркивала человеческую глупость. Он встретил нескольких солдат, которые временно разместились в холле, усеянном обломками. Бассейн стоял пустой. Скрывавшиеся в отеле люди выпили его. Они также съели всех птиц - дверь вольеры болталась и скрипела на ветру. У бассейна срубили несколько эвкалиптов, чтобы кипятить воду, после того как закончились деревянные столы и мебель в номерах. Вороны и сарычи, которых становилось все больше, приспосабливались к новым обстоятельствам, рассаживаясь на оставшихся ветках. Валькур внимательно исследовал каждый уголок разоренного сада. Вот я и дома, подумалось ему. Как вдовец, вернувшийся один с похорон жены, смотрел он на свой опустевший дом. Боль и грусть ушли. Напрасно он копался в себе. Валькур не чувствовал ни гнева, ни горечи, ни даже отчаяния. Хуже: его поглотила пустота. Абсолютная пустота. Жантий придавала этому пейзажу смысл. Теперь Валькуру придется искать его самому.

Перед ним стоял Зозо, и это был не сон, не мираж. Улыбаясь одними губами, он смотрел на Валькура огромными черными глазами униженно и грустно, как побитый пес. Зачем, зачем Валькур вернулся? Чтобы снова пройти путь Жантий с того момента, как сержант президентской гвардии разлучил его с ней.

– Мсье Бернар, я ничего не знаю. Я только знаю, что она умерла.

Это Валькур знал и так, он никогда не питал иллюзий. Но он вернется в Канаду только после того, как узнает все о смерти Жантий.

Он осведомился о друзьях. Валькур знал ответ, но сделал это из уважения к их памяти. Он остался в живых и должен был своими ушами услышать, как после каждого имени произнесут слово «мертв». Он называл имена, Зозо отвечал «мертв». Таким образом они отметили похороны тридцати человек, в том числе всех девушек мадам Агаты. Виктор?

– Виктор, - сказал Зозо, смеясь, - ждет клиентов в своем ресторане.

Виктор крепко обнял Валькура и прижал к своей широкой груди. Несколько секунд он не отпускал его, как будто это Валькур выжил, а не он. Потом положил руки ему на плечи, сжал их почти до боли и сказал:

– Ты мужчина, Валькур. Не так много людей нашли в себе смелость вернуться в самые темные уголки своей жизни.

– Она ведь мертва? Ты знаешь, как это случилось, ты знаешь, кто это сделал?

– Да, она умерла, мне об этом сказала мать Эмериты, но я не знаю, как это случилось.

– А сержант?

– Не знаю. Давай поедим. Извини, нет ни рыбы, ни пива. Зато есть яйца, фасоль, помидоры и шампанское из Южной Африки.

Виктор рассказывал о своем спасении, как рассказывают о поездке в кемпинг или на рыбалку. Он смеялся над каждой трудностью, которую ему пришлось преодолеть, и над собственным страхом. Он начал громко протестовать, когда Валькур похвалил его за храбрость. Короче говоря, он сделал лишь то, что любой мужчина, у которого есть немного денег, сделал бы на его месте. Зозо, который также им восторгался, Виктор строго ответил, что он не герой, а христианин. «Ты поможешь мне разузнать, что случилось с Жантий?» - спросил Валькур. Виктор отвел глаза, но согласился.

С бутылкой шампанского в руках Валькур поднялся в номер 313. Кровати там больше не было. Он устроился на балконе, вслушиваясь в тишину, лишь изредка нарушаемую собачьим лаем. Ни криков, ни смеха, никаких человеческих звуков, разве что иногда шум мотора. Ливень и горячий ветер окутали город. Птицы спрятали головы и еще плотнее сложили крылья. Валькур сидел, прислонившись к стене.

На следующее утро он поехал в Рунду, которую уже прозвали городом вдов и сирот. Из двухсот мужчин выжили около пятидесяти, но большая часть из них бежали в Заир, потому что они и были убийцами, оставившими женщин вдовами, а детей сиротами. Шестьсот человек. Вдовы хуту и тутси объединились и решили разделить между собой брошенных детей. Мари приняла троих, девочку и двух мальчиков. Указав на них Валькуру, она сказала, что их отец, сосед и добрый друг, убил ее мужа. «Они были очень дружны с моим старшим… И потом, дети не должны нести ответственность за наши преступления». Он дал ей денег. Мари попросила его найти помощь, чтобы заново отстроить школу. Как и Виктор с Зозо, Мари сказала ему, что Жантий мертва, но никаких подробностей она не знает. И он вернулся в Кигали.

Среди хлама в брошенном отеле Валькур отыскал более менее чистый матрас, несколько покрывал и отнес все это к фикусу. В его бывшем номере на полу валялись когда-то принадлежавшие ему вещи. Он начал собирать их и обнаружил «Эссе» Камю, ту книгу, которая вместе с Элюаром составляла его маленькую библиотеку. Первые страницы издания серии «Плеяда» были вырваны, вероятно, потому, что тонкая книжная бумага хорошо подходила в качестве туалетной. При мысли об этом он улыбнулся. Книга теперь начиналась на странице 49: «Теперь я уже не желаю быть счастливым, но только хочу все сознавать»[53].

Пока он читал, подошел Зозо. Он принес острый суп в небольшом котелке, жареную курицу и две бутылки шампанского. Зозо рассказал о гибели всей своей семьи. Он знал, как погиб каждый, и имена всех убийц. Выжила одна лишь двоюродная сестра. Он помог ей, и они собирались пожениться в приходе Ньяматы, откуда они родом. Еще одно маленькое чудо, сказал Зозо. Его самого, его будущую жену Беатрис, Виктора и некоторых других спасли хуту. Валькур снова вспомнил крышу церкви, испещренную тысячей смертельных звездочек.

– Я останусь на твою свадьбу.

– Не стоит… Виктор попросил меня отдать вам это. Ему передали вчера сразу после вашего ухода.

И он протянул ему школьную тетрадку - такая же была у Валькура в начальной школе лет пятьдесят назад. Голубая обложка, пятьдесят страниц в синюю линейку с розовыми полями. На трех нижних строчках - заголовок: «История Жантий после свадьбы». Слова выстроились ровненько, как тонкое кружево, сотканное из вытянутых петель и одинаковых завитушек. Он узнал этот почерк. Так писала его мать и четыре его сестры, этой легкой и воздушной прописи учили квебекские монашки, и поэтому такой же почерк был у всех молодых руандиек, которые, как Жантий, ходили в социальную школу в Бутаре. Он сразу представил блестящие красные, зеленые, синие звездочки и розовых светловолосых херувимчиков, которых приклеивали сестры, чтобы сразу было видно, что сработано на совесть. Для того чтобы так красиво написать, нужно терпеливо выводить буквы, слегка склонив голову, сосредоточившись, вдумываясь в слова, которые пишешь.

11 апреля

Не знаю для кого, но знаю, почему я все это пишу. Вчера я вышла замуж за человека, которого люблю так, как никогда не думала, что можно любить. А, сегодня сержант Модест запер меня в одной из комнатушек своего дома. Я пишу, чтобы рассказать о смерти обычной молодой женщины, - ведь я скоро умру. У меня нет политических пристрастий, я не состою ни в одной партии. Насколько мне известно, у меня нет врагов, разве что множество мужчин, которым я отказала. У меня вытянутое тело тутси и крестьянская решимость хуту. Я смотрю на себя и понимаю, что я удачная смесь. При том что в моих венах намешано столько кровей, болезни обошли меня стороной, значит, они все же могут мирно сосуществовать. Никто не может назвать меня своим врагом. Я Жантий, дочь Жана-Дамасена, щедрого и прямого человека. Я жена Бернара Валькура, научившего меня одновременно любить и говорить о любви, и я приемная мать Эмериты. Я знаю, что никогда больше не увижу своего мужа. Опорой в грядущих испытаниях станут мне дыхание спящей у меня на руках дочери и слова, которые я перечитываю снова и снова и привожу здесь, чтобы стало понятней.