Интернат для брошенных мужчин - Марина Полетика

– Ну, раз все согласны, то тогда и я согласен, – вздохнул Родин и плюхнулся на табуретку рядом с ней. – Женюсь! Твоя взяла.

К осени сыграли свадьбу, гуляли всем селом: шутка ли, международных бракосочетаний в Большом Шишиме пока не случалось – и торжественно проводили супругов Спарроу в Соединенные Штаты Америки крепить успехи тамошнего сельского хозяйства. Наказали писать почаще и на будущее лето непременно всей семьей приезжать в гости. Людмила Петровна и Родин зарегистрировались тихо, без свидетелей: она стеснялась почему-то. Посидели потом с мамой, да Сашка приехал.

А вскоре опять торжествовали коллективно, но исподтишка, заочно провожая Тимура Гаряева. Но не в армию, с этим все же накладка вышла: поняв, что угроза служить Родине становится неотвратимой, Тимка подался в бега. Мамаша спровадила уклониста в Украину к дальней родне. Пока сынок там перекантуется, а они новую справку купят, подороже и понадежнее, чем та, которую со скандалом забраковали в военкомате. Без главаря компания притихла, а затем и вовсе распалась: кто в город, кто женился, а кто в армию. Большой Шишим вздохнул наконец свободно.

С телевизионным фильмом тоже накладка вышла. Приехавших телевизионщиков Людмила Петровна огорчила: больно долго собирались, нет уже никакого интерната, и брошенные мужья все разъехались – кто к женам, старым и новым, кто к любовницам. Потому как спрос на мужиков-то. Но работают здесь: и Петр Борисович, и Геннадий, и Саня. Да у нас тут полсела работает! И еще рабочие места есть, всех приглашаем, если только непьющие. Телевизионщики поогорчались, что упустили сюжет, поснимали в сарае уцелевших «нюшек», Петра Борисовича за работой, отдельно сюжет про Гену сняли и уехали все же не с пустыми руками.

Про нового жильца – актера городского театра Костю Николаенко, которого в конце прошлого сезона выгнали за пьянку и прогулы из городского театра, а жена из дома за то же самое, – все же умолчала. Ну, живет себе у деда Семена. И деду веселее, привык уж к жильцам. И парню передышка. Оба клятвенно ей обещали, что Костя пить не будет. Но им никто не поверил. Будет Данилу-мастера играть, Юра новый сюжет придумал, сейчас новую Хозяйку вместо Натальи присматривает, от девчонок отбоя нет! Но к интернату все это отношения уже не имеет. Шутка это была. А у них теперь дело серьезное.

Странно, но Людмиле Петровне давно не снились сны. Даже океан, который как-то отдалился, уже не манил, не бередил душу. Работы было много, уставала очень. На права сдавать решила, поддавшись уговорам мужа, получалось очень плохо, от этого нервничала. Приходила домой и засыпала как убитая. Если получалось у них сразу уснуть, понятное дело. А утром просыпалась счастливая и другое в памяти перебирала – не из снов, из реальности. Поэтому без всяких снов, просто:

На излете поздней, уже серой и слякотной осени с первыми заморозками, как раз по поговорке, начали считать, только не цыплят, а проблемы. Началось все с Ивана. Он куда-то пропал, но Людмила Петровна, к своему стыду, этого не заметила: занят человек – уборка, посев озимых, корма на зиму, выплаты по кредитам. Она с экскурсиями с утра до ночи крутится как белка в колесе, а у него дело живое, огромное, настоящее. Понятно, что нет у него времени лясы точить. Потом вдруг спохватилась, стала соображать: господи, а ведь он с лета не появлялся! С того самого дня, как объяснил, почему не может на ней жениться. Да ладно, кто старое помянет… Она еще разоралась тогда, выгнала его, бедолагу. Обиделся, что ли? Нехорошо.

Людмила Петровна попыталась несколько раз до Ивана дозвониться, но он не брал трубку, а по домашнему телефону отвечала мать, а ее Людмила Петровна расспрашивать постеснялась. Еще подумает, будто она на ее драгоценного Ванечку виды имеет. Но беспокойство росло, и в середине ноября Людмила Петровна попросила Юру отвезти ее в Озерки. Она и сама теперь имела водительские права, но пользоваться ими все равно не спешила, с удовольствием уступая водительское место мужу.

Первое, что насторожило, когда приехали, – пустой флагшток, торчащий за высоким забором. Ладно, может, постирать решили или еще что, подавила подступившее беспокойство Людмила Петровна. Но тут к воротам подъехал сам хозяин, и, едва взглянув на него, Людмила Петровна сразу поняла: что-то стряслось. За то время, пока они не виделись, Иван осунулся и сильно похудел, хотя и раньше был нетолст, вон и старые джинсы болтаются свободно. Щеки заросли щетиной, глаза смотрели устало. Гостям не удивился. Даже на присутствие Юрия не отреагировал, хотя Людмила Петровна опасалась: мимоходом пожал руку, пригласил в дом. Рявкнул на собак так, что те, поджав хвосты, обиженно ушли в дальний угол. Хозяйка, Анастасия Михайловна, к вторжению незваных гостей тоже отнеслась без обычного недовольства, а скорее даже с испуганной настороженностью. Кошка и та не показывалась!

– Что случилось, Иван? – с порога спросила Людмила Петровна. – Ты пропал, сам не звонишь, на мои звонки не отвечаешь. Но мы же свои люди. Родня. Может, помощь нужна? Ты скажи.

– Нужна помощь, – мрачно подтвердил Краев. – Не знаете, где взрывчатки достать? Я бы нашу местную администрацию подорвал и прокуратуру бы заодно.

Мать всхлипнула и ушла в другую комнату.

– Да что за беда-то? – воскликнула Людмила Петровна, больше всего испуганная ее поведением.

– Взрывчатки нет, – деловито сообщил Родин. – Есть карабин «Сайга», но патронов на всю администрацию не хватит. Да еще прокуратура… нет, точно не хватит. Ты расскажи, Иван, а там решим.

– Мне предложили хозяйство продать. Все разом. Цену, мол, сам назови. Но в пределах разумного. – Иван говорил так, будто каждое слово давалось ему с трудом.

Людмила Петровна ахнула, прижав ладони к щекам.

– Когда? – спокойно уточнил Юрий. – И кто предложил?

– В августе еще. Приехали какие-то мужики. Не местные. И не бандиты. Сказали, что москвичи им покупку земли поручили.

– Москвичам-то что тут надо? – удивилась Людмила Петровна. – Твоих свиней гламуру учить? А ты что?

– Я сказал, что не для того тут двадцать лет горбатился, чтобы продавать. Они потом еще два раза приезжали. Цену набавляли. Под конец и вовсе несусветную стали давать.

– А зачем им – не объяснили? Почему именно твое? Пустых земель рядом много, пусть себе покупают. Золото, что ли, нашли? – удивился Родин.

– Никель. Силикатно-никелевые руды, – пояснил Краев. – Месторождение тут. Наши давно про него знали, но разрабатывать денег не было. Теперь вот эти пришли. Заявили, что они цивилизованные люди, убивать и поджигать меня не станут. Но шансов у меня нет. Уделают меня в рамках закона, как бог черепаху.

– Правильно сказали, – кивнул Родин. – Твои свиньи против никеля не потянут. А про закон мы с Людмилой недавно рассуждали. И что мы имеем на сегодняшний день?

– Да вот! – Краев кивнул на письменный стол, заваленный бумагами. – Я теперь не на поле и не в свинарнике, а тут все время провожу.