Красный бамбук - Влад Савин

Вот только хорваты так не считают – и если в городах еще какой-то порядок, то в горной провинции творится полный беспредел. Впрочем, к включённым в Хорвато-Словению мусульманам-боснякам хорваты относятся не лучше, как и к словенцам, с которыми идет яростная грызня на тему, кто из них более культурные европейцы и кто должен быть главным в Загребе. В итоге в сорок шестом Сталин предложил Ранковичу, что СССР может принять хорватских колонистов (на добровольной основе), причем с самого начала местом расселения предполагалась Галиция, куда было полезно добавить чужеродный для бандеровцев и вполне боеспособный элемент. Тем более что, по легенде, именно северные Карпаты были исконной родиной хорватского народа. В отличие от украинцев, также добровольно возвращающихся в СССР из Польши (в индивидуальном порядке, и расселяемых в Сибири, без мест компактного проживания), хорваты ехали организованно, селились вместе и даже свое оружие имели. И сразу насмерть сцепились с бандеровцами – найдя, что воевать за свои дома, имея за спиной лояльное к себе государство, это совсем другое дело, чем воевать с теми, кого правящая власть негласно поддерживает. К текущему году вышли из этой войны безусловными победителями – хотя и понеся некоторые потери. Конечно, бывшие усташи это тот еще контингент – и особых иллюзий насчет их бескорыстной любви к «славянскому братству» лично я не испытываю совершенно. Однако же факт, что до сего момента не отмечено ни одного случая их нелояльности (на нашей территории) к СССР и советским гражданам – не в том положении гости, чтобы против хозяев играть. И даже если бы нашлись больные на голову, жаждущие подвигов на большой дороге – их бы свои односельчане тут же укоротили, во избежание собственных проблем. И верно сказано, что бандеровцам в хорватском районе делать абсолютно нечего – герои сала туда и в лучшие для них времена меньше чем сотней не совались. Поскольку пойманных ОУНовцев хорваты, в лучших традициях некоего Дракулы, сажали на колья вдоль дороги, в назидание тем, кто придет мстить. А когда МГБ высказало озабоченность насчет оперативной информации – то хорваты стали пленных Куда Надо сдавать, однако часто в некомплектном виде: язык на месте, для допроса годен, ну а пальцы, уши, то что между ног, а иногда и сами руки с ногами уже без надобности. Ну дикие горцы, простой народ – это у них кажется было прежде, что если кого-то хотели «административно» наказать, то просто оружие изымали – и наказанный выйти не смел из дома, поскольку показаться на людях без ружья, сабли и кинжала для него было, как для нас без штанов![21]

Может, какая-то «неучтенная» банда затесалась? Так следственное дело в Москву прислали уже. Во-первых, экспертизой установлено – Степан Аксенов, которого в лесу нашли, застрелился из своего пистолета. Причем у него в кармане остался полный запасной магазин. И никаких других гильз, равно как и следов пуль на деревьях, не найдено. На склоне Галина Бескровная умерла от переохлаждения, пулевых и огнестрельных ранений нет, а вот нога вывихнута – вполне возможно, когда бежишь в панике, не разбирая дороги. Мария Кузьменко умерла от сердечного приступа – вероятно, вызванного сильным испугом. Барков Михаил, падение с высоты. И только у Кирилла Корсунина и Олеся Купавы – пулевые. Во-вторых, все пули, извлеченные из тел в лагере, равно как и гильзы, обнаруженные там же – от карабина, найденного там же, и числящегося за Барковым, по номеру оружия сверяли. И никаких других пуль и гильз нет. В-третьих, на карабине отпечатки пальцев одного Баркова. В-четвертых, в карманах Корсунина и Кузьменко было личное оружие – соответственно, «парабеллум» и наган – которым никто из перечисленных граждан не воспользовался. В-пятых, в крови погибших никаких известных ядов не обнаружено, есть алкоголь в малом количестве – у костра найдена пустая фляга с запахом вина, литр на шестерых, да еще зимой, это несерьезно. Что из всего следует?

Выходит, что стрелял один Барков – по своим товарищам. Двоих положил насмерть сразу (пулевых ранений, два у Корсунина и одно у Купавы), а Аксенов с Бескровной бросились бежать. Барков им вслед стрелять не пытался (хотя запасные обоймы при нем были), а бросив карабин, тоже побежал, не заметив обрыва. И не было там больше никого – все свидетели (из группы Степанюка) единодушны, не видели они на снегу чужих следов, ведущих к лагерю и от него. А следы тех, кто бежал и погиб, остались – значит, метели и снегопада не было (метеостанция подтверждает).

Отчего львовские товарищи таких же выводов не сделали? Темнят, что-то скрывают? Лазарева по ВЧ с Федоровым говорила (который все еще первый секретарь в Галицко-Волынской ССР), получила ответ:

– Анна Петровна, дорогая! Я лично Павла Валерьяновича, отца Михаила Баркова, с сорок третьего года знаю, он не в моем соединении, но у соседей, у Карасева воевал. Проверенный человек, без всякой гнили, я за него ручаюсь! Сейчас по сыну убивается искренне, один он у него был. Вот мы у себя с товарищами, посовещавшись, решили – чем признать, что положительный советский студент, ни в чем плохом до сего дня не замеченный, и вдруг рехнулся, друзей пострелял, лучше вписать бандеровцев виноватыми, тем более они как раз под раздачу подвернулись. Ребят жалко – но их уже все равно не вернуть. Пусть уж так и останется!

Дело закрыто, и в архив? Так непонятки остались. Чтоб молодой парень, за которым никаких признаков сумасшествия раньше не видели, и вот так вдруг крышей поехал? Психика, конечно, дело темное – как положено, экспертное заключение у медиков запрашивали, и ответ пришел, если воду из него отжать, «теоретически и с крайне малой вероятностью, но такое возможно». Ладно, допустим он свихнулся, двоих застрелил и сам после с обрыва – а остальные трое отчего умерли? Мария Кузьменко перепугалась до смерти – но и у остальных, согласно протоколу, «на лицах застыл страх». А они вовсе не домашние мальчики и девочки, хотя уже не из воевавшего поколения (ну кроме Корсунина, который 1926 г. р. и даже медаль за Маньчжурию имел) – но нелегкой послевоенной жизнью тертые достаточно, не должны были просто так пугаться, без серьезной причины. Перепились до белой горячки – не подходит, если найдена всего одна пустая фляга, причем согласно заключению, даже не водка, а домашнее вино, куда меньшей крепости. Ну а Аксенов от кого отстреливался в пустом лесу, до последнего патрона, который себе, чтобы не даться живым? Причем так напугался, что про запасной магазин забыл – или не имел времени его из кармана достать, потому что кто-то или что-то уже совсем рядом? Так не верю я в чертей, пришельцев и всяких там чукабар! По крайней мере, пока сам не увижу и магазин из АК в них не разряжу, чтоб убедиться в их потусторонней сущности.

– Валентин Георгиевич! – нарушает мои мысли Тамара, медовым голоском. – А мне вы покажете, как эту игрушку собирать?

Вот традиция – когда «из оперативных соображений» тебе в нашей Конторе документы меняют, то имя могут оставить прежнее, как привычно, и на случай, если знакомого встретишь, и он тебя окликнет. А фамилию и отчество – сейчас, к примеру, я Кудрин а не Кунцевич, и Георгиевич – хотя прежде Сергеевичем ходил. Игрушка же, которая Тамару заинтересовала, в этом мире называется «русский кубик» – поскольку венгру Эрне Рубику здесь пока всего одиннадцать лет. Между прочим, запатентована и не только в СССР продается – принося какие-то деньги в нашу казну. В той жизни я к этому предмету был равнодушен – а тут купил в киоске на Арбате, уже после того как Маша погибла, и как-то привык крутить в режиме «сижу, размышляю». На скорость собирать не умею – есть такие уникумы, кто видят расклад граней целиком и быстро-быстро, в пяток приемов, все на месте, ну а я могу лишь раздельно, по слоям. Сначала верхний, это просто. Затем средний – ну тут приемы, как крутить, чтобы часть встала на место, каждая из четырех на ребре, с серединами граней проще, вот так. С нижним слоем дольше всего – сначала ставим угловые, вот эти два рядом. Затем подгоняем остальные два. Теперь меняем их ориентацию – для этого надо вот так, так и так. И по ребрам нижней грани.