Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор

– Одри!

Поджатые губы Коула подсказали мне, что этой идеей он крайне недоволен. Однако я продолжила раздеваться и, затянув волосы резинкой, набрала в легкие побольше воздуха.

– Не торопись.

Зои остановила меня в последний момент, когда одна моя нога уже висела над зеркальной пропастью, а кожа ощущала прохладу воды. Ее лицо было скрыто маской из песка и крови, а янтарные глаза наконец-то выглядели живыми и осознанными. Я притянула Зои к себе, обнимая. Она запищала, хватаясь за бок, но выдавила улыбку.

– Морган…

– Да, – прервала меня она, вглядевшись в озеро. – У тебя еще будет время доказать Коулу феномен своего появления на свет. А пока… дай судьбе разобраться.

Зои выглядела спокойно и уверенно, прижимаясь к помятому Сэму. Тот походил на побитого пса: окровавленное ухо, торчащие рыжие волосы, фиолетовые разводы на лице, будто у него в руках взорвалась гелевая ручка.

Все были в сборе и целы, кроме одного человека…

– Мне жаль, – сказал Сэм, но я уже знала, что услышу, когда он вложил мне в руку золотой браслет, который должен был быть на запястье Рашель. – Никогда не видел, чтобы кто-то так дрался. Она почти уделала тех двоих… Но… вдруг начала рассыпаться в порошок, а затем просто… Пуф! – Сэм изобразил руками взрыв, и Зои шикнула на него.

Его бессвязные слова сочувствия, описания того, как с Рашель слезала кожа дюйм за дюймом, прежде чем начали отваливаться конечности, – я не слышала всего этого из-за звона в ушах. «Рашель и так была уже мертва, – твердила я себе. – Никто не способен умереть дважды. Она просто ушла, как и предупреждал Диего».

Я была готова к этому. Разве не так?

Нет, черт возьми, не была!

– Иди сюда, – шепнул Коул, привлекая меня к себе.

Ему не нужны были глаза, чтобы узреть мою боль. От Коула веяло мускусом и сталью, и я забылась, окутанная этим резким запахом – так пахли его победа и мое поражение. Я все еще видела Рашель, ее медные волосы и спокойную улыбку, когда она молча слушала, как я играю на скрипке по вечерам. Я делала это так редко за прошедший месяц… А хотела бы играть для Рашель всю жизнь. Видеть гордость в ее глазах и дарить ей чувство безопасности, которое она столько лет дарила мне.

Вместо этого я даже не успела с ней попрощаться. Опять.

– Смотрите!

Тюльпана бесцеремонно толкнула меня в плечо, вырывая из траура. Я протерла глаза и, спрятав в карман браслет, взглянула на поверхность озера Шамплейн.

Сначала из воды показалась синеволосая макушка, затем – руки в тяжелых перстнях и ритуальных татуировках, доходящих до шеи и закрывающих ее воротником. Диего греб к берегу на последнем издыхании, таща за собой что-то тяжелое. Когда силы иссякли, он прошептал заклятие, и вода вытолкнула его, сделавшись желеобразной. Диего вывалился на берег к нашим ногам, но поднялся и подтащил Морган, укладывая ее к себе на колени. Ее было не узнать в этом озябшем, съежившемся существе, которое он прижимал к груди, пытаясь растереть и согреть, чтобы вернуть фарфоровой коже румянец.

– Морган!

Я спрыгнула с пирса, и мои ноги увязли в песке. Морган лежала обмякшая, с запрокинутой назад головой. Ее губы были совсем лиловыми. Диего тряс ее, ворочал с боку на бок, пытаясь выжать из легких воду и заставить вдохнуть.

– Давай же, ну…

Мы обступили его полукругом, но никто не решался помочь. Диего и не принял бы чужую помощь: навис над Морган, ожесточенно давя на ее грудную клетку и что-то шепча. Камни на его кольцах светились, как и солнце, медленно наполняя темное небо и серое озеро расплавленным золотом.

– Tonto, qué estabas pensando[5], – прорычал Диего, сложив руки поверх ее шеи и изобразив непонятный мне знак. – Spirant!

Морган издала крякающий звук, перевернулась на живот, откашливая воду. Волосы облепили ее лицо, такое бледное, что на нем исчезли веснушки.

– Gracias a Dios![6] – воскликнул Диего облегченно. – Ты чуть не поставила крест на моей карьере наставника. А я чуть не наделал в штаны!

– Последнее можно было не говорить, – колко подметила Тюльпана и вдруг перестала быть похожа на себя, присев рядом с Морган и проявив недюжинную по ее меркам заботу: – Ты как?

Все смотрели на Морган, затаив дыхание, но она не сводила взора с одного человека, и это был вовсе не Диего.

По берегу прокатилась волна силы – мое тело будто обнял теплый морской бриз. Она замела следы наших ног на песке, достигла самого особняка Шамплейн и, погасив свет в окнах, разогнала грозу, которая дымилась в небе. Озеро забурлило, и его гладь поднялась на дыбы. Где-то вдалеке сверкнул жемчуг, оплетающий красную фетровую шляпку, и я поняла, что Нимуэ в порядке. Контроль над Шамплейн и защита нашего дома были восстановлены.

– Коул?.. Коул!

А затем Коул упал.

Я не успела понять, что именно произошло. Морган лежала на руках Диего неподвижно, и ее светлые глаза с зелеными прожилками вбирали лучи новорожденного рассвета. Она смотрела мне через плечо, и их с Коулом взгляды случайно пересеклись: ее – пронзительный, его – задернутый бельмом. Сэм подскочил первым и принялся судорожно осматривать Коула, опасаясь, что повреждения, нанесенные Джулианом, оказались серьезнее, чем мы думали. Но кроме парочки сломанных костей и синяков, ничего не было.

– Коул! – испуганно выдохнула я, падая на песок и теребя его за плечо, чтобы пробудить от того, что вовсе не было сном или обмороком.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его глаза открылись. Бельмо исчезло, пропуская тепло, льющееся из карих радужек. Коул заморгал и медленно сфокусировал взгляд на моем лице.

– Одри?

Кукурузное поле шелестело, как море, пока вороны каркали в вышине, гонимые ветром и лаем сторожевого пса. Тот совсем утратил покой, метался на цепи и пугал лошадей, громко ржущих в конюшне. Или их пугало совсем не это? Что-то надвигалось, и никто не чуял приближение тьмы лучше, чем звери.

– Ты чего разошелся, Бакс?

Мозолистые руки, еще недавно мастерящие ножки для нового стула, легли на пятнистую холку скулящего пса. Тот подался к хозяину, ластясь и одновременно скалясь в сторону леса, откуда виднелся шпиль белокаменной церкви.

Гидеон отряхнул штанину от шерсти и вгляделся в тени, пляшущие в утробе сумрака. Его зеленые глаза подозрительно сузились, и зудящее желание поскорее укрыться в доме накрыло с головой. Древний зов, которому повиновались предки, пробудился. Инстинкт, велящий немедленно схватить оружие и быть начеку.