Германия. Свой среди своих - Анна Мосьпанов

Справедливости ради замечу, что в Германии очень много и вполне прогрессивных турецких семей, живущих по европейским законам и уважающих не только традиции своего клана, но и устои той страны, в которой они находятся.

При этом турецкие молодые люди, с одной стороны, стремятся жить и чувствовать себя совершенно по-европейски, а с другой… Скажем так, в поведении турецких юношей и молодых мужчин порой прослеживается стремление продемонстрировать как можно больше внешних атрибутов жизненного успеха. Самые дорогие машины (лучше всего Mercedes), самые яркие и броские часы, галстуки, предметы одежды. Если финансы позволяют, то все окружающие должны видеть, что турецкий мужчина успешен. Что-то похожее прослеживалось и в России в середине девяностых, когда в моду вошли малиновые пиджаки и золотые цепи толщиной с палец.

В качестве иллюстрации приведу небольшую зарисовку. В пункте по продаже мобильных телефонов два молодых турка лет двадцати пяти оживленно беседовали с сотрудником. Одеты ребята были в белые штаны, бейсболки, какие-то пестрые футболки. Кроме молодых людей и меня в магазине не было ни души.

Мальчики говорили, что им нужен мобильный телефон бизнес-класса. Продавец, оглядев клиентов и, видимо, что-то про себя подумав (причем так громко, что мимика его выдала), улыбаясь, предложил несколько моделей. Вот эта может то-то и то-то, вот та вот имеет еще какие-то навороты. «Нет, — перебил его один из ребят, — нам нужен только BlackBerry!» Дело происходило несколько лет назад, когда телефоны этой марки были самыми модными.

Один из молодых людей со значительным видом добавил, что у него крупный торговый бизнес, по работе ему приходится много путешествовать, причем через Атлантику, поэтому нужна супербыстрая связь. Он должен из любой точки мира прочитывать электронные сообщения, иметь качественный доступ в Интернет, скачивать из сети гигабайты полезной информации, иметь возможность делать презентации и участвовать в телеконференциях. Поэтому ему нужен только такой телефон и никакой другой.

Из подсобки вышел второй продавец и, любезно улыбаясь, подошел ко мне. Поняв, что я еще не определилась с выбором, он присоединился к группе турецкоподданных, которые снова и снова с воодушевлением обсуждали с коллегой достоинства чудо-техники BlackBerry.

При этом уже оба продавца соловьем заливались на заданную тему. Хозяин — барин, как известно. А уж клиент — так и вовсе король. В конце концов сошлись на том, что самой необходимой модели нет, но для таких клиентов ее обязательно закажут, и она обязательно будет. Потому что лучшей модели для серьезного делового человека просто не существует…

Удовлетворенные молодые люди ушли. А я еще какое-то время оставалась в магазине, продолжая изучать всякие разные телефоны. И услышала, как один продавец говорит другому: «Знаешь этих двух бизнесменов? Они здесь, за углом, кебабами торгуют…»

Но и это еще не все. Минут через двадцать, приобретя необходимый мне телефон, я вышла из магазина и на ближайшей же остановке автобуса встретила все тех же двух ребят, обсуждающих все тот же BlackBerry. Проходя мимо, уловила только обрывок фразы:

— Вот увидит Ахмет, что за телефон я себе взял, и перестанет говорить, что Эбру мне не пара!

Иначе говоря, целью многоходовой комбинации по приобретению новейшего средства связи было желание произвести впечатление на некоего Ахмета, видимо, брата или дядю любимой, чтобы тот позволил продавцу кебабов приблизиться к своей родственнице…

Это тоже особенности культуры.

Однако очень многое меняется. Все больше молодых людей из семей гастарбайтеров стремятся получить серьезную профессию порой вопреки тем традициям, которые приняты в их кругу…

Долгое время мои домашние по-доброму подсмеивались над тем, что с некоторых пор у меня завелся поклонник. Было ему лет восемнадцать-девятнадцать. Мальчик из многодетной мусульманской семьи, живущей по соседству. Мальчик совершенно неиспорченный, не уличный. Он и ребенком был таким же. Знаю я его с детства, помню, как он бегал двенадцатилетним мальчишкой по двору. А сейчас — симпатичный молодой человек, вежливый и обходительный.

С некоторых пор он начал оказывать мне совершенно очаровательные знаки внимания. Видя, что я иду с тяжелыми сумками, несся, чтобы подхватить их и донести до двери. В магазине недалеко от дома, где мы частенько пересекались, с готовностью помогал перегрузить продукты из тележки в пакеты. В период, когда я после спортивной травмы ходила по району с гипсом, не отходил ни на шаг, помогая, чем только можно.

Самое забавное, что «ухаживал» он на виду у своих друзей, таких же, как он, мусульманских подростков. Они над ним частенько подсмеивались, когда парнишка, отделившись от группки приятелей, спешил мне навстречу, но ему было все равно.

Как-то раз, когда мальчик в очередной раз подошел с предложением поднести сумки, я поняла, что совсем ничего о нем не знаю. Где он учится, чем занимается? Школу окончил давным-давно. Вроде бы, с отцом где-то работает. Мальчишка такой способный, грамотный. Ну, во всяком случае, судя по разговору, по речи.

— Слушай, — спросила, — а у тебя есть мечта?

Парень зарделся так, что я было решила, что ненароком чем-то его задела.

— Я мечтаю найти место учебы на будущий год. В этом году ничего не получилось, и меня никуда не взяли. У меня, — замялся он, — не самый лучший аттестат. Туда, куда я хочу, не берут. Я с папой работаю вместе пока, чтобы работать просто, и рассылаю резюме везде, где только можно.

Отец мальчика торговал овощами и фруктами в небольшой лавке в двух кварталах отсюда. Я и не знала, что и он там же подрабатывает.

— А кем ты хочешь быть?

— Портным хочу быть, а потом — модельером, — мальчик снова покраснел, а потом вдруг напрягся, чуть отступил назад и заговорил даже с некоторым вызовом. — Смешно, да?

Тут я не выдержала.

— А чего ты так этого смущаешься, понять никак не могу. Что тут такого стыдного или неприличного? То есть открывать передо мной дверь на глазах у своих приятелей ты совершенно не стесняешься, а в вопросе выбора профессии более робок, что ли? Гордиться надо, что у тебя такая мечта. Модельером быть — это ж надо и рисовать уметь, и вкусом отменным отличаться. Это редкий дар.

— Нет, — ответил он, — ни дверь открывать, ни пакеты носить не стесняюсь. Пусть смеются, если хотят. А с профессией — все в нашем кругу идут или в таксисты, или вон овощами торговать, как папа мой. Но у папы образования вообще никакого нет. Он приехал сюда в двадцать три года и сразу пошел на стройку. А я все же в школе учился, хоть и плохо. Мама дома с нами была всю жизнь. Она даже толком не говорит по-немецки.

— Ну так и что же тут плохого в том, что ты хочешь достичь в своей жизни большего, чем твой отец, — очень достойный человек, у которого просто не было возможности учиться?

Подумал-подумал и заявил:

— Все ребята из моего класса пошли максимум на автомехаников. Ну, или на слесарей. Типа, мужская профессия. Это те, кто вообще дальше пошел учиться. А в основном все работать сразу пошли.