Корысть на пьедестале - Владимир Колычев

– Кузьмина убили! – не выдержал Шмелев.

– И на меня свалили?! Ну, ты и сука! – Сергей едва сдержал порыв злости, опустил кулак, вжимая его в диван.

– Я-то здесь при чем? Мне сказали, я сделал!

– Кто сказал?

– Ну, шеф мой!

– Имя! Фамилия!

– Котов!.. Котов Иван Васильевич!

– Это ты сейчас придумал?

– Да нет, не придумал…

– Значит, все сказал, что знал?

– Все!

– Ну, тогда поехали! Хоронить тебя будем!

– Как хоронить? – икнув от страха, пробормотал Шмелев.

– А как положено… Как положим тебя, так и похороним…

– Так нельзя!

– А как можно?

– Ну, мы бы могли договориться.

Кириков покачал головой, с насмешкой глядя на свою жертву. Нет, деньгами он не возьмет, квартирами тоже, купить его можно только правдой. Кто-то подставлял его под убийство Кузьмина, и он должен знать имя этого человека. И если Шмелев не признается, он точно его закопает…

Пыльные, замшелые стены сдвигались, и без того низкий потолок с треском опускался, с него сыпалась штукатурка, пыль разъедала глаза. И бежать некуда, везде тупик. А коридоры все уже и уже, еще чуть-чуть, и Василиса застрянет в них, потолок прижмет ее к полу и придавит. Она уже потеряла надежду, упала духом, тело содрогалось в истерических рыданиях, но все-таки продолжала бежать по лабиринту. Бежала, пока не увидела дверь с воткнутым в нее топором. Ручки не было, пришлось хвататься за топорище, тянуть его на себя. Дверь открылась, но за ней она увидела майора Савилова и в панике бросилась обратно.

И снова Василиса бежала по узким коридорам, пока не увидела дверь с железной, докрасна раскаленной ручкой. Она готова была схватиться за эту ручку, но дверь вдруг открылась сама. И снова она увидел улыбающуюся физиономию Савилова.

Она вскрикнула от ужаса и проснулась. Но перед ней снова стоял Савилов. Майор был в форме, на погонах сверкали звезды, на груди – значки. Мундир наглаженный, на брюках острые стрелки. И улыбался Савилов не угрожающе, как во сне, а добродушно, даже ласково. Эффектный мужчина, стройный, подтянутый. Но любоваться им Василиса не собиралась.

– Здравствуйте, Василиса Евгеньевна! Извините, что разбудил!

– Вы даже не представляете, кто мне только что снился, – недовольно буркнула она.

– Неужели Брюсов?

– Почему Брюсов? – не поняла Василиса.

– Да есть подозрение, что это он воду мутит.

– Вы это серьезно? – Ноги вдруг обрели подвижность, а тело – привычную легкость.

Савилов подслушивал их разговор, неужели он принял версию Глеба? Пусть выдает ее за свою, она не против.

– Я был у Брюсова, говорил с ним. Не нравится мне его поведение. Скользкий он какой-то.

– Может быть, – не стала отрицать Василиса.

– Вы знакомы с ним?

– Да, иногда виделись. Он компаньон моего мужа…

– Василиса, я смотрю, вы чем-то напуганы, – улыбнулся Савилов. – Выбросьте из головы. Я ни в чем вас не подозреваю, пришел исключительно для того, чтобы поговорить о Брюсове…

Дверь вдруг открылась, и в палату ворвался Глеб. Именно ворвался, а не вошел – запыханный, растрепанный, взбудораженный. Увидев Савилова, он остолбенел, вытянулся в лице.

– А-а, Глеб Дмитриевич! Вы-то как раз нам и нужны! – Майор смотрел него, как будто наслаждался его растерянностью, застав с поличным на месте преступления.

– Да я-то нужен… – взяв себя в руки, сказал Глеб. – А вот нужны ли вы… Что вы опять хотите?

– Товарищ майор Брюсовым интересуется, – сказала Василиса.

– А-а, Брюсовым! – Глеб повеселел, но сарказм в голосе остался. – И зачем, если не секрет?

– Видимо, у товарища майора есть подозрения.

– Да, и у меня есть подозрения. Не знаю, зачем Брюсов мстит Кузьмину, но он это делает. Не знаю, но догадываюсь.

– Мстит? – Савилов пытливо посмотрел на Глеба.

– Или просто наказывает. Как хотите, так и называйте.

– Например?

– «Бэтмен», помнится, не смог справиться с Кузьминым. Убили «Бэтмена», а концы в воду, так было?

Савилов медленно кивнул, не сводя глаз с Глеба.

– Не вышло ничего. И Кузьмина не убили, и нас не подставили, а так старались! Нет бы оставить нас в покое, так нет, на свет вытащили скелет из шкафа! Это Брюсов инициировал пересмотр дела в отношении Кирикова! Его человек встретил Сергея, привез его в Москву, поселил в Демидке, «засветил», так сказать! А потом увез его оттуда, чтобы мы с Василисой его там случайно не нашли. А куда увез? К девушке, с которой его свели и которая должна была следить за ним, удерживать при себе, помогать злоумышленникам. Она усыпила его, а пока он спал, в его руке побывали патроны от винтовки, найденные потом в доме Василисы. Кириков никого не убивал, но все подозрения падают на него!

Василиса с интересом смотрела на мужа. Костюм на нем обыкновенный, в современном стиле, ни котелка нет, ни трубки, но это не мешало ему играть роль классического английского сыщика. А он играл, мимикой, голосом, жестами создавая драму. И говорил он четко, внятно, в театральной манере, смело выражая эмоции. Он возмущался коварством незримого противника, но при этом восхищался его хитростью, предусмотрительностью. Восторгался им, но при этом и насмехался. Да, враг умен и опасен, но никакие ухищрения не помогут ему избежать наказания.

– Он виноват, а Брюсов вроде и ни при чем!

– Это ваши домыслы или вам что-то известно? – спросил Савилов.

И в его голосе чувствовалось напряжение, и в теле. Казалось, он вот-вот сорвется с места и, как та легавая, бросится за кабаном, которого подстрелил, но не добил охотник.

– Известно, – кивнул Глеб. – Девушка, с которой свели Кирикова, во всем ему призналась и перешла на его сторону. Они дождались посредника, связали его, допросили… Кириков узнал, где мы с Василисой живем, пришел ко мне, все рассказал. И теперь я все знаю.

– Что вы знаете?

– То и знаю! Не виноват Кириков, подставили его. Так же, как и нас… Все, дорогая, теперь ты можешь спать спокойно.

Глеб сел на край кровати, нежно взял Василису за руку, влюбленно посмотрел в глаза. Она хотела спросить, где сейчас Сергей, но передумала. Нет ей дела до Кирикова, пусть полиция с ним разбирается, а она даже думать о нем не хочет. Ей нужен только Глеб, а Сергей – это давно уже вчерашний день, который вовсе не хочется вытаскивать из памяти. Надо будет, она поможет ему встать на ноги, но в свою жизнь не впустит. В жизнь, спокойствие в которой пообещал ей Глеб. А ему можно верить…