Грехи полуночи - Синтия Иден

Смит перевела взгляд на Гита:

— Одна из твоих, а?

— Вот уж хрена с два! — отрезал Тодд.

Кара же спросила ровным голосом:

— «Одна из его» в каком смысле?

Гит подошел к медэксперту. Прошептал ей что-то на ухо. Кара смогла расслышать только знакомое слово «суккуб» и не менее знакомое «опасная».

— Нечего шептаться, — произнес Тодд, взял Кару за руку и повел к двери. — Давайте договоримся. Я понимаю, что творится вокруг. Раньше я был слепым идиотом, но теперь я в курсе. В курсе.

Взгляд Смит был серьезным.

— Ты не идиот. Просто человек. И я начинаю подозревать, что это большая редкость в наших краях.

О, но доктор сильно ошибалась.

— На самом деле, — пробормотала Кара, — по последним подсчетам, — неофициальным, конечно, — людей в два миллиона пятьдесят четыре тысячи раз больше, чем сверхъестественных существ.

«Что, съела?»

Смит не выглядела потрясенной или обрадованной этими новостями. Через мгновение она развернулась и зашла обратно в слегка прохладную комнату.

Туда, где трупы.

Кара сделала глубокий вдох, почувствовала смерть и поняла, что ничего приятного ее не ждет.

Кара была очень бледна, когда входила в Склеп.

Его снедала потребность успокоить ее, обнять за хрупкие плечи и прижать покрепче. Она была такой же сильной, как и желание поцеловать Кару, когда они ехали в лифте.

Он слегка коснулся ее плечом, ненавязчиво давая понять, что всегда рядом и готов поддержать.

Она не одна.

Смит продолжала пялиться на Кару. Потом на Колина. Опять на Кару. Медэксперт казалась нервной и… злой.

Незадолго до этого Колин рассказал Бруксу всю правду о том, что произошло со Смит, когда она стала заложницей маньяка. Тодд знал, что один из Иных похитил и пытал ее. До этого ужасного инцидента Смит даже не подозревала о том, что оборотни и демоны существуют на самом деле.

Столкновение с реальностью было не из приятных. От такого трудно оправиться, и Смит это явно не удалось до сих пор.

Конечно, несчастную можно понять. Если бы Тодда схватил и держал в плену псих с садистскими наклонностями, к тому же оказавшийся охренительно сильным сверхъестественным существом, что ж… Брукс тоже чувствовал бы себя не в своей тарелке.

Не то, чтобы Смит съехала с катушек. Для этого дамочка обладала слишком сильным самоконтролем. Но она изменилась. Отрицать это невозможно. Замкнулась в себе. Отгородилась от всех.

Но она не сможет жить так и дальше.

Так не бывает. Это приведет ее в сумасшедший дом. Брукс знал. Пытался как-то пожить в таком режиме… после того, как застрелили его мать. Ему не хотелось ничего чувствовать. Боль была просто невыносимой.

Спустя годы Тодд понял одну важную истину. Если ты не чувствуешь — значит, не живешь. А жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее впустую.

Смит со временем придет к такому же выводу.

Его внимание привлек скрип колесиков. Тодд обернулся и увидел, что Смит катит к ним тележку с накрытым простыней телом.

— Только что закончила очередные исследования этого трупа. Собиралась отправить его…

Значит, они пришли как раз вовремя.

Затянутой в латексную перчатку рукой Смит откинула край простыни. Тодд услышал, как Кара резко втянула воздух. Когда он посмотрел на девушку, у той слегка дрожала нижняя губа.

Может, демоны на самом деле не так уж и отличаются от людей?

Кара обманывала его, какого хрена закрывать глаза на очевидное, но она не убийца.

И ему не нужны никакие «парапсихологические способности», чтобы быть в этом уверенным.

— Сдвинь простыню ниже, — тихо, но уверенно потребовал Брукс.

Смит послушалась, и им стало видно хирургические швы на груди Майкла Хауза, а также темный силуэт ладони.

Кара приставила ладонь к отпечатку. Не прижала, а оставила расстояние в пару миллиметров. Ее рука была меньше, чем контур на груди жертвы. Как минимум на пять сантиметров.

Даже с натяжкой нельзя было сказать, что это след от ее хрупкой ладони. Хотя Брукс изначально был уверен, что совпадения не будет. Не для сверки отпечатков он привел сюда девушку. Просто хотел показать этот странный синяк и выяснить, наконец, что это за чертовщина.

— Прикрой тело.

Он отдал резкий приказ, когда Кара сжала ладонь в кулак. Смит рывком вернула простыню на место. Дыхание Кары стало прерывистым. Она подняла глаза и посмотрела на Брукса.

— Ты был прав. Будь оно проклято, ты был прав.

Тодд заметил, что Смит и Колин придвинулись ближе.

— Ты уже видела такие отметины.

— Я видела похожие.

— Почему вы так считаете? — Смит тут же загорелась узнать побольше. — Этот синяк не…

— Это не синяк. — Кара откашлялась. — И этот след появился в результате простого прикосновения.

— Не понимаю, — нахмурилась Смит.

«Я тоже», — подумал Тодд.

Гит не сказал ничего, но все его внимание было обращено на Кару.

— Мы любим чувствовать биение сердца, когда берем энергию.

Брукс вспомнил нежное прикосновение ее руки к его груди.

— В Древнем Египте, — продолжила Кара до странности ровным, практически монотонным, голосом, не спуская глаз с тела, — верили, что истинная сущность человека заключена в его сердце. Его дух. Душа. Все в сердце, а не в мозге.

— Поэтому-то они и доставали мозги при мумифицировании, — фыркнула Смит. — Считали, что те недостойны хранения.

Тодду было интересно, к чему вообще этот урок истории.

— Когда мозг перестает функционировать, тело продолжает жить. — Взгляд Кары упал на грудь Хауза, прикрытую простыней. — Пока бьется сердце, человек существует.

Облизнув губы, она продолжила:

— Для таких, как я, сердце — средоточие жизни. Нам надо слышать его совершенное биение. Чтобы разделить с жертвой возбуждение. Иногда удовольствие бывает таким всепоглощающим… — ее голос стал тише, — … таким сильным, что желанию взять как можно больше энергии невозможно противиться. — Кара сглотнула. — Если высосать из человека все до последней капли, пока бьется его сердце, то после смерти жертвы на ее груди остается такая отметина.

— Значит, ты видела такой отпечаток? — повторил Брукс. Казалось, Кара абсолютно уверена , но Тодду надо было знать наверняка.

— Очень похожий. Да, однажды. — Ее глаза потемнели. — Но я слышала много историй. До того, как прекратились массовые убийства…