Наказать и дать умереть - Матс Ульссон

Пока я пялился в монитор, сидя в машине посреди улицы, зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Эвы Монссон.

Я почувствовал ее волнение, пока мы обменивались вежливыми фразами.

– Собственно, звоню я тебе не за этим, – сказала Эва, поблагодарив меня за прекрасный выходной в Сольвикене.

– А зачем?

– Мы получили мейл от анонимного лица.

– И?..

– Думаю, тебе следует об этом знать. Читаю: «Одна маленькая наводка. Проверьте ноутбук журналиста».

Я молчал.

Сначала черно-белый снимок. Потом письмо от мертвой женщины. И вот теперь – наводка для полиции.

– Ты еще здесь?

– Плохая слышимость, ты постоянно пропадаешь.

– В общем, так… Тебе нечего сказать по этому поводу? Алло!

– Нет, – отрезал я.

– Где ты?

– В Андерслёве.

– Что ты там делаешь?

– Встречался с коллегой.

– Можешь ко мне приехать?

– У меня еще одна встреча.

– Какая встреча, ты ведь не работаешь?

– Ресторанные дела. Похоже, у нас намечается новый поставщик.

– Так далеко? Я думала, вам хватает местных фермеров.

– Теперь тебя совсем не слышно, – сообщил я и завершил разговор.

Я решил вернуться к Арне Йонссону.

– Что еще? – проворчал он, открывая дверь.

– А где Бодиль Нильссон сейчас, вы не знаете? – поинтересовался я.

– Я мог бы навести справки, если тебе это надо.

– Да, пожалуйста.

– Входи, – разрешил он. – Теперь ты понял, что действовал один и тот же человек?

«Возможно», – подумал я. Но вслух ничего не сказал.

– Останешься на ужин? – с надеждой в голосе спросил Арне.

Ваггерюд, июнь

Мне необходимо было кому-нибудь довериться, и я рассказал Арне Йонссону все.

То есть, конечно, не совсем все… Собственно, почти ничего. К такому выводу я пришел ночью в машине, когда возвращался в Стокгольм.

Так обычно и бывает с Харри Свенссоном, каким бы решительным ни было его очередное намерение выложить карты на стол.

Арне Йонссон смутился, слушая, как я обнаружил Томми Санделля в постели с мертвой польской проституткой. Хотя ничего нового из моего рассказа он не узнал.

Зато я остался на ужин. Арне Йонссон поджарил вареную картошку с яйцами и колбасой. Совсем как мой дедушка.

– Как у вас получается такая хрустящая корочка? – поинтересовался я.

– Я жарю на сливочном масле и подсыпаю немного сахарной пудры, – объяснил Арне.

Я ответил Ульрике Пальмгрен. Интернета у Арне не было, пришлось выходить в Сеть с мобильника.

Привет! Рад получить от тебя весточку. Какая неожиданность! Но не думаю, что нам следует возобновлять знакомство. Я даже не знаю, где ты находишься. Твой Харри.

Полиция так и не нашла ноутбук Ульрики Пальмгрен. Я не сомневался, что убийца забрал его с собой, как и ее мобильник, когда удирал из гостиничного номера в Гётеборге.

Так или иначе, но он вошел в ее почту, прочитал нашу переписку и нашел способ держать меня на коротком поводке.

Между тем дождь, начавшийся еще в Андерслёве, усилился. На территории Смоланда дворники почти час ходили на самой высокой скорости. На автозаправке я вошел в Интернет с мобильника. Однако писем – ни от Ульрики, ни от кого бы то ни было – больше не поступало. Если убийца действительно так осторожен, как кажется, ноутбук Ульрики Пальмгрен уже уничтожен.

Дорога почти опустела. Неподалеку от Норчёпинга дождь прекратился, и мир погрузился в таинственную атмосферу летней шведской ночи. Солнце уже всходило, когда я подъезжал к Стокгольму по Эссингеледен. На рассвете, погасив ночное освещение, шведская столица особенно красива. Найти место для парковки, как всегда, оказалось нелегко, я поставил машину в пяти кварталах от своего дома.

В квартире было тепло и уютно. Несмотря на то что я заплатил за пересылку почты по месту моего нахождения, на полу под дверью валялось с десяток конвертов. Но среди них не оказалось ни одного от моего анонимного поклонника или предполагаемого убийцы.

Я открыл два окна и балконную дверь, включил компьютер и занялся переброской файлов на выносной жесткий диск.

Потом лег в постель и проспал четыре часа.

После завтрака в кафе «Иль», где не оказалось ни одного знакомого лица, потому что стояла середина лета – разгар туристического сезона, я отправился домой и полностью очистил свой ноутбук. По дороге заехал в газету, где выпросил себе новый.

Итак, я двигался в южном направлении с двумя ноутбуками, старым и новым, и заполненным внешним жестким диском. На бензозаправке возле Гренны я сел за столик для пикника на берегу озера и перебросил часть файлов с выносного диска на старый ноут, после чего загрузил все содержимое диска на новый, о котором полиция знать не должна.

В нескольких милях к югу от Йончёпинга я свернул на шоссе, к поселку под названием Ваггерюд.

GPS повел меня в сторону от главной дороги – той, что была Е4, а теперь стала обыкновенной поселковой улицей. Двумя кварталами ниже поворота на ней проживал Вернер Локстрём, он снимал квартиру на первом этаже двухэтажного деревянного дома.

Небо к тому времени помрачнело, стало тепло и душно, как перед грозой. Вернер Локстрём тоже это заметил.

– Ты явился ко мне с грозой? – возмутился он.

Я видел его впервые. До сих пор наши контакты ограничивались перепиской по электронной почте и телефонным разговором накануне моего приезда. Он предпочитал держаться в тени и согласился на встречу только из благодарности за услугу, которую я недавно ему оказал.

Локстрём оказался маленьким, невидным мужчиной в тапках на босу ногу, тренировочных штанах и белой футболке, поверх которой он зачем-то надел короткий коричневый жилет. Счастье, что на пороге его квартиры не было сквозняка. Малейший ветерок грозил испортить его в высшей степени необычную прическу – гребень нестриженых волос, начинавшийся у затылка с правой стороны и тянувшийся через макушку к левому уху.

– Входи, – пригласил он. – Хочешь чего-нибудь?

– Кофе, пожалуй.

Он пошел впереди и привел меня на кухню, тесную, с окном во двор с пристройками типа гаражей.

– Ты должен меня извинить, – суетился Вернер Локстрём. – Гостей у меня почти не бывает, вернее, даже без «почти».

Он поставил в микроволновку две чашки с водой и, когда раздался сигнал, всыпал в каждую по ложке растворимого кофе.