Гиперборей - Юрий Никитин

— Встань! — рявкнул страж Гульче.

Она не двигалась. Он спрыгнул, в два широких шага оказалсярядом, грубо схватил ее за руку. Сверху раздался нетерпеливый голос:

— Фриз, давай их сюда! Забавляться будем вместе. В своемподвале.

Страж, не выпуская Гульчу, сказал с неудовольствием, неотводя от нее хищного взгляда:

— А как будем тащить этого быка? Сбрось веревку.

Наверху послышались проклятья, удаляющиеся шаги. Стражоблизал губы, глаза заблестели. Его пальцы были как железные крюки, он ухватилГульчу за сорочку, рванул за ворот. Легкая ткань распалась на две половинки.Страж двумя мощными рывками сорвал ее платье, отшвырнул клочья, с наслаждениемвтоптал каблуками в грязь.

Гульча стояла обнаженная, ее смуглая кожа в свете факелаказалась слепленной из красного пламени. Страж протянул руку к ее груди, асверху раздался раздраженный вопль:

— Кончай забавляться в одиночку! Держи веревку!

Вниз упала толстая пеньковая веревка, хлестнула стража полицу. Он ругнулся, сделал наскоро петлю, набросил Олегу на ногу, крикнул:

— Готово! Тяни.

Веревка натянулась, тело Олега медленно подползло клестнице, затем тот же голос зло проорал:

— Лезь наверх! Всегда хитришь. Грязное мне, а забавытебе?

— Подождешь, — огрызнулся страж.

Он похлопал Гульчу по щеке, его улыбка стала шире, на губахвыступила слюна. Гульча старалась смотреть прямо, но от страха дрожали губы. Еетело в неровном свете факела было похоже на прекрасную мраморную статую, онавыглядела гордой и сильной. Частое испуганное дыхание заставило грудьподниматься и падать, розовые кончики от холода и страха вытянулись изаострились.

Ступеньки лестницы заскрипели. Вверху показались толстыеноги, второй страж торопливо спускался, часто дышал. Еще с лестницы крикнулхрипло:

— Может быть, потом продадим ее?

— Нельзя, — ответил первый с сожалением. —Говард велел прикончить обоих. Жаль, этого бугая сам забил насмерть. Говардхотел прикончить девку на его глазах, а потом уж самого пещерника...Мстительный.

— Все чего-то доказывает, — сказал второй.

Он опустился на землю, попутно пнул лежащего Олега, шагнул кГульче с распростертыми объятиями:

— Чур, первым буду я!

Олег с трудом поднялся на колени, стараясь делать этобесшумно. Стражи смотрели на обнаженную жертву, в их глазах похоть уже полыхалажарким огнем. Олег тихонько свистнул. Оба повернули головы, удивленно, безспешки, всего лишь пытаясь понять, откуда и что за звук.

Полные пригоршни грязи ударили им в глаза. Олег выдернул изножен меч у первого стража, толкнул его к стене. Тот с проклятиями протиралглаза, второй успел прочистить лицо и тут же перекосился от ужаса: передглазами блеснуло лезвие меча.

Олег неуклюже повернулся, с трудом взмахнул второй раз — вгорле стража булькнуло, голова запрокинулась назад, из перерубленного горла ударилфонтан горячей крови.

Гульча подскочила к первому стражу: он все еще вытирал лицо,вцепилась в ножны, тот придавил их задом, остервенело спихнула его в грязь,вытащила меч. Это был акинак, но в ее тонкой руке выглядел как двуручный меч.

Тяжело дыша, Олег без сил прислонился к бревнам. Ногидрожали, он напрягался, стараясь не соскользнуть на землю. Гульча подалась кнему, неумело тыкала концом меча в узел. Веревка не поддавалась. Гульча,закусив губу, присела возле Олега, одной рукой оттянула веревку, другой началапилить узел. Олег отдышался, тряхнул ногой, и петля соскочила.

С мечом в руке он начал карабкаться вверх по лестнице.Гульча кинулась следом, стараясь изо всех сил помогать ему. Ноги пещерникасоскальзывали, он часто останавливался, дыхание у него из груди вырывалось схрипами, стонами. Из подвала он вывалился животом на пол. Лицо было страшнымпод коркой грязи и крови, но не только лицо — весь был покрыт грязью и кровью.

Гульчачак кое-как выбралась следом, почти ничего не видяперед собой от слез. Олег с трудом поднялся, шепнул:

— Сюда... Здесь ход на задний двор.

Он все еще держал меч, и Гульча подумала было выброситьсвой, такой тяжелый, но руки пещерника свисали без сил, и она оставила меч,лишь подобралась под его руку, уперлась в землю, стараясь принять на свои плечикак можно больше тяжести, потащила.

— Тебя могли убить, — прошептал он с некоторымудивлением.

— Так говоришь, будто сомневался!

— Гм... Впрочем, правая рука не всегда знает, чтоделает левая...

Впереди показался холоп Говарда — нес, согнувшись, на спинегромадную плетеную корзину, и Гульча не успела выяснить, что пещерник имеет ввиду. Беглецы вжались в стену, работник шел прямо на них... Они увиделивытаращенные глаза, красное от натуги лицо, на них дохнуло мощным запахом чеснокаи жареного мяса, и человек протащился мимо, вяло постанывая под тяжестьюкорзины. Он даже задел Гульчу локтем за обнаженную грудь, и она раскрыла былорот для вопля, но холоп протащился мимо, оставив за собой зловонное облако.Гульча покосилась на Олега. Покрытый грязью, он был почти неразличим на фонестены. Пещерник криво улыбался ей разбитым лицом.

Выждав малость, он приоткрыл дверь, прислушался, кивнулГульчачак. Она выскользнула за порог, поежилась. Была холодная ночь, яркиезвезды смотрели бесстрастно. Олег тихонько отпустил дверь, схватил девушку заруку.

Поблизости лениво тявкал пес, и Олег повел Гульчу вдольсараев. Они перелезали через низкие заборы, карабкались через кручи камней,ползли под телегами. Пещерник посматривал на небо, слюнил палец, определяянаправление ветра. Гульча ежилась от холода, пугливо оглядывалась — двигаласьчересчур медленно.

— Не догонят? — спросила она с дрожью в голосе.

— Кто знает... Зависит от Говарда, наскольконевтерпежь. Задержку понимает: те двое забавляются с тобой на моем трупе...Потом пошлет третьего, поторопить...

Плечики Гульчи передернулись. Они шли задворками, домаоставались позади.

Олег с трудом растянул разбитые губы в кривой улыбке:

— Ты ладная девушка...

Она зябко передернула плечами, чувствуя, как от холода кожаидет пупырышками:

— Что мне снять еще, чтобы выглядеть замечательно?

Разве что отскоблить грязь, подумал Олег. Он замедленнымидвижениями стянул душегрейку, набросил ей на плечи:

— Ты хорошая... Маленькая, но отважная...

— У меня есть и другие достоинства, — отрезала онас вызовом.

Его огромная душегрейка, изорванная и в запекшейся крови,висела на ней, как шуба. Гульча куталась, зубы выбивали дробь. Олег держался заплечо Гульчи, другой рукой опирался на меч, как на посох.