Короли Кипра в эпоху крестовых походов - Светлана Близнюк

43. Когда некоторые рыцари, преданные королю, услышали об этом, они рассказали об этом королю. А король был очень добрым человеком. Он не поверил их словам и сказал: «Я не хочу верить, что мои братья могут быть изменниками». Когда рыцари узнали, что король им не верит, а его противники продвигали дело, один из них тайно пришел к сенешалю, который находился в своем поместий и ничего не знал, что происходило на самом деле. И они дали ему возможность узнать правду. Он сразу же собрался и приехал в столицу; и это было за день до совершения злодеяния. Он пришел к королю и разговаривал со своей сестрой королевой. Узнав правду о том, как решил поступить его племянник — сеньор Тира, добрый господин [этот сенешаль, его дядя,] решил поговорить с ним и разубедить их. [Он долго разговаривал с ним] и очень старался направить его на путь справедливости и выполнения присяги, [и он сказал ему: «Опомнись, ты принес присягу своему брату. Тебя же будут осуждать во всем мире». Но] он говорил с наглухо закрытой дверью. Все было бесполезно. И он вернулся к своему племяннику, королю Генриху.

44. В тот же вторник 26 апреля 1306 г. обсуждения закончились; мессир Амори де Лузиньян, сеньор Тира, господин Эмери, коннетабль Кипра, мессир Балиан, принц Галилейский, его зять, — все состояли в замаранном совете, — пошли в баню, а потом вернулись в его дом и все вместе отобедали. Они купались в бане, которая принадлежала сиру Гуго Перистерону. После обеда они послали созвать всех лигиев, рыцарей и получателей жалования, которые были в Никосии, и заставили их принести клятву. И они принесли присягу: некоторые добровольно, некоторые против их желания. Клятва же была следующей: «Клянусь на святом Евангелии Господнем защищать [так же как прежде я должен был защищать господина моего короля] сеньора Тира от любого человека, за исключением личности господина нашего короля, с которым нас связывает клятва верности».

45. При всем этом сенешаль не присутствовал. Узнав об этом, он сел на коня, и вместе с ним была его сестра, королева-мать, и они поехали отговаривать ее сына и рыцарей. Когда они пришли, они обнаружили, что все рыцари, вассалы, получатели жалования, горожане, лигии были в сборе. Королева просила их и обвиняла в том, что они отвернулись от короля: «Это [то, что вы делаете] не делает вам чести, это позор навсегда и грех. Вы идете против Господа и вашего сюзерена, и ввергаете остров в [великий] хаос и побуждаете народ к восстанию. Не выступайте против вашего доброго сюзерена — короля и против вашей клятвы. Потом они все сказали: «Мы не причиним никакого зла нашему сюзерену!»

46. Услышав об этом, сеньор Тира сказал много нелюбезных слов своему дяде сенешалю. И он сказал: «Кто позволил Вам прийти в мой дом и влезать в мои дела? Тогда сенешаль оставил там королеву, а сам отправился ко двору короля. И он оставался вместе с королем, потому что боялся, как бы они не наложили руки на короля в своей ярости.

47. Королева много плакала и терзалась, но ничего не добилась. Кроме того, Великий магистр тамплиеров брат Жак де Молле не находился тогда в столице. [Он был в его поместье[373].] Когда он вернулся, сеньор Тира отправил ему сообщение, и тот пришел и присоединился к ним. Он одолжил сеньору Тира сорок тысяч белых безантов Кипра. Таким же образом к ним присоединился мессир де Эрлан, [латинский] епископ Лимассола. И для сеньора Тира он был очень дорог. Увидев это, королева уже ничем не могла помочь и не могла разубедить их. И поскольку заговор[374] состоялся, она вернулась к королю сильно опечаленная и с тяжелым сердцем.

48. В тот же день, вечером, они все вместе написали в хартии жалобы, обращенные к королю. С этой целью они сели верхом на лошадей и отправились во дворец короля. Пришли в галерею около королевской спальни. Мессир Балиан Ибелин[375] зашел в королевскую комнату, где он лежал больной, и сказал королю: «Посмотри, сеньоры твоего народа пришли поговорить с тобой. «Король обернулся и ответил ему: «И ты в их компании? Прекрасно!» Тотчас же сеньор Тира и все, кто был вместе с ним, вошли в спальню короля и нашли его больным. Он сидел, согнувшись, на троне с посохом в руках.

49. Сразу же сеньор Тира отдал приказ зачитать хартию; и ее передали сиру Гуго Ибелину[376], чтобы прочитать перед королем и всем народом. В этой хартии было много претензий к королю, обвинений и упреков. Эти претензии слишком многословны, чтобы описать их, но более всего в них говорится, что [наибольший] вред исходит от того, каким образом управляет король королевством, и что, когда ему что-то нужно, он пытается взять это у людей. «Поэтому всем нам кажется правильным назначить регентом брата короля, сеньора Тира, потому что он именно тот, кто является наследником, и ему следует искать добро для королевства».

50. Король ответил им: «Я слышал о зле, которое вы хотите причинить мне; и вы написали неподобающие положения. Я не первый, кто болен. Таковым был король Иерусалима[377], однако его люди не лишили его власти, но сказали: «Господь, который послал ему болезнь, может послать и выздоровление». А еще вы найдете в анналах, что в Иерусалиме никогда не проходил какой бы то ни было совет или суд против воли короля. Поэтому у вас нет власти лишать власти меня по тем причинам, о которых вы написали. И если один из вас осмелится пойти против присяги, которую вы принесли мне, у мня есть Господь — судья мой, который захочет свершить справедливость».

51. Когда мессир Гуго Ибелин прочитал хартию, а король ответил в присутствии сеньоров и народа, они вышли из королевской спальни и расположились во дворце короля и в портиках. Сеньор Тира, коннетабль — его брат, мессир Балиан Ибелин — принц Галилейский расположились во дворе в большой лоджии. По приказу регента[378] [сеньора Тира] они объявили в Никосии, что он является регентом королевства Кипр и что никто не посмеет покинуть этот дом, не повиновавшись [под угрозой быть повешенным]. По его приказу они опечатали канцелярию и помещение, в котором хранилась казна. И он приказал двум рыцарям-вассалам: сиру Жану де Тору и сиру Гуго де Фуру, — принять клятву верности от жителей Никосии, которые находились в церкви св. Георгия, церкви пулланов. [Они созвали их] и приняли присягу верности от народа Никосии для названного сеньора Тира.

52. И королева расположилась в портике, через который прошли рыцари и весь народ; и она разорвала свои одежды, и [билась], и рыдала, словно ее сын-король умер. И было тяжко смотреть на нее кому бы то ни было. И с огромным страхом в сердце она сказала: «Господь свершит справедливость, а я хочу лишиться своих детей». И она умоляла каждого, кто проходил мимо, не делать ничего, что обеспокоило бы короля, а то Господь разгневается и покарает их. И она говорила с ними с огромным смирением, говорила добрые слова и много плакала, чтобы они оставили королю его власть. И она сказала им: «Вы его люди и вы дали ему клятву!» И она проклинала двух своих сыновей, которые смутили рыцарей; это дьявол ожесточил их сердца настолько, что [невозможно было] переубедить их и возвратить к своему сюзерену. Но они не услышали, что говорила им добрая королева. Сеньор Тира также поклялся защищать королевство и сеньоров и никогда не возвращать власть, пока он жив.