Диктатура Гурова - Алексей Макеев

– А мы вчера родились и сами этого не поняли, – хмыкнул Геннадий.

– И еще! – Степан помялся, вздохнул и сказал: – Виталий Сергеевич! Ну, в общем!.. Короче! Мне Даша очень понравилась… Я ей вроде тоже… Но… Ну, не мог я командира в трудную минуту одного бросить! – почти крикнул он.

– Не волнуйся, Степа! Даша у меня умная девочка! Я ей все объясню, и она это правильно поймет! Обещаю! – успокоил его Виталий и, когда обрадованный парень вышел, вздохнул и сказал: – Черт! Как же я Кольке завидую! Такой сын у него потрясающий! Настоящий наследник! А у меня, блин, одни девки!

– Зато зятья как на подбор, – заметил Геннадий. – А теперь еще и Степка будет!

– Нашел чему завидовать, – хмыкнул Романов. – Ты посмотри, какие у парня с отцом отношения!

– Ничего, наладятся – родные же! – уверенно заявил Виталий. – Да и я помогу.

– Опередил ты меня, Виталька! – покачал головой Матвей.

– Ну, извини! – развел руками тот. – Только Степа сам Дашу выбрал! А чем тебе Юрка плох? Почти подполковник и замнач управления!

«И кто-то мне еще говорил, что в этом кругу нет династических браков», – чуть не расхохотался Гуров.

– Разница в возрасте, – объяснил Матвей.

– Ну и что? – возмутился Романов. – Я вот Наташки на двенадцать лет старше, и все нормально! – но тут он увидел понуро сидевшего Кедрова и поторопился его успокоить: – Афоня! Не волнуйся понапрасну! Ты как был начальником, так им и останешься! Тебе когда шестьдесят? Через пять лет? – Кедров в ответ покивал. – Гарантирую, что в отставку ты уйдешь генералом и с этой должности! Юрке же еще нужно институт закончить, полковником стать. Так что не переживай раньше времени!

У Кедрова даже слезы на глазах выступили от благодарности.

– Ну что, мужики? Давайте за то, что эта история для нас благополучно закончилась! – предложил Романов, но, встретив тяжелый взгляд Виталия, поправился: – Что она просто закончилась.

Все дружно выпили, а вот Гуров решил, что пора подлить каплю дегтя в эту бочку меда, и напомнил:

– Рано обрадовались – вам еще с людьми объясняться. Дело-то еще не закончено.

– Тьфу ты! Всю песню испортил! – сердито посмотрел на него Саша.

– А куда же вы денетесь? – усмехнулся Лев и продолжил: – Как я понимаю, шум никому не нужен, значит, опять будем дело на тормозах спускать? – Все согласно закивали. – Знали бы вы, как мне это надоело! – вздохнул он. – Хорошо! Значит, так! Поскольку наркоты в городе не было, то и мы о ней молчим, но у нас и без нее остается еще прорва всего. Итак, все началось с Сафонова. Что мы ему можем предъявить?

– Ничего предъявлять не будем! Он мой! – решительно заявил Геннадий.

– С этим никто не спорит, – успокоил его Романов.

– Но сначала нужно с ним поговорить, может, чего полезного узнаем? Например, кто на него вышел, на кого сослался и все остальное, – сказал Гуров.

– Зачем, если все эти люди уже трупы? – удивился Геннадий.

– А может, не все? – возразил Лев.

– Ну, вот ты с ним и поговори, – предложил Романов.

– Нет, – отказался Гуров. – Он может подумать, что я позлорадствовать решил. Пусть уж кто-нибудь другой. А вот ты, Гена, напомни ему наш с ним давний разговор в Тамбове, когда я ему сказал, чтобы он из органов уходил, а то я с него погоны сниму. Он не поверил, а ведь так и вышло.

– Гена! А что ты со своей благоверной делать собираешься? – спросил Борис. – Это ведь с ее подачи ты так подставился!

– Не разводиться же! Хоть и дура, но своя, всю жизнь вместе. Да и дети с внуками! Кто поймет, а кто – нет, – буркнул тот. – Поучил я ее уже словесно, да врезал пару раз, чтобы быстрее дошло, а теперь она свою дурость будет собственными руками отрабатывать. К родне отправлю в тот поселок, где я в шахтоуправлении начинал. Она у меня тогда поварихой в столовой была, а сестрица ее еще в школе училась. Вот теперь пусть моя посудомойкой там работает, а сестрица – уборщицей! И пусть не надеется, что я ее оттуда скоро заберу! А сестрица там и останется. Уж я ей объясню, что с ней будет, если она оттуда уехать вздумает!

– Теперь Зайцев, – продолжил Гуров. – Но сначала нужно решить вопрос: мы отдаем его питерцам или нет.

– Только сами! Но тихо! – решительно заявил Максим, чей сын когда-то умер от передоза и у него с наркодельцами были свои счеты. – Эта тварь нам за все ответит! А вот потом можно будет сообщить питерцам, что, мол, нашли вы вашего Тихонова, но только уже в холодном виде.

– Хорошо. Тогда переводите его в тюремную больницу – в Якутске теперь уже не до него, да и фатеевскому бойцу нечего себе бока отлеживать, кстати, и камеру наблюдения надо снять, – сказал Лев и воскликнул: – Черт! Нужно же Василичу сказать, чтобы засаду в подвале убрал, не придет туда уже никто – некому! А с Зайцевым пусть кто-нибудь побеседует по душам, потому что я эту рожу уже один раз видел и больше не хочу. Ну а дальше сами решайте.

– Ты не волнуйся! И снимем, и скажем, и с Зайцевым поговорят! Мы все решим! – угрюмо пообещал Максим.

– И последним у нас остается директор интерната, – сказал Гуров. – Не будь он таким махровым взяточником, не создай этим придуркам в интернате особые условия – глядишь, ничего бы и не было. Жили бы они, как все, а не чувствовали себя избранными и неприкосновенными, которым все позволено. Да и другие перед ними не заискивали бы. Ведь тот же гниденыш, Витька Назаров, не будь у него денег, там не командовал бы. Ведь он сам, гадина такая, ни в чем не участвовал: петарды не бросал, на китайцев не нападал, на Люсю – тоже! И в музее не был! Он для этого здоровьем хлипкий! Зато выдал всех, кого только можно, выложил все, что знал или просто догадывался. А его папаша, который его законным представителем на допросах присутствовал, все просил, чтобы он ничего не забыл и не упустил! Помощь следствию такая, что не придерешься! Ему и предъявить-то нечего!

– А вот за это ты не волнуйся! – зловещим тоном пообещал Кольцов. – Я этой семье на прииске такой уют создам, что волками взвоют. Женька у меня теперь простым подсобным рабочим будет!

– Поздно, Матвей! – выразительно сказал Лев. – Нужно было намного раньше этой семейке по башке дать! Может, тогда не гнобили бы они Батюшкиных столько лет! – все больше и больше раздражаясь, говорил он. – У них ведь даже собаку отравили! Вот скажи мне, почему ты не перевел Илью на другой прииск, когда он тебя об этом попросил? Ну, ладно! Сначала, может, действительно для них там жилья не было, но неужели не нашлось за двадцать лет?

– Да он как-то больше не обращался, – пожал плечами Кольцов.

– Ну да! – всплеснул руками Гуров. – Значит, если человек тебя за грудки не берет, душу не вытрясает, ничего не требует, то о нем и забыть можно? – язвительно спросил он.

– Да успокойся ты! Переведу я его! – отмахнулся Матвей.

– Поздно! Он от тебя уйти хочет! – бросил Гуров.