Академия моего сна. Король кошмаров - Мария Дубинина

— Мы знали, что рано или поздно он найдет способ пробудиться. Даже и своей темницы он способен связываться со своими слугами, в том числе и с людьми из твоего мира, София. Он искал того, кто сможет открыть его гроб. И нашел…

— Но почему именно я?

— Об этом знает только Мардрём, но я бы не советовал у него спрашивать.

— Так что с Николаусом?

— Из-за его природы, имеющей некротические корни, ослабленному заточением Мардрёму было проще овладеть им, чем Софией. Но поскольку его метка распространилась на двоих, один должен был умереть. Николаус, видимо, неосознанно пытается выполнить задачу.

Прода от 18.05.2020, 18:47

Я поежилась, и Шанти положил ладонь мне на плечо.

— И что нам со всем этим теперь делать? Преподаватели собираются помогать Нику и Соне?

Кастелян покачал головой.

— Боюсь, что придется обходиться своими силами. Среди преподавательского состава и администрации СпАМ есть прислужники Короля кошмаров, но я пока точно не могу сказать, сколько их и кто именно. Нельзя рисковать.

— Отлично, — съязвила я.

— Напротив, — возразил кастелян. — Все очень плохо.

— Это была ирония.

— Я не понимаю иронии.

— Ну и чудесно!

— Это тоже ирония?

Мы зашли в тупик. Мне требовалось время, чтобы остыть. Итак, что мы имеем? Я должна умереть, потому что открыла гроб плененного Короля кошмаров, который повелевает чудовищами из страшных снов, а вокруг нас скрываются предатели и никому нельзя доверять. Ах, да. И если вылечить Ника от влияния Мардрёма, то оно перейдет на меня.

Я спросила об этом кастеляна.

— Скорее всего, нет. У него пока слишком мало сил, чтобы тратить их понапрасну. Нужно успеть запечатать его обратно, пока он не выбрался окончательно.

— И как это сделать? — спросила я.

Кастелян скорбно вздохнул и признался:

— Пока не знаю.

Нельзя спать

Я притворилась больной.

Мама предложила вызвать врача, но я отказалась, заверила ее, что просто немного простыла. Или погода так действует — благо, она на выходных выдалась хмурой и дождливой. Я так старалась симулировать болезнь, что даже почти по-настоящему заболела. Одногруппники писали в Интернете, спрашивали, что случилось, я всем отвечала одну и ту же ложь, так что самой в нее поверить было не так уж и сложно. На самом деле я просто не хотела никого видеть, не хотела вникать в то, что происходит в реальной жизни. Наверное, просто устала.

В пятницу я проводила маму на работу и позвонила тете. Было еще слишком рано, но она всегда была жаворонком, несмотря на то, что никуда не спешила по утрам.

— Да, дорогая? — раздался безмятежный голос в трубке.

— Ты сегодня дома? Можно я к тебе приду?

— Ммм… Приходи. А когда?

— Сейчас.

Если тетя Марина и удивилась, виду не подала. Только попросила зайти в магазин, купить чего-нибудь к чаю. Я отключилась и сразу побежала собираться. Котенок, который единственный в доме заметил, что со мной что-то не так, ведь ему стали уделять меньше внимания, бегал за мной и требовательно мяукал. Я покормила его, погладила и велела вести себя хорошо. Перед малышом было стыдно, но мне надо было решить кое-какие проблемы, например, спасти снопространство от Короля Кошмаров. Делов-то.

Я заперла квартиру и вприпрыжку понеслась в магазин, накидала в корзину всякой сладкой мелочи и даже не посмотрела, какая сумма получилась. К счастью, карманных денег хватило, и скоро я стояла на пороге тетиной квартиры.

Тетя Марина была одета как обычно — в шелковый халат до пят, странную чалму, с горстью браслетов на каждой руке. И, конечно, уже накрашена.

— Что-то случилось, Сонечка?

— Ничего такого, — честно ответила я, разуваясь и вешая куртку. — Можешь мне погадать?

Тетя посмотрела мне в глаза и покачала головой.

— Ты же мне потом расскажешь, в чем дело?

— Ага.

— И твоя мама не одобрит.

— Она не узнает. Мы же ей не скажем?

Тетя сдалась, и мы прошли в просторную гостиную с низким столиком посреди комнаты.

Если бы меня тогда спросили, чего именно я хотела добиться, я бы не ответила. Просто душа требовала немедленных действия: вот прям щас и ни минутой позже! Я не хотела оставаться здесь, я должна быть там, в академии, вместе с Шанти и нашими друзьями. Но я заснула, едва добралась до своей комнаты, хотя твердо намеревалась бороться со сном столько, сколько смогу. Увы, система была отлажена, и желания одной студентки ничего не значили.

Интересно, что сейчас делает Шанти? О чем он думает?

— На картах или как?

Я услышала тетин голос, но вопрос поняла не сразу.

— Что?

— Погадать тебе на картах? — терпеливо переспросила она.

— Да мне все равно.

— А что именно ты хочешь узнать? Обычно ко мне приходят узнать про свою любовь. Но что-то мне подсказывает, что имя жениха тебя сейчас не волнует.

И как всегда она видела гораздо больше, чем остальные. Может, она и не наделена теми способностями, что активно себе приписывает, но по лицам они читала даже лучше, чем по руке.

Мы сели за низкий журнальный столик в гостиной, и тетя достала колоду карт. При мне она делала это нечасто — моя мама запрещала ей “дурно на меня влиять”. Вот она попросила меня снять верхнюю карту, что я с некоторым трепетом сделала. Потом картонки одна за другой ложились на стол, и я затаила дыхание. Впервые в жизни я настолько сильно верила в тетин дар.

Она начала переворачивать карты. Я жадно всматривалась в изображения, но ничего в этом не понимала.

— Ну? Что там?

Тетя выглядела озадаченной.

— Ммм… Подожди, дорогая.

Я сжала губы и терпеливо высидела еще пару минут.

— Ну? Что ты видишь?

Тетя не отвечала, и ее лицо становилось все более растерянным. Мне это совсем не нравилось.

— Ты можешь уже хоть что-нибудь сказать? Мы что, все умрем?

Шутка вышла просто отвратительной, и я пожалела, что вообще открыла рот. Тетя Марина сгребла каты, перетасовала колоду и попросила меня повторить ритуал снятия верхней карты. Я подумала, что ей все-таки виднее, и подчинилась.

Три раза.

Теперь уже стало совершенно ясно, что что-то идет не так.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась тетя и провела ладонью по лбу. Прежде не замечала, что когда она хмурится, морщинки на ее всегда тщательно накрашенном лице становятся так сильно заметны, а ведь она младше моей мамы. — Карты… они молчат.