Ветер богов - Богдан Сушинский

— Только не вас. Повторяю, вы оскорбили меня, подполковник.

— И вообще ведете себя так, словно храните какую-то тайну. Желаете облегчить душу исповедью о том, кто дал вам задание стрелять в генерала Семенова?

— Все, что я могла сказать, я сказала следователю. Меня направили сюда из России. Как агента НКВД.

Появился денщик Имоти с фарфоровым чайником и двумя чашками. Подполковник предложил Лукиной подсесть к столу и несколько минут они молча пили чай, стараясь не встречаться взглядами.

— Не правда ли, похоже на ритуальное чаепитие в истинно японском стиле? — спросил Имоти, когда террористка отказалась от очередной чашки и с чаем было покончено.

— Что вы имеете в виду? — неожиданно насторожилась Лукина, хотя вопрос на первый взгляд казался совершенно безобидным. — Я не настолько хорошо знаю японские ритуалы. Да, по-моему, и сами японцы еще не до конца разобрались в них. Уж будьте добры, сориентируйте в тонкостях.

— Последнее чаепитие на этом свете — так это следует воспринимать. Как последняя чашка священной саке перед вылетом летчика-камикадзе. Сейчас вас уведут в подвал и расстреляют. Часовой!

— Но позвольте! — подхватилась террористка, прежде чем в кабинет успел войти откормленный, словно борец сумо, приземистый медлительный солдат. — Просто так, без суда?

— К чему суета? Почему вся Маньчжурия должна знать, что на генерала Семенова покушались? Мы в такой огласке совершенно не нуждаемся. Часовой, увести!

— Но постойте же, подполковник! У меня есть что сообщить вашему командованию. Я требую, чтобы меня представили начальнику разведывательного отдела полковнику Исимуре.

— Мало ли чего вы хотите. Я не собираюсь выполнять ваше последнее желание.

— Но это в интересах командования!

— Вполне допускаю. Но полковника нет в городе.

— В таком случае вы должны дождаться его появления! Вы слышите меня, подполковник?! — вновь перешла Лукина на японский.

Имоти это явно не понравилось. Он позвал еще какого-то унтер-офицера, и тот вместе с солдатом вытолкал арестованную за дверь.

— Остановитесь, что вы делаете?! — теперь уже взмолилась Лукина и, упав на пол, обхватила ноги унтер-офицера. — Вы не должны делать этого! Сообщите обо мне капитану Куроки. Он знает… Сообщите ему!

Куроки тоже нет в штабе. Но, кажется, появился полковник Исимура.

Имоти остановил конвоиров, вернул арестованную в кабинет и связался по телефону с генералом Судзуки, все еще представавшим перед штабистами под видом некоего капитана, чем буквально поражал полурусского Имоти непостижимым, истинно японским упрямством.

— Капитан Куроки считает, что ему нет смысла видеться с вами, — уведомил ее подполковник, положив трубку на рычат. — Его вполне удовлетворит доклад о том, что террористка, стрелявшая в генерала Семенова, казнена.

Лукина упала на стул, обхватила руками края стола и, припав к нему щекой, забилась в истерике.

— Вы огорчаете меня, арестованная, — искренне удивился Имоти. — К чему вас только готовили, отправляя на такое опасное задание? Неужели вы не понимали, что у вас почти нет шанса остаться в живых? Мы и так проявили снисходительность к вам. Вы уходите в иной мир без пыток, без страданий… Мечта любого террориста. Развлечения в камере — всего лишь сексуальное недоразумение.

Лукина подняла голову и с омерзением взглянула на расплывавшуюся в ухмылке рожу Имоти.

— Что вы отпеваете меня, как деревенский поп? Если уж вас не предупредили о том, кто я такая, тогда мне тоже осточертели все эти ваши азиатские забавы. — Террористка полой халата вытерла слезы и вновь с презрением и злобой уставилась на Имоти.

— Что вы называете азиатскими забавами, арестованная? — скучающе уточнил подполковник.

— А то, что мне непонятно, откуда вы здесь взялись. И почему вас подключили к этому провинциальному спектаклю, предварительно не проинструктировав, — поднялась Лукина и, смерив Имоти теперь уже вызывающе снисходительным взглядом, прошлась по кабинету — Но даже не будучи проинструктированным, вы могли бы уже догадаться, что послана я сюда вовсе не как агент НКВД.

— Кем же тогда вы посланы?

— Если и являюсь чьим-то агентом, то, конечно же, китайской разведки, по поручению которой выполняла особое задание в Монголии. Какое именно — знать вам не обязательно. Куда важнее для вас, что недавно перевербована одним из резидентов японской разведки в Монголии.

— Вот в чем ваш секрет!

— Теперь уже скорее спасение, — недовольно проворчала Лукина, понимая, что должна была скрывать свою принадлежность к японской разведке до конца. До особого разрешения на правду. — Но не моя вина в том, что вы столь бездарно состряпали всю эту операцию.

— Что же вы до сих пор молчали? — развалился в кресле Имоти и теперь уже с особым интересом осмотрел фигуру русской. Словно прикидывал: а с какой стати я должен отказывать себе в том удовольствии, в каком не отказал себе ни один офицер тюрьмы? — Зачем нужно было терпеть все это? Сразу сказали бы…

— Кому? — въедливо улыбнулась Лукина. — И зачем? Чтобы сорвать всю операцию? Я-то, заметьте, ваши условия выполнила. А вот что касается вас… Мне непонятно, почему на меня напустили все это грязное тюремное офицерье?

— А вы предпочли бы, чтобы вас сразу же пристрелили? А перед этим избивали бамбуковыми палочками по пяткам, швыряли оземь, отбивая почки? У нас еще есть время, мы легко можем заполнить все пробелы.

— Послушайте, вы, подполковник… — окрысилась на него Лукина. — Да вы лжете. Все вы прекрасно знали: кто я, почему оказалась в номере генерала Семенова… Поэтому хватит терзать мои нервы. Немедленно свяжите меня с генералом Судзуки.

— А кто такой этот генерал Судзуки?

— Вы лучше меня знаете, кто такой генерал Судзуки! — взвизгнула Лукина, теряя самообладание. Но тотчас же попыталась взять себя в руки. — Хорошо, нет генерала Судзуки, есть капитан-переводчик Куроки. Свяжите меня с ним. Лично. Без посредства полковника Исимуры.

— А вы уверены, что он пожелает разговаривать с вами? — холодно, хотя и предельно вежливо осведомился Имоти, по опыту зная, что ничто так не выводит из себя хамовито-истеричных, по большей части своей русских, как самурайская вежливость японцев.

— Да, да, да! Уверена.

— А я сомневаюсь.

— Свяжите же, подполковник, — вновь навалилась грудью на стол террористка. — Умоляю вас. Успеете вы меня расстрелять, куда торопитесь? Я ведь уже объяснила: я — ваш агент, выполняю особое, секретное задание.

Пауза была томительной. Окончания ее Лукина ждала, как избавления от пытки.

— Исключительно из уважения к господину генералу, — наконец изрек Имоти.

В конце концов она действительно добилась этой встречи. Ее привели в кабинет полковника Исимуры, который временно был занят подпольным генералом-переводчиком.