Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Джаспер Ффорде

— Это, — ответила моя наставница, — стандартные прыжки из книги в книгу. Если прыгаешь в одиночку, можно иногда и без библиотеки обойтись. Так даже лучше, потому, что от Котовой демагогии голова болеть начинает. Но сейчас со мной ты, и поэтому краткий визит в библиотеку, увы, обязателен. Сейчас мы находимся в предыстории кафкианского «Процесса». В соседнем зале слушается дело Йозефа К. Ты следующая.

— О, — откликнулась я. — И все?

Мисс Хэвишем пропустила мое саркастическое замечание мимо ушей, и, пожалуй, к лучшему, а я огляделась по сторонам. Посередине скудно обставленной комнаты помещалось корыто, а за следующей дверью, судя по шуму, проходил политический митинг. Из зала суда вышла женщина, поправила юбки и вернулась к стирке.

— Доброе утро, мисс Хэвишем, — вежливо поздоровалась она.

— Доброе утро, Эстер, — ответила мисс Хэвишем. — Я кое-что тебе принесла. — Она протянула женщине коробку печенья «Понтефракт» и спросила: — Мы не опоздали?

За дверью раздался взрыв хохота, быстро сменившийся возбужденным разговором.

— Сейчас закончат, — ответила прачка. — Ньюхен с Хопкинсом уже пришли. Не хотите присесть?

Мисс Хэвишем села, я осталась стоять.

— Надеюсь, Ньюхен понимает, что делает, — мрачно пробормотала она. — Следователь — темная лошадка.

Аплодисменты и смех внезапно стихли, и мы услышали, как поворачивается дверная ручка. За дверью кто-то громко произнес:

— Я всего лишь хотел указать вам, что сегодня вы, вероятно сами того не сознавая, лишили себя преимущества, которое в любом случае дает арестованному допрос.

Я испуганно посмотрела на Хэвишем, но она покачала головой, словно успокаивая.

— Вот мразь! — возопил другой голос, все еще из-за двери. — Ну и сидите с вашими допросами![19]

Дверь отворилась, и оттуда с побагровевшим от злости лицом выскочил молодой человек в темном костюме. Его просто трясло от ярости. Он умчался, а говоривший — я приняла его за следователя — печально покачал головой, и все собравшиеся в зале суда принялись обсуждать выходку Йозефа К.

Судья, маленький толстенький одышливый человечек, взглянул на меня и спросил:

— Четверг Н.?

— Да, сэр.

— Вы опоздали.

С этими словами он захлопнул дверь.

— Не беспокойся, — ласково сказала мисс Хэвишем. — Он всегда так говорит. Чтобы смутить и испугать.

— И ему это удалось. Вы войдете со мной?

Она покачала головой и положила руку мне на плечо.

— Ты читала «Процесс»?

Я кивнула.

— Тогда ты знаешь, чего ожидать. Удачи, дорогая моя.

Поблагодарив ее, я глубоко вздохнула, взялась за дверную ручку и с тяжелым сердцем шагнула внутрь.

«Процесс», загадочный шедевр Кафки, воссоздающий странный мир параноидальной бюрократии, при жизни автора опубликован не был. Кафка служил страховым агентом и умер рано, почти не снискав писательской известности. Свои произведения он завещал лучшему другу при условии, что тот их уничтожит. Сколько же великих писателей оставили после себя сочинения, действительно уничтоженные после их смерти? Чтобы получить ответ, загляните на цокольный уровень Великой библиотеки, где находятся двадцать шесть этажей неопубликованных рукописей. Там, среди писанины самовлюбленных графоманов и смелых, но неудавшихся прозаических опытов, встречаются поистине гениальные произведения. Чтобы ознакомиться с величайшим необразцом нелетристики, отправляйтесь на тринадцатый цокольный этаж, в раздел МСМЛ, шкаф 2919/В2, и там вас ожидает чудеснейшее открытие — «Скребок для обуви у дверей Беньяна» Джона Макскурда. Но будьте осторожны: в Кладезь Погибших Сюжетов не стоит спускаться в одиночку.

ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УОРРИНГТОНСКИХ КОТОВ.

Беллетрицейский путеводитель по Великой библиотеке

Зал суда был забит господами в темных костюмах, говорившими без умолку и бурно жестикулирующими. Вдоль стен тянулась галерея, где тоже, смеясь и болтая, стояли люди. Из-за жары и духоты дышать было почти невозможно. Посреди этого бедлама виднелся узкий проход, и, пока я шла по нему, толпа тотчас смыкалась за моей спиной, едва не выталкивая меня вперед. Зрители вокруг болтали о погоде, обсуждали предыдущий процесс, мой костюм и тонкости моего дела, о котором они, похоже, не имели ни малейшего представления. На другом конце зала возвышался небольшой помост, где за низеньким столом помещался следователь. Дабы казаться выше, он восседал на длинноногом стуле. Лоб его блестел от пота. За ним теснились судейские чиновники и канцеляристы и болтали с зеваками и друг с другом. По одну сторону возвышения переминался с ноги на ногу печальный человек, который постучал тогда, в Суиндоне, ко мне в дверь и хитростью заставил признаться, что я ныряла в «Джен Эйр». В руках он держал внушительную пачку бумаг, судя по всему официальных. Я решила, что это Мэтью Хопкинс,[20]представитель обвинения. Рядом с ним стоял Ньюхен, но как только я подошла поближе, он спрыгнул ко мне на пол и прошептал на ухо:

— Это всего лишь формальное слушание, просто с целью установить наличие оснований для возбуждения дела. Если повезет, я добьюсь, чтобы слушание по вашему делу отложили, а потом рассмотрели в более благосклонном суде. На зрителей плюньте, это просто литературный прием для нагнетания паранойи, и к вашему процессу он не имеет никакого отношения. Мы будем отрицать все обвинения.

— Герр следователь, — произнес Ньюхен, как только мы подошли к подмосткам, — мое имя Острей Ньюхен, я защищаю Четверг Нонетот в деле «Беллетриция против Закона», номер сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят семь.

Следователь посмотрел на меня, потом на часы и сказал:

— Вам следовало явиться сюда час и пять минут назад.

Толпа возбужденно зашепталась. Ньюхен открыл было рот, но мне удалось его опередить.

— Я сознаю свою вину, — сказала я, поскольку читала Кафку в юности и теперь попыталась переломить ход слушаний. — Прошу прощения у суда.

Поначалу следователь не расслышал меня и начал было повторять свою маленькую речь, дабы произвести впечатление на толпу:

— Вам следовало явиться сюда час и пять минут назад… что вы сказали?

— Я сказала, что мне очень жаль, и попросила прощения у вашей чести, — повторила я.

— О, — вымолвил следователь, и в зале воцарилась тишина, — в таком случае, может быть, вы выйдете и вернетесь через час и пять минут, чтобы опоздание получилось не по вашей вине?