Дикие сердцем - Виктория Клейтон

Проблема состояла в том, что я никогда до этого не соблазняла мужчину и не имела ни малейшего понятия, как это делается. Только гордость удерживала меня от того, чтобы броситься на него, расстегнуть пуговицы, вытянуть ремень. Кроме того, я опасалась, что такой напор оттолкнет Алекса, он разочаруется во мне.

Когда напряжение между нами достигло пика, Алекс пригласил меня на танцевальную вечеринку, которую организовал один из его приятелей. Нас посадили за один стол, но не рядом. Вечеринка оказалась довольно скучной — неинтересные гости, невкусная еда, но я была счастлива: ведь Алекс был со мной. Во время обеда, когда оркестр играл хиты шестидесятых, а гости вяло подергивались в такт музыке, мы старательно занимали беседой соседей по столу. Подали десерт и скверно сваренный кофе. Оркестр заиграл мелодию Кола Портера. Свет в зале погас. Гостей охватило романтическое настроение. Я помахала Алексу рукой через стол: мне хотелось танцевать. Алекс позволил взять себя под руку. Мы прошли к танцевальной площадке. Когда Алекс положил руку мне на спину, у меня похолодела кожа и я почувствовала дрожь в коленях. В течение двадцати минут мы кружили по залу, ни на кого не обращая внимания. Мы дрожали от желания. По крайней мере, я дрожала. Наконец Алекс нарушил молчание.

— Пойдем, — сказал он сдавленно.

Пока мы ехали в такси, Алекс сохранял молчание и смотрел в окно на пробегающие дома. Алекс поднялся ко мне, не дожидаясь приглашения. Я подумала, что сейчас он уже не сможет сдерживать свою страсть, но, как оказалось, недооценила железную силу воли Алекса. Он стал спиной ко мне и засунул руки в карманы. Я принесла стакан воды. Алекс повернулся и грустно сказал:

— Я лучше пойду. Ты ведь не хочешь меня, не правда ли?

Меня настолько потряс его несчастный вид, что я крепко обняла Алекса и прижалась лицом к его груди.

— Пожалуйста… — простонала я. — Пожалуйста…

Алекс сжал мое лицо ладонями и стал медленно целовать. Искра промелькнула между нами. Как сумасшедшие, мы начали срывать друг с друга одежду, теребя пальцами пуговицы. Алекс уложил меня на пол — нам не хотелось терять драгоценное время на то, чтобы добраться до спальни. Наше желание, усиленное ежедневными попытками сдерживать себя, было настолько яростным, что мы одновременно добрались до вершины всего за несколько секунд. Десять минут спустя мы вновь занялись любовью, уже на кровати в спальне. Мы не могли оторваться друг от друга всю ночь напролет.

Даже сейчас, вспоминая об этом, я почувствовала легкое томление. Я взглянула на Прим. Она наблюдала за мной с любопытством.

— Таким же, как все мужчины…

— Я не верю ни единому твоему слову. Пока ты раздумывала над ответом, твое лицо выражало сладострастие. На самом деле, исходя из сказанного тобой, я могу сделать вывод, что Алекс был довольно симпатичным мужчиной. Возможно, потому, что мне, как и всем женщинам, ужасно хочется стильно одеваться, ездить в шикарной машине и обедать в дорогом ресторане… Не стесняйся, скажи, если сочтешь меня слишком любопытной. Я всегда задавала прямые вопросы. Мама укоряла меня за прямоту и ужасную грубость. Бедная мама! Она так желала, чтобы жизнь была вокруг чистой, светлой и благоухающей. Ей почти удавалось этого добиться. К сожалению, болезнь не красит человека. Я очень старалась, но мама так и не простила мне плохо выглаженных простыней и ненакрахмаленных наволочек.

— Она была счастлива иметь такую дочь и такой дом.

Я огляделась. Ярдли Хауз был построен в начале века из кирпича, камня и дуба в стиле раннего Средневековья. Дом не был красив, но я восхищалась мастерством его создателей, оригинальностью архитектурного решения и прекрасными пропорциями. Мама Прим позаботилась об удобстве существования — и своего, и будущих обитателей. Гостиная и столовая были обставлены дубовой мебелью, сделанной по заказу, специально для этих комнат. Мне очень понравилась комната Прим, небольшая, с множеством книг, с пушистым ковром на полу. Дом был наполнен звуками тикающих часов и запахом лаванды. Фэй сказала бы, что дом неинтересный или буржуазный, но мне он казался олицетворением английской жизни, английского стиля, который остается неизменным на протяжении веков. Будь то рождение или смерть, война или мир, лейбористы или консерваторы у власти, вы всегда найдете в таком доме теплый прием и искреннее радушие.

Было заметно, что о лужайке перед домом заботились не один год. За ней виднелся круглый пруд с рыбами, за ним высилась обвитая колючими розами беседка. В фруктовом саду на земле, между деревьями, были насыпаны кучи желтых ссохшихся листьев, которые остались здесь с осени.

Кухня всегда была моим излюбленным местом. Свет заливал помещение — здесь были широкие окна. За окнами шумел сад. Рядом с окном к стене была прикреплена белая раковина. Деревянная сушилка для посуды висела над ней. В огромных шкафах могло поместиться все что угодно. Красная мраморная плитка на полу сверкала как новая. Прим, наверно, полировала ее ежедневно. Для Бальтазара было отведено место в нижней части дубового шкафа. Поначалу я испугалась, увидев блеснувшие, словно угольки, глаза собаки. Пес пристально смотрел на меня. Бальтазар самоотверженно защищал свое логово от непрошеных гостей. Стоило Хлое подойти слишком близко к нему, как Бальтазар начинал глухо рычать, несмотря на то, что очень с ней подружился. На полке был расставлен прекрасный чайный сервиз из тончайшего фарфора. Искусно выполненные рисунки раковин и морских водорослей украшали его. Я никак не могла отвести взгляд от изящных чашек.

— Замечательно, не правда ли? — спросила Прим. — Я купила сервиз вскоре после того, как умерла мама. Мне нужно было хоть как-то утешить себя.

— Ты прекрасная хозяйка.

Я взглянула на газовую печь. На белой поверхности не было ни единого пятна. Оконные стекла сияли чистотой. На накрахмаленной скатерти стояла ваза с нарциссами. Я не могла понять, почему Прим уделяет столько внимания чистоте в доме и совершенно не заботится о своей внешности. Ее волосы всегда были всклокочены, одежда неряшливой. Казалось, что Прим никогда не смотрит на себя в зеркало. Очевидное отсутствие самовлюбленности у Прим заставило меня задуматься над тем, как я отношусь к своей внешности. Я не страдала нарциссизмом, но пренебрежение Прим так называемыми женскими хитростями вынудило меня стыдиться любого проявления тщеславия.

— Проблема в том, что мне нечем заняться. — Прим наклонилась, чтобы вытащить жаровню из духовки. — Знаю, что глупо убивать время на чистку и полировку, но я ненавижу сидеть без дела. Чтение средь бела дня кажется почти преступлением. Чем бессмысленнее твоя жизнь, тем более тщательно ты приводишь все вокруг себя в порядок. Я посещаю больницу по понедельникам, средам и пятницам. Во вторник у меня урок рисования, а в четверг я еду в Торчестер за покупками. В этот день я также иду в кино, смотрю очередную новинку. Четверг — кульминация недели. Конечно, время от времени случаются и другие события: ежемесячные собрания жителей, прихожан, заседания комитета Красного Креста. Не могу сказать, что испытываю удовольствие, наблюдая за мышиной возней на церковном дворе, но считаю, что должна поддерживать Свитена. Кроме того, меня иногда приглашают на обеды, коктейли и прочие мероприятия. Не слишком весело, не правда ли?