Бунтующая Анжелика - Анн Голон

Дробь их высоких барабанов непрестанно звучала в пустынной, тревожно замершей местности.

С ними в Пуату пришел страх.

Три тысячи пехотинцев, тысяча пятьсот кавалеристов, две тысячи конюхов, интендантство и артиллерия. Пушки для городов…

Король сказал: «До весны!»

Значит, на сей раз зима не остановит войну.

К весне осталась всего одна несдавшаяся крепость — там, где начался мятеж, между Лашатеньре и болотами. Сюда собрались последние заговорщики.

Жестокая весна! Держались морозы, и в конце марта снег даже не начал таять.

Сквозь маленькое окошко хижины Анжелика смотрела на возвращающегося Флипо. Он еле плелся, худой, истощенный, словно волк, отбившийся от стаи. Однако ни голод, ни холод, ни жизнь преследуемого зверя не убили его природной веселости. Он рассказывал, посмеиваясь:

— Ну, мне-таки удалось их найти! Они-то считали, что вас убили или сцапали. Я им доподлинно описал, как вы ночью удирали из замка Фужеру. Подумать только, они и туда добрались, ища вас… Нас предали, попомните мое слово! Предали, да и только! Нынче всюду предатели.

Он покосился на крестьянина и его старика отца, сидевших у очага, вытер рукавом покрасневший нос и продолжал, понизив голос:

— Я видел аббата, и господина барона, и Мартена Жене. Мальбран Верный Клинок тоже там был. Они все в один голос говорят, что надо бежать. Идет, мол, охота на мужчин. А того вернее, что как раз за женщиной. За вами, госпожа маркиза! За вашу голову назначена награда. Они уверены, что за тысячу ливров найдется кто-нибудь, кто пожелает предать вас. Люди уж больно напуганы и голодны. Стало быть, решено: нынче вечером соберемся у Фонаря Голубки, лесом дойдем до болот, а там недалеко и до побережья. Авось Понс-ле-Палю, который еще не успел сдаться, спрячет нас.., или поможет сесть на корабль.

— Сесть на корабль, — повторила Анжелика.

Эти слова означали для нее капитуляцию. За эту жуткую зиму она постепенно утратила сознание смысла той битвы, которую вела. Спасти свою голову, уйти от преследования, дожить хоть до вечера — бесконечная погоня за такими целями изнуряла. Кроме бегства, другого выхода не было.

— Я бы не стал назначать свидание здесь, — прошептал Флипо. — Не верю я этим людям. Они знают, кто вы, и, как все здешние, считают, что все их беды из-за вас.

Крестьяне что-то бормотали, бросая в их сторону мрачные взгляды. Анжелика дошла до того, что не смела подойти к огню со своей дочкой. Так остро чувствовала она свою вину перед ними.

Муж крестьянки погиб, сражаясь против короля. Проходившие солдаты отняли у них все — хлеб, скот, семена. И увели с собой старшую дочь. Никто не знал, что случилось с ней потом.

В глубине комнаты, где стояла большая вандейская кровать, из-под рваных лохмотьев выглядывали четыре бледные детские мордашки. Детей держали в постели весь день, чтобы им было теплей и не так хотелось есть.

Крестьянин обменялся со своей снохой многозначительным взглядом, поднялся, надел широкий плащ и взял топор, сказав, что пойдет нарубить дров.

— Держу пари, он побежал предупредить солдат! — шепнул Флипо. — Надо удирать!

Анжелика была согласна с ним. Между тем крестьянка почему-то всячески старалась удержать их. Анжелика ускорила сборы. Она взяла из чулана краюху хлеба и сыр для Онорины. Женщина разразилась бранью:

— Идите, идите! Убирайтесь! Вы и ваш проклятый ублюдок уже поссорили нас с нашим домовым. С тех пор как вы здесь, он перестал царапаться в стену. Если домовой нас покинет, что станет с нами?

По-видимому, исчезновение духа дома пугало ее больше, чем все обрушившиеся на семью беды.

Анжелика отправилась в путь на худющем муле, который едва передвигал ноги. Флипо вел его за узду. Они ехали через сожженные деревни, где на молодых вязах болтались тела повешенных.

Наступил вечер, когда они добрались до Фонаря Голубки. Он был зажжен. Так называемые светильники мертвецов — это маяки Бокажа. Их зажигают на высоких каменных столбах, стоящих на перекрестках, чтобы ночные путники не заблудились на извилистых лесных дорогах кроме того, вокруг них, согласно поверью, собираются неприкаянные души. Они кружат у этих бледных огней вместо того, чтобы пробираться в дома, тревожа сны живых. Хотя к концу зимы у местных жителей иссякли запасы масла и других жиров, набожные люди старались поддерживать огонь в этих светильниках. Ремесленник, делающий деревянные башмаки и живущий поблизости от Фонаря Голубки, каждый вечер приходил сюда, высекал огонь и зажигал пеньковый фитиль, защищенный от ветра резным колпачком.

Анжелика сошла с мула и села на покрытый мхом камень.

— Никого нет, — проговорила она. — Мы с малюткой можем замерзнуть, если придется ждать здесь часами. Флипо, возьми мула и отправляйся навстречу нашим друзьям. Поторопи их, и пусть они найдут какой-нибудь ночлег.

Флипо уехал, и еще долго в ледяном воздухе слышался стук подков мула, трусившего по мерзлой земле. Деревья позванивали от холода, будто стеклянные. А мороз все усиливался, легкий, но пронизывающий ветерок пробирал до костей. Анжелика вся продрогла. Щечки Онорины, свернувшейся клубочком под накидкой, стали совсем холодными. В неверном свете фонаря был виден внимательный взгляд ребенка, ее черные, как у белочки, глаза, смотревшие в окружающую тьму. Руки матери не могли согреть ее. Маленькие ручонки девочки, сжимавшие кусочек хлеба с сыром, покраснели от холода.

Анжелика вспомнила слова крестьянки:

— «Проклятый ублюдок»? Кажется, так она ее назвала? — губы Анжелики задрожали от гнева. — Эта босячка лезет не в свое дело! Только я знаю, проклята ли ты…

И своими одеревеневшими пальцами, она в который раз попыталась плотнее укутать ребенка.

Она все прислушивалась, надеясь услышать отдаленный топот копыт.

Вдруг ее внимание привлекло шуршание веток.

— Кто там? — громко крикнула она.

Она старалась разглядеть, что это шевелится в кустах. Внезапно раздался протяжный вой, и она вскочила в ужасе. Волки! Как же она не подумала об этой опасности? Дерзость голодных хищников, которых затянувшаяся зима выгнала из леса, часто досаждала ей и ее соратникам. Стаи волков преследовали даже конные отряды.

Фонарь мертвецов светил, но его бледного мерцания не хватало, чтобы отпугнуть хищников. У Анжелики за поясом был пистолет, она могла сдержать нападение волков, но ненадолго. Она подумала о лачуге того ремесленника, что мастерил сабо. Зачем она не пошла туда раньше, когда волки еще не подступили так близко, а голубое, не правдоподобно чистое морозное небо еще отражало последние закатные лучи? Теперь было мало надежды добраться до хижины, но она решила попробовать, хотя слышала в зарослях тихие прыжки преследующих ее зверей.

Обернувшись, она увидела их светящиеся глаза. Не замедляя шага, она нагнулась, подняла несколько камушков и бросила в волков, словно то была собачья стая. Самое главное было не оступиться и не упасть. У нее вырвался вздох облегчения, когда за деревьями мелькнуло светящееся окошко хижины. Пришлось сильно потрясти дверь прежде, чем глухонемой мальчик отважился отодвинуть засов. Анжелика жестами объяснила ему, что за ней гонятся волки и надо понадежнее забаррикадироваться. Чтобы задобрить нищего старика и его сына-калеку, смотревших на нее со страхом, она положила на стол золотую монету, последнюю оставшуюся из тех денег, что одолжил барон де Круасек. В эти голодные времена окорок лучше помог бы сговориться… Все же хозяин взял монету своими почерневшими от свежего сока пальцами, долго вертел ее, потом сунул в пояс.