Последняя из рода Тюдор - Филиппа Грегори

Эдриан выглядит изможденным. Он искренне оплакивает смерть своей жены. В отличие от нас, ее детей, он действительно ее любил.

– Мне очень жаль, – с трудом произносит он. – Я разговаривал с лордом Хартфордом сразу после похорон. Теперь, когда вашей матери нет в живых, говорить с королевой должен именно он.

– Ах, вот как. Тем лучше. Что сказал Нед? – спрашиваю я, уверенная в ответе. У меня на коленях сидит мопсиха Джо, прижавшись боком к Булавке, и я нежно почесываю ее бархатные ушки. – Он хочет подождать, пока я не вернусь ко двору после траура? Или собирается поговорить с королевой сейчас, пока я здесь?

Эдриан качает головой, не отрывая взгляда от моего лица.

– Мне очень жаль, – неуклюже повторяет он. – Правда, очень жаль. И знаю, что ваша мать тоже бы об этом сожалела. Мне думается, что он не будет ничего делать. То есть он сам мне об этом сказал. Когда ваша мать выбыла из игры и некому стало отстаивать ваши интересы, его мать передумала благословлять ваш брак. Леди Сеймур не хочет разговаривать с королевой без поддержки вашей матери, и он сам не посмеет этого сделать. В общем, они отступились, оба.

Я не могу поверить в то, что только что услышала.

– Но она только что сделала меня принцессой крови! – восклицаю я. – Она признала меня как члена королевской семьи! Она окружила меня своей милостью, как никогда не делала раньше!

– В том-то и дело, – отвечает он. – Теперь, когда вы стали принцессами, она будет еще внимательнее относиться к вашим бракам. Она просто не даст вам выйти замуж за того, кто сам может претендовать на трон.

– За Хартфорда! – я уже почти кричу на него. – Она должна выдать меня замуж за Хартфорда! А вы должны добиться для меня этого разрешения!

Он лишь качал головой.

– Вы же знаете, что у меня нет никакого влияния при дворе. Я просто богатый простолюдин. Но я точно знаю одно: королева не позволит вам выйти замуж за лорда, который и сам может претендовать на корону. И она вообще не даст вам выйти замуж до того, как обвенчается сама, чтобы не рисковать. Вдруг вы родите сына, права которого на престол будут сильнее, чем у нее самой. И я понимаю, что Сеймуры тоже думают, что не стоит рисковать и дразнить ее.

– Да вы не понимаете ее! – восклицаю я. – Она не думает об этом, она ничего заранее не планирует! Единственное, чего она хочет, – это быть в центре внимания и держать Роберта Дадли как можно ближе.

– А мне думается, она, напротив, взвешивает все «за» и «против», – осторожно возражает он. – Мне думается, она внимательно за вами наблюдает и вряд ли допустит рождения наследника с серьезными правами на ее корону.

– Да не будет Елизавета за мной наблюдать! – восклицаю я.

– За нее это делает Уильям Сесил.

Заметив потрясение на моем лице, он лишь пожимает плечами.

– Он следит за всеми.

– Вы хотите сказать, что она не позволит мне выйти замуж, пока не выйдет замуж сама и не родит своего наследника?

– Определенно, – кивает он. – Иначе она позволит родиться наследнику с большими правами, чем ее собственный сын.

– Но на это могут уйти годы!

– Да. Вот только я уверен, что она не потерпит своеволия и соперничества.

– Значит, она просто меня уничтожит, – просто говорю я.

Он нахмурил светлые брови, пока размышлял над тем, что я имела в виду под «уничтожит».

– Надеюсь, что до этого не дойдет, – наконец произносит он. – Надеюсь, что вы были очень аккуратны и со своей репутацией, и с королевой.

Я вспоминаю о беседке, об острой боли вперемешку с исступленной радостью, о тихих всхлипах и губах, прижатых к его коже, о словах, произнесенных шепотом: «Теперь я твоя».

– Мы обручены! – говорю я.

– По традиции вы должны просить разрешение на брак у королевы, – мягко напоминает он. – Когда-то это предписывал и закон, но королева вполне может его восстановить. Как бы то ни было, Сеймуры сказали, что просить об этом браке не будут.

– А как же письмо матери, в котором она просила королеву разрешить нам с Недом пожениться? Давайте я передам его Елизавете, раз ни у кого не хватает смелости это сделать. Мы же можем сказать, что нашли его в ее бумагах, что это было ее последним желанием?

Тут его лицо темнеет.

– Что касается письма, – произносит он. – В общем, именно благодаря ему я узнал о том, что за вами наблюдают. Это письмо исчезло из ящика ее письменного стола. За вашей матерью следили специально приставленные шпионы, и кто-то из них украл это письмо. Так что ради своей безопасности, Катерина, забудьте об этом браке.

– Нельзя же вот так просто украсть письмо королеве! Нельзя рыться в чужих бумагах и брать все, что заблагорассудится! Кто решится на такое?

– Не знаю. И не знаю, зачем это было сделано. В любом случае, письма больше нет, и восстановить его мы не можем. Мне думается, тебе остается только забыть о нем и жить дальше.

– Но я не могу о нем забыть! – восклицаю я. – Я люблю его! Я дала слово, что выйду за него. Мы помолвлены!

– Мне очень жаль, – только и говорит он.

Но потом он произносит слова, которые ударили по мне больнее всего:

– Он тоже об этом сожалеет. Я точно об этом знаю, потому что это было видно. Ему очень жаль, что он больше никогда вас не увидит.

– Мы больше не увидимся? – шепчу я. – Он так сказал?

– Да, это его слова.

У нас в Шине становится очень тихо и мрачно. Из щелей между дверями несет холодом, и Мистер Ноззл дрожит от этого сквозняка, а Булавка не желает выходить на улицу: ей не нравится мочить лапы. Стоит мне выйти из комнаты, как Джо начинает скулить, словно бы вторя моему одиночеству. Ну что же, я хотя бы не пропустила никаких рождественских увеселений. Джейни пишет, что во дворце сейчас так же мрачно и неуютно, как при королеве Марии, потому что Елизавета умирает от ужаса, не в силах решиться отправить войска на поддержку шотландским лордам. Ну конечно, ей стоит это сделать. Это ее решение стало бы переломным моментом во всем этом противостоянии, и народ Шотландии получил бы возможность услышать благую весть. Однако Елизавета не решается следовать праведным путем, потому что боится регента Шотландии, Марии Гизской, матери Марии, королевы Шотландии, новой королевы Франции. Французы обязательно нападут, чтобы поддержать свою родственницу против восставших шотландцев, а как только они окажутся на землях Шотландии, что может помешать им отправиться на юг, на Елизавету? Моя сестра Джейн непременно отправила бы целую армию, чтобы сейчас поставить на место католическую регентшу.

Так бы поступил любой сильный правитель, но Елизавета ни во что не верит, поэтому ей чужды сражения за свою веру.

Но хуже всего то, что Уильям Сесил, истовый реформист, как и все члены моей семьи, заявил, что если королева не прислушается к его рекомендации поддержать нашу веру в Шотландии, то он не станет более обременять ее своими услугами, и удалился со двора вместе со своей женой, Милдред.