Оседлай волну - Кем Нанн

Некоторое время он смотрел ей вслед, а потом потащился в свою меблирашку. Всю дорогу его мутило, а временами казалось, что он растворяется в поднимающихся с тротуара горячих волнах.

Айк еле вполз по лестнице на второй этаж. Плечо снова начало дергать, и он сразу пошел в ванную, где наконец отлепил марлю, прикрывающую кровоточащий результат вчерашних безумств. Ветерок холодил воспаленную кожу. Что же сталось с ним? Он смотрел в зеркало и не узнавал перекошенное лицо и татуированное тело глядящего на него изнутри человека.

— Бросила меня шлюха, — такими словами встретил его Престон. Айк прошел в дом со стороны переулка, через захламленную кухню; из всей квартиры только там и горел свет — электрическая лампочка без плафона. Пройдя по заставленному пакетами с мусором коридору, он очутился в темной гостиной, где на продавленном диване среди пустых пивных банок сидел Престон. В комнате пахло лекарствами, потом и пивом. Было уже очень поздно. Чтобы не заснуть, Айк перед выходом вдохнул кокаина и сейчас чувствовал себя очень бодрым.

Несколько недель назад, когда Престон был еще в больнице, Айк думал над тем, как бы переделать престоновский «Накл» таким образом, чтобы им мог управлять человек, потерявший пальцы. Сначала он хотел оставить наброски дома, но в последний момент решился их взять: может, это будет предлогом для того, чтобы прийти, эдакой своеобразной подстраховкой. И сейчас, зайдя в эту темную затхлую комнату, он был очень рад, что захватил с собой рисунки.

Он сделал несколько шагов и положил чертежи на стул возле двери.

— Ничего, если я включу свет? — спросил он. — Мне надо тебе кое-что показать.

— Делай как знаешь, — ответил Престон, — включай хоть все подряд, если хочешь, только принеси мне еще пива.

Айк сходил за пивом и, вернувшись, включил свет. При свете Престон был страшен. Лицо у него почернело — это Айк заметил еще тогда, в магазине, — а глаза словно утонули, превратились в маленькие льдинки. Через переносицу шла красная дорожка от снятых швов, еще один шрам проходил через лоб. Чтобы взять у Айка пиво, ему потребовались обе руки. Он поднял их и почти ткнул Айку в лицо. Айк смотрел на уродливые культи и скорее чувствовал, чем видел, презрительную усмешку на лице Престона.

— Ничего, да? Хрен с ним. Это фигня. Что пожнешь, то и посеешь, или как там говорит мой папаша. Знаешь, что этот засранец был здесь? Нет, ты представляешь?

Айк молчал. Его решимость расспросить Престона и искусственно приподнятое настроение таяли в этом тяжелом, спертом воздухе. Он вспомнил, как прошлой ночью за ним гнались панки и он напугал их, вспомнил гордоновскую теорию, что люди предпочитают не связываться с безумцами. Сейчас это было вполне применимо к нему самому, потому что он не сомневался — Престон уже переступил ту черту, за которой человек становится по-настоящему безумен.

— Да, приезжал сюда, ко мне, самодовольный ублюдок.

Престон отхлебнул пива, и Айк увидел среди мусора на кофейном столике перевернутую вверх переплетом открытую Библию.

— Но кое в чем из того, что он говорил, есть толк. — Престон наклонил голову набок, голубые льдинки засветились в своих темных колодцах. — Как ты поступаешь с тем, что сгнило?

Айк молчал, пытаясь угадать, какого ответа ждет от него Престон.

— Ну! Что ты делаешь с тем, что никуда не годится? Это вот здесь. — Он потянулся к книге, но лишь толкнул ее, и она шлепнулась на пол. Айк хотел поднять, но Престон его остановил.

— Да ладно, хрен с ним, Я и так знаю. «Что общего у света со тьмою?» — Он засмеялся. — Ты небось и не знал, что я могу цитировать Писание, а? Черт, да ты вообще ни хрена не знаешь. «Если твоя рука вводит тебя во грех, отруби ее». — Он поднес свою культю к свету, — Отрежь эту мошенницу. Чик — и все тут. Усек? От гнилья надо избавляться.

Он откинулся на спинку, ожидая какого-нибудь ответа. Айк оставался там, где сел, — на стуле возле двери. Перебирая на коленях рисунки, он думал, что мало толку показывать их Престону. Но раз уж он все-таки пришел и принес их, надо было что-то сказать.

— Я хочу, чтоб ты тут кое-что посмотрел, — начал он.

Престон тупо глянул на него, словно они говорили на разных языках. Айк пересек комнату, опустился перед кофейным столиком и убрал в сторону наваленный хлам.

— Ты еще сможешь водить мотоцикл, — сказал он и тут же осознал, как нелепы, как не к месту его слова. Престону в его теперешнем состоянии до противоположной стены бы добраться, не то что по городу на мотоцикле. Но раз уж он начал, надо было продолжать.

— Я тут подумал, как приспособить ручки. — Он постарался придать голосу энтузиазм, но язык не ворочался. — Поставим такой вот рычажок — сможешь орудовать одной ладонью. Короче, тебе остается только газ. — Он взглянул на Престона, чтобы узнать его реакцию.

Престон даже не смотрел на рисунки. Откинувшись на спинку дивана, он сидел с закрытыми глазами, прижав к бедру банку с пивом. Когда Айк замолчал, Престон приоткрыл один глаз и покосился на свой нос и багровые шрамы.

— Дерьмо ты безмозглое.

Айк заморгал.

— Идиот ты хренов, думаешь, для меня сейчас есть какая-то разница? Думал, что ты так запросто все наладишь? Дерьмо, дерьмовые мозги. Работаешь на Хаунда. Думаешь, я так-таки ничего и не знаю? Водишь к нему девок или подставляешь свою задницу?

Айк поднялся. Его слегка мутило, и шумело в ушах.

— Ни хрена ты не знаешь, — снова проорал Престон, теперь уже глядя прямо на него.

Шум нарастал, словно готовился закипеть чайник. Он собрал рисунки и швырнул их в Престона, так что они закружились в воздухе, словно опавшие листья.

— Если я ни хрена не знаю, так это оттого, что ты ни хрена мне не говоришь.

Насмешка на лице Престона погасла. Он усиленно заморгал и уставился на Айка.

— Что ты мелешь?

— Ты слышал. Ты никогда мне ничего не рассказывал. Ни что знаешь Хаунда, ни что вы были партнеры. Не говорил, что вы вместе ездили в Мексику и что девушка не вернулась. И про Джанет Адамс, и про Майло Тракса, и про то, зачем мы ездили на ранчо.

С каждым словом Айка лицо Престона мрачнело. Внезапно он сделал неловкую попытку подняться, но ударился коленями об стол и тяжело опустился обратно на диван. Пиво разлилось, и пена таяла на ковре.

— Ублюдок, — прохрипел он, — гребаный сукин сын.

Айк не собирался все это слушать. Ему хотелось на воздух, подальше от крика. Он нагнулся и поднес к лицу Престона средний палец. Престон даже не смог приподняться, так чего Айку было бояться?

— Иди ты на хер, — сказал он и пошел к двери. В ушах шумело все сильнее, но он все же слышал, как Престон пытается подняться. Слышал, как отлетел в сторону кофейный столик и с него посыпалось все, что на нем стояло, слышал, как Престон бранится и пинает наваленный на дороге хлам. Внезапно позади загрохотали сапоги, и Айк бросился бежать к кухонной двери.