Древний Рим - Андрей Потрашков

Особенно Нерона тянуло на сцену. Во время его правления ставились многочисленные трагедии и комедии, в которых главная роль, естественно, отводилась императору. Например, одна из самых безумных его затей заключалась в том, чтобы выступить в театре совершенно нагим в виде Геракла, убивающего льва в своих мощных объятиях или же одним ударом палицы; подходящий для этой цели лев был уже пойман и выдрессирован, но император как раз в это время умер. Покинуть свое место в театре в то время, когда Нерон пел, было равносильно самому тяжкому преступлению – государственной измене. При состязаниях, зная мстительность Нерона, несчастные его соперники пели, специально фальшивя, ведь спеть лучше, чем император, который был, кстати, весьма посредственным певцом, означало подписать себе смертный приговор. Судьи ободряли императора-певца, хвалили его за кажущуюся нерешительность и робость. Если же этот фарс вызывал у какого-нибудь судьи хоть намек на недовольство, Нерон заявлял, что среди судей есть люди, беспристрастности которых он не может доверять. Нет нужды рассказывать, что потом ждало несчастных. Но нужно отметить, что и сам Нерон старался всячески показать свою скромность и послушание. Он боялся наказания за нерадивость или нарушение правил состязаний, и даже платил штрафы, чтобы его не били за ошибки. Естественно, что судьи, проявляя к нему притворную суровость, в конце концов объявляли Нерона лучшим певцом и музыкантом. Статуи победителей, удостоившиеся раньше за какое-нибудь достижение лаврового венка, разбивались или прятались, с тем, чтобы не допускать у императора вспышек необузданной завистливой ярости. На бегах его соперники прикладывали огромные усилия для того, чтобы проиграть императору, который был никудышним возничим. Нерон не любил Рим и римлян. В Италии его унижало то, что своим успехам он был обязан кучке специально выдрессированных прихлебателей – клакеров, которые громко аплодировали после его выступлений и не менее громко освистывали остальных исполнителей и актеров. Он считал, что только в Греции, на родине театра, он сможет раскрыться как актер и исполнитель. И вот в ноябре 64 года н. э. Нерон, не преминув прихватить с собой клакеров, отправился на длительные гастроли в Грецию. Греки предусмотрительно подготовились – в обход всех традиций и обычаев постановили провести все фестивали, игры и празднества в один год. Все города посылали ему призы местных состязаний (во многих из которых он даже и не участвовал); к нему постоянно являлись депутации самых уважаемых горожан с просьбой спеть в том или ином городе. Нерон, по наивности, а может, и внутренне смеясь, восторженно заявил: «Греки одни умеют слушать, только греки достойны меня и моих стараний». В благодарность он осыпал Грецию привилегиями, провозгласил (естественно, формально) на Истмийских играх свободу Греции, за огромные деньги покупал благоприятные предсказания оракулов, которые наперебой пророчили ему долгую жизнь и немеркнущую славу. Единственным городом, который не пригласил Нерона, были Афины. Император даже поначалу собирался наложить на город санкции, но, пребывая под общим благоприятным впечатлением от Греции, оставил эту затею. Возвращение «героя» было не менее торжественным. В каждом городе ему воздавали почести, как триумфатору. Для его въездов разламывались стены. В Риме к возвращению императора были устроены грандиозные торжества. Нерон въехал в город в триумфальной колеснице Августа; на голове его красовался олимпийский венок, в правой руке он сжимал венок победителя Пифийских игр, а перед ним несли другие венки, общим числом тысяча восемьсот восемь, с указанием городов и пьес, в которых он играл, и именами побежденных соперников. За ним, производя невообразимый шум и оглушительно скандируя хвалебные речи, следовали клакеры. Для въезда Нерона даже была разрушена арка Большого цирка. Это путешествие стоило огромных денег и окончательно привело в упадок казну.

Летом 64 года в ветреный день в городе начался пожар. Он быстро охватил огромную территорию и продолжался 6 дней. Из 14 районов уцелели только четыре; три сгорели до основания, а в других остались только развалины. Число жертв было очень велико. Хотя правительство приняло экстренные меры, чтобы облегчить участь погорельцев, в народе говорили, что город подожгли по желанию Нерона. Он якобы был недоволен старым Римом и хотел его уничтожить, чтобы построить новый. Другой вариант гласил, что город подожгли, чтобы дать возможность императору насладиться зрелищем грандиозного пожара и вдохновить его на создание великого произведения искусства – поэмы (или пьесы) «Гибель Трои». По-видимому, эти разговоры не соответствовали действительности, и пожар возник случайно. В частности, следует отметить, что пожар начался в полнолуние (в июле), когда его «эстетический» эффект был не столь уже велик. Кроме того, именно Нерон придумал строить в городе дома со специальными портиками, которые при случае могли пригодиться во время тушения пожара. Огня император не любил и боялся. Как и предшественники, он был более склонен к созиданию, чем к разрушению. Тем не менее слухи о поджоге продолжали распространяться и порождали большое недовольство, которое ежеминутно могло принять открытые формы. Тогда решили найти «виновных». Арестовали много людей, принадлежавших к различным нелегальным организациям. Они были обвинены в поджоге и подвергнуты мучительной казни. Наша традиция (Тацит, отчасти Светоний) считает их христианами. Однако едва ли в эту эпоху проводили четкую разницу между христианами и приверженцами других восточных религий. Поэтому соответствующие места Тацита и Светония вероятно являются позднейшими вставками. Несмотря на казнь «поджигателей», пересуды, компрометирующие императора, продолжались. Нерон сам давал им пищу, скупив за низкую цену огромный участок земли между Палатином и Эсквилином и начав строить там роскошный дворец – «Золотой дом» (Domus Aurea). Пожар Рима сыграл немалую роль в усилении оппозиционных настроений среди римского общества. Этим настроениям давали обильную пищу распутство Нерона, его кровожадность, безграничное мотовство, маниакальное увлечение театром. В 62 году закончилась либеральная эра «сенатского режима». Ее окончание совпало с теми событиями дворцовой жизни – смертью Бурра, выдвижением Тигеллина, самоустранением Сенеки, гибелью Октавии, о которых мы говорили выше. В сенате возобновились процессы об оскорблении величества. Начались казни и конфискации, вызванные не только борьбой с оппозицией знати, но и стремлением получить источник средств для покрытия колоссальных расходов. «Никто из прежних принцепсов, – признался однажды Нерон, – не знал, сколь многое он себе может позволить».

Ответом на возобновление террористического режима явилась организация большого заговора (65 год). В нем приняли участие представители сенаторского и всаднического сословий. Во главе заговорщиков стоял Кальпурний Пизон, молодой человек из знатной семьи, которого намеревались провозгласить императором после убийства Нерона. Среди главных участников заговора находился и второй префект претория Фений Руф, недовольный предпочтением, которое император оказывал Тигеллину. Медлительность заговорщиков и плохая организация привели к тому, что заговор был раскрыт. Последовали многочисленные казни. Нерон воспользовался удобным случаем, чтобы отделаться от неприятных ему лиц. Так, должен был покончить жизнь самоубийством Анней Лукан, племянник Сенеки, популярный поэт, которому Нерон завидовал до такой степени, что запретил ему публиковать свои стихи. Аналогичная судьба постигла самого Сенеку, Гая Петрония (автора «Сатирикона») и многих других представителей знати. Петроний был одним из самых близких друзей Нерона, вкусу которого император безгранично доверял. Это возбудило зависть Тигеллина, который постарался впутать Петрония в заговор. Что касается Сенеки, то он был ненавистен Нерону как представитель идей и тенденций первой половины его царствования.