СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны - Анатолий Терещенко

Наконец один из бандитов снял с себя ремень, накинул петлю Кате на шею, и, забросивши свободный конец себе на плечи, вцепился в него руками, выпрямился, потянул Катю на себя и стал живой виселицей. Затуманились глаза, обмякли мышцы, в какую-то бездну провалилось сознание, остановилось сердце… Это к Кате пришла смерть».

А потом для большей уверенности бандит сбросил, как ему показалось, уже задушенную девушку в колодец…

Очнувшись, Мария Викторовна пошла искать свою единственную доченьку. Сколько вокруг колодцев, но материнский инстинкт привел ее к колодцу в Страшевском лесу. На вытоптанной траве еще краснели лужи крови. Мать упала на землю и запричитала:

– Доню, моя ридна доню!..

И колодец неожиданно глухо отозвался:

– Мамо, я тут…

Когда девушку вытащили из криницы, она была жутко покалечена. Живого места на ней не было. Жизнь чуть теплилась в теле, смерть все находилась рядом – словно выжидала, когда нанести удар. Но старуха с косой в конце концов отступила – девушку выходили…

Екатерина Филипповна выступала в качестве свидетеля на судебном процессе в 1959 году в Червоноармейске над тремя оуновскими динозаврами. Это была красивая, статная тридцатилетняя женщина, ставшая к тому времени женой и матерью…

В 2003 году этой мужественной женщины не стало.

* * *

Всю ночь просидел в колодце 6-летний Василий Мазур. В его родительском доме нашел приют бывший советский военнопленный, которому удалось сбежать из немецкого концлагеря. Это был грузин по национальности, отец пятерых детей. Ночью 12 февраля 1943 года в дом ворвались бандиты. Отцу удалось каким-то образом сбежать, мать спрятал сосед Севастьян Рой. Взбешенные неудачей вооруженные националисты бросили в колодец грузина, сестру Василька и самого мальчика.

Василь Петрович Мазур через десятилетия вспоминал, что ему пришлось пережить:

«Помню лишь, что кто-то сзади взял меня за воротник рубашки, поднял вверх – и я увидел перед собой черный проем колодца, расширенный зрачок его дна. А потом летел куда-то, словно в тяжелой дреме. И враз этот полет оборвали чьи-то руки.

– Ничего, браток, мы теперь надежно спрятаны.

Я узнал того человека, с кем спал на печи.

После этого бандиты бросили в колодец оторванный коловорот. Грузин наклонился над мальчишкой и принял удар на свою спину…

Сверху видно было пламя большого и яркого огня – это горела хата, подожженная уповцами. И тут Василько услышал голос старшей сестры Христи:

– И ты тут, братику? Тебя хоть не взяли на вилы?.. Меня они пронзили… Прощай, братику… Постарайся выжить…

Больше ничего не сказала. Только что-то забулькало в сплошной темноте. Может, кровь пошла горлом, а может, вода сошлась над ее головою.

Лишь утром отец вытащил из колодца сына, а потом и полуживого грузина. Больше оттуда никто не отзывался…

Но вот парадокс – кощунство – 22 июня 1997 года на Театральной площади в Ровно местная власть открыла мраморную доску, на которой высечено:

«Тут, на этом месте, 4 января 1945 г. органами НКВД казнены славные борцы за честь и свободу Украины – воины Украинской Повстанческой Армии…»

И приводится список восьми имен этих «героев» – с некоторыми мы уже встречались, о «подвигах» остальных, возможно, знают другие мои земляки.

Кирилюк Алексей – убил 48 граждан, среди них дети от 5 до 15 лет,

Трохимчук Степан – был куренным, сам не убивал, он приказывал убить другим,

Зайчиков Анатолий – немецкий шпион,

Грицюк Александр – задушил и расстрелял лично 9 военнопленных и 17 гражданских лиц,

Слободюк Николай – задушил 6 военнопленных и 12 гражданских лиц,

Слободюк Василий – убил 4 военнопленных и 7 гражданских лиц,

Слободюк Яков – лично расстрелял 2 красноармейцев,

Подолец Василий – убил лично 5 военнопленных и 6 гражданских лиц.

Так вот каких «героев», ненавидящих своих же украинцев, с любовью увековечили политики – иваны, не помнящие родства. Этот кощунственный акт над памятью жертв оуновского мракобесия позорит мою родину – Ровенщину. История все расставит на свои места.

Как уже упоминалось, 11 февраля 1944 года частями 143-й стрелковой дивизии 47-й армии 1-го Белорусского фронта был освобожден город Сарны Ровенской области. Областной центр г. Ровно при гитлеровской оккупации являлся столицей Украины. Гауляйтер ее Эрих Кох не согласился размещать свою резиденцию в Киеве – боялся войсковых неожиданностей со стороны Красной армии.

На командный пункт к командиру дивизии полковнику Заикину зашел начальник ОКР СМЕРШ соединения и обратился:

– Митрофан Моисеевич, мне только что доложил мой оперативник – в районе хутора Чудель воины нашли следы изуверской казни…

– Какой?

– Сожгли человека на костре.

– ???

– Да-да, на костре, – повторил подполковник СМЕРШа.

– Следует обязательно расследовать этот случай, – нахмурился комдив.

– Я подключил к этому делу капитана Кононенко, думаю, он наиболее опытный, найдет концы.

– Согласен, Виктор Ильич, этот офицер – боец. С дивизией прошел с самого начала, – уверенно говорил Заикин, словно о своем подчиненном.

– Да, вы правы, Митрофан Моисеевич, он никогда не подводил, – согласился Виктор Ильич.

Через полтора часа старший уполномоченный ОКР СМЕРШ уже был на месте, благополучно преодолев с группой автоматчиков реку Случ по замерзшим торосам льда, после бомбежек и орудийных обстрелов деревянный мост был разбит и частично сгорел. То, что увидел капитан, его потрясло.

На куске сетки-рабицы, подвешенной стальными тросами за толстый сук вековой сосны, лежало обгорелое тело человека. Трудно было выяснить его возраст. Труп был весь черный, скукоженный и находился в неестественной позе. Было одно ясно – это мужчина. Ноги и руки несчастного были связаны колючей проволокой. Под сеткой лежала припорошенная снегом зола от костра, обгорелые поленья и куски толя-рубероида…

«Кто же это мог пойти на такое чудовищное преступление? – спросил сам себя Кононенко. – Это какое ледяное сердце надо иметь, чтобы придумать такую казнь. Кто это сделал? На этот вопрос, я думаю, мы ответим».

И вот пошли бойцы с офицером обходить хуторян и вскоре выяснили, что два дня назад к леснику Никите Гаманцу наведались человек семь бандеровцев.

– Где твой внук? – спросил старший из них по кличке Хребет.

– В Сарнах, на работе, – ответил дед.

– На какой?

– Трудится на железной дороге…

– Нет, он партизанит! – заорал все тот же оуновец и выстрелил в старика. Как подкошенная травинка, хозяин дома завалился на бок, не проронив ни слова. Бандит метко стрелял – пуля попала ему в сердце.