Право крови - Ричард Кнаак

По крайней мере, Ульдиссиан на это надеялся всей душой.

Тем временем исцеленный вновь повернулся к нему.

– Мастер Ульдиссиан… а не мог бы ты… не мог бы ты и мне показать то же самое?

Ульдиссиан потянулся было к нему, но тут же опустил руку, заулыбался, сам удивляясь, как ничего не почувствовал раньше.

– По-моему, в этом нет надобности. И ты сам должен бы это знать. Загляни в себя глубже – увидишь…

Йонас нахмурил брови… и вдруг засиял от радости, не имевшей ничего общего с исцеленной кожей.

– Кажется… кажется, и я чувствую то же самое, о чем говорила госпожа Барта! – истово закивав, вскричал он. – Как будто… как будто от сна пробудился…

В его голосе слышалось такое благоговение, что толпа разразилась восторженным ропотом. Кто-то шагнул к Ульдиссиану, а за ним дружно подались вперед все остальные: каждому хотелось стать следующим.

Захваченный общим порывом, Ульдиссиан принялся принимать одного за другим, уделяя каждому времени, сколько потребуется. Руки тянулись к нему отовсюду. Конечно, не все ощутят пробуждение так же быстро, как Барта с Йонасом, и он, прежде чем пробовать, предупреждал о том каждого, однако в конце концов это произойдет, произойдет непременно. В это Ульдиссиан верил всем сердцем, а его вера внушала веру и всем, кому он помогал.

А еще с каждым новым подступавшим к нему просителем он все крепче и крепче убеждался в правильности принятого решения. Парта действительно оказалась прекрасным местом для испытания сил. Если здесь все обойдется благополучно, то… Одна мысль о том, как пойдут дела в большом городе, просто потрясала воображение.

Нет, недолгая передышка в Парте, определенно, делу не повредит…

* * *

Окруженный огромной толпой, Ульдиссиан не замечал, что издали за ним исподволь наблюдает та, чьим мнением он дорожил больше всего на свете. Стоявшая у подножия лестницы, что вела от фонтана наверх, Лилия упивалась происходящим. Странно, но, несмотря на броскую красоту аристократки, ни один из множества сошедшихся на площадь людей ее не замечал. Однако она примечала все, и видела, что затея Ульдиссиана обещает затянуться надолго – точнее сказать, очень, очень надолго, а между тем сейчас ему следовало бы уже подъезжать к Кеджану. Именно таковы были ее планы, тогда как этой весьма и весьма сомнительной остановки в какой-то – кто бы подумать мог! – Парте эти планы вовсе не предусматривали.

Однако, поразмыслив минутку, Лилия заулыбалась. Планы затем и создаются, чтоб постоянно меняться сообразно сложившимся обстоятельствам.

– Ну, если не с Кеджана – сделай одолжение, начни отсюда, любовь моя, – прошептала светловолосая красавица-аристократка. – В конце концов, место значения не имеет. Так ли, иначе, а то, что по праву мое, ты, Ульдиссиан, мне принесешь… да, принесешь… пусть даже при этом погибнешь…

Серентию Ахилий нашел не там, где ожидал. Охотник полагал, что дочь Кира будет помогать Ульдиссиану, однако обнаружил темноволосую девушку сидящей там, откуда она могла наблюдать за собранием, но в то же время достаточно далеко, чтобы не участвовать. Конечно же, взгляд ее был устремлен на Ульдиссиана (ни на что другое Ахилий даже не рассчитывал), и лишь приблизившись, остроглазый лучник заметил, что девушка, глядя на Диомедова сына, то и дело украдкой косится на Лилию.

– Я тут воды тебе принес, – сказал он, отыскав в том благовидный предлог для вторжения в уединение, и протянул Серентии прихваченный с собой бурдючок, наполненный чистой водой в имении мастера Итона. Практичный в любых житейских делах, кроме сердечных, Ахилий прежде позаботился о питье и лишь потом устремился на поиски подруги.

Благодарно кивнув, Серентия приняла бурдючок. Выпила воды она прилично, и охотник понял, что девушка сидит здесь, попросту наблюдая, уже довольно давно. Очевидно, всю дорогу сюда Серентия в страхе перед какой-то вымышленной угрозой бежала бегом, тогда как Ахилий, почему-то не сомневавшийся, что с Ульдиссианом все обойдется благополучно, никуда не спешил.

– Воистину потрясающе, Серри, не так ли? – заметил он, когда девушка напилась и вернула ему бурдючок.

– Да, так и есть.

– А ведь мы же – друзья с самого детства…

Не спрашивая позволения, Ахилий уселся с ней рядом. О большей вольности он не мог и помыслить. Многим казавшийся парнем компанейским, охотник куда уютнее чувствовал себя в лесу, один на один с намеченной жертвой. На людях он в глубине души полагал себя разве что самую малость, всего на шаг превосходящим Мендельна, а рядом с Серентией становился точно таким же неловким.

Услышав его замечание, дочь Кира окинула охотника пристальным взглядом, заставившим Ахилия призадуматься, уж не ляпнул ли он чего-нибудь не того? Похоже, Серентия собиралась что-то сказать, но, прежде чем вымолвить хоть слово, молчала почти целую минуту. Когда она, наконец, заговорила, речь пошла совсем не о том, чего мог бы ждать от нее Ахилий.

– А почему вы с ним дружите, Ахилий? Казалось бы, во многом так непохожи…

– Думаю, просто так вышло, – пожав плечами, ответил охотник. Иного ответа у него не нашлось. – Мы подружились сразу же, как только познакомились. С детьми такое случается.

– Наверное, да…

Серентия ненадолго умолкла.

– А ты о ней стал бы грезить? – спросила она.

Вот теперь разговор принимал тот самый оборот, о котором Ахилий и думал: Серентия просто начала слишком уж издалека.

– О Лилии? Сказать по правде, она очень красива, и никто из мужчин, взглянув на нее, не сможет этого не заметить, однако то же самое можно сказать не только о ней, но и еще кой о ком.

На его собственный взгляд, выразиться прямолинейнее вряд ли было возможно, но Серентия явно не поняла, что под «еще кое-кем» Ахилий имел в виду ее.

– Знаю, Ахилий, для нас она необычна, и могу представить себе, что Ульдиссиан в ней нашел, но все это случилось так быстро…

– А что, вполне возможное дело.

Да, вот и с самим Ахилием в каком-то смысле вышло именно так. Еще накануне он видел в Серри лишь озорную девчонку, а всего день спустя она стала прекрасной девушкой. Донельзя изумленный этаким преображением, Ахилий целую неделю кряду возвращался из лесу без добычи.

Серентия вновь надолго умолкла. Ахилий тоже молчал, довольствуясь ее обществом… на чем подобные положения обычно и завершались. Оба смотрели, как Ульдиссиан приветствует подходящих партанцев, одного за другим. Всякий раз, как другу Ахилия удавалось проделать задуманное, его безмерная радость отражалась на лице того, к кому он прикасался, словно в зеркале.

– Ты то же самое чувствовала? – набравшись храбрости, спросил охотник. – То же самое, что и они?

– Да.

Однако тон Серентии заставлял усомниться в искренности ответа.