Стреляешь в брата — убиваешь себя - Максим Михайлов

Где-то в джунглях свирепо и страшно прозвучал боевой клич Катанги и подхваченный двумя десятками глоток рванулся к заслоненному могучими кронами деревьев небу. Часто ударили длинными очередями винтовки. И тут же до чрезвычайно обострившегося слуха Сержа донеслись звенящие страхом крики конголезцев, наполненные болью стоны раненых и торжествующий вой атакующих. Минуту спустя такая же какофония долетела с левой стороны русла. Выходит прав был Штайнер, засада организована с двух сторон тропы и жандармы Бурбона тоже не остались без дела.

Однако конголезцы на удивление быстро оправились от неожиданного удара, видимо перед ними оказался опытный, хорошо обученный противник. Вскоре в разрозненной музыке боя стали ощутимо преобладать мелодии исполняемые автоматами Калашникова, а бельгийские винтовки лишь время от времени огрызались, а чуть позже, когда мощно и басовито рокотнул пулемет и вовсе почти замолчали. Серж явственно слышал, что звуковой вал все ближе придвигается к ним, накатываясь на позиции его десятка будто набирающий обороты паровой каток.

Вот уже в кустарнике, окаймляющем русло, мелькнули первые фигуры в гротескном тигровом камуфляже. Покачиваясь от усталости, изодранные колючками, растерявшие головные уборы, жандармы бежали вдоль русла, в глазах их светился страх. Сейчас они ничем не напоминали тех бравых вояк, что всего лишь полчаса назад сторожкими волчьими цепочками втягивались в джунгли. Время от времени кто-нибудь из бегущих останавливался и, развернувшись назад, веером пускал в заросли длинную неприцельную очередь, надеясь хотя бы случайно зацепить кого-нибудь из преследователей. Как ясно видел со своей лежки Серж в большинстве случаев пули проходили слишком высоко безобидно выкашивая пушистые верхушки молодого подлеска.

Мимо промчались первые жандармы, в нос ударило резким запахом пота и крови, видимо кто-то из бегущих был ранен, их хриплое на пределе сил дыхание громом отдалось в напряженно вслушивающихся в звуки боя ушах Сержа. Потом звук чавкающих по грязи ботинок стал постепенно удаляться и вскоре совершенно затих. "Черт, неужели это все кто успел выскочить?! — молнией мелькнула в голове мысль. — А где же Штайнер? Где Бурбон?"

Будто отвечая на этот вопрос, впереди ухнули несколько разрывов гранат и вслед за ними полоснули длинные очереди винтовок, донеслось торжествующее улюлюканье жандармов, и вновь слаженно грохнул боевой клич Катанги. Захлебываясь яростью, забасил пулемет. Наконец Серж их увидел. Сбившись плотной группой вокруг двоих белых, десяток жандармов бежал вдоль русла. Эти выглядели совсем не так, как первые проскочившие мимо его укрытия, никакой паники в их движении не ощущалось, это было организованное отступление, а отнюдь не беспорядочное бегство. Пробежав метров двадцать, жандармы остановились и, развернувшись назад, грохнули в заросли очередями, расстреляв примерно по полмагазина, потом двинулись дальше.

Но стрельба вслепую не могла серьезно задержать преследователей, со своего места Серж явственно видел, как в русле появились одетые в темно-зеленую униформу фигурки конголезцев. На таком расстоянии бойцы противника казались маленькими и совсем не страшными, чем-то напоминая вдруг оживших оловянных солдатиков, какими он играл в детстве. Вот только стреляли эти солдатики настоящими пулями, несшими с собой вполне реальную смерть. Пулеметная очередь огненной струей трассирующих пуль рубанула прямо по замешкавшимся жандармам. Серж с ужасом заметил, как покачнулся, привалившись всем телом к оказавшемуся рядом жандарму капитан, разглядел темную кляксу, расплывающуюся у него на груди, пятная ярко-оранжевую полосу камуфляжа. Крутнулся волчком, заваливаясь в высокую по пояс траву получивший пулю прямо в голову Бурбон. Жандармы бросились врассыпную, лишь двое подхватив под мышки обмякшее тело капитана, поволокли его, отчаянно ругаясь на своем языке. Еще один медленно отступал спиной вперед, практически не целясь, молотя перед собой из винтовки и крича что-то неразборчивое в адрес острожными перебежками приближавшихся конголезцев. Тем временем в русло спрыгивали все новые и новые фигуры, на глаз Серж оценил их численность примерно в пять десятков бойцов.

Он оглядел позиции своих жандармов, надежно скрытые от глаз нападающих те были отлично ему видны, и уже давно с нетерпением и страхом поглядывали в его сторону, ожидая сигнала к вступлению в бой. Сержу хотелось, чтобы в зоне видимости оказалось как можно больше преследователей, тогда неожиданный удар из засады оказался бы более эффективным и, возможно, понесенные потери изрядно охладили бы пыл правительственных солдат. Но, похоже, дальнейшее промедление грозило гибелью Штайнеру, грузное тело которого жандармы напрягая последние силы, все никак не могли выволочь из зоны огня. К тому же он ясно почувствовал вдруг, что еще минута вот такой пытки ожиданием, и его жандармы просто побегут, наплевав и на приказ, и на здравый смысл, и на угрозу расстрела…

Он поднес к губам свисток в тот самый момент, когда меткая пуля конголезца все же ударила прямо в грудь одного из тащивших капитана жандармов, и тот безвольным мешком осел под ноги своему товарищу. Второй жандарм, дико вращая глазами, глянул на труп и, разжав руки, позволил Штайнеру упасть на него сверху. Немец болезненно застонал и завозился в траве пытаясь оттолкнуть мертвеца и подняться на ноги, получалось у него плохо. Жандарм еще раз огляделся вокруг и вдруг, тонко по-заячьи вскрикнув, бросился бежать со всех ног, отшвырнув мешающуюся винтовку и бестолково размахивая руками. Пуля кого-то из конголезцев догнала его на четвертом шаге, железным жалом клюнув прямо в позвоночник между лопатками, придав бегущему телу дополнительное ускорение и с маху бросив его прямо в узловатый древесный ствол. Жандарм сполз по нему вниз, в агонии царапая ногтями неподатливую кору, изо рта медленными толчками плеснула кровь.

Серж, набрав в грудь побольше воздуха, что было сил, дунул в свисток. Резкая переливчатая трель на миг перекрыла шум боя, отчаянно завибрировала в воздухе, впиваясь в мозг дребезжащей тревожной нотой. Он тут же подул в свисток еще раз, и звук еще не успел растаять в насыщенном влагой воздухе, как на атакующих конголезцев обрушился шквал огня. Жандармы били длинными очередями, интуитивно находя цели в расцвеченном яркими бликами зеленом мареве джунглей. Били вымещая на ненавистных врагах только что испытанный липкий парализующий волю и разум страх, мстя за бушевавшую в мозгах панику, за убитых товарищей, за тяготы этого рейда, за всю несправедливость свой тяжелой крестьянской жизни… За все! На, сволочь! Получай!

Первые ряды преследователей буквально были выкошены невиданной плотностью автоматного огня. Они даже не успели сообразить, откуда их убивают, не сделали ни одного ответного выстрела. Торжествующим громом разнесся над джунглями боевой клич Катанги. Жандарм до последнего прикрывавший отход тех, кто тащил раненого Штайнера, устало уронил вниз сжимающие винтовку руки и, покачиваясь, побрел куда-то в сторону, на его мясистых, по-африкански вывернутых губах, играла сумасшедшая улыбка, глаза были полузакрыты.

Поддавшись общему порыву, Серж тоже что-то выкрикивал, перебрасывая прицел с одной темно-зеленой фигуры на другую. Вот кубарем покатился заросший курчавыми кудрями здоровяк, отчаянно выгибая спину, будто пытаясь сам себя укусить за лопатку, вот рухнул в траву как подкошенный юркий худощавый конголезец, вот еще один получив пулю в живот с воем осел гущу кустарника, пытаясь запихнуть обратно в разорванное брюхо вываливающиеся наружу, перемешанные с кусками формы кишки…