Заговор королевы - Лоренцо де Медичи

— Но почему ваше величество спрашивает об этом? — после некоторого размышления отозвался Гонди. — Быть может, в вашем вопросе содержится двойной смысл? Или вы считаете, что существует другой способ обеспечить безопасность короля?

— Именно это мне и хотелось бы знать, — сказала королева. И, обведя взглядом присутствующих, добавила: — К вам этот вопрос тоже относится, господа. Можете ли вы заверить меня в том, что нет другого пути к спасению королевства и короля?

Весь вечер 23 августа королеву терзали сомнения. Какой путь избрать: подтвердить смертный приговор предводителям гугенотов или отменить его, пока не поздно? Чувство справедливости заставляло ее колебаться. Действительно ли расправа с главарями гугенотов спасет королевство Французское от новой религиозной войны? Если бы она согласилась на предложение адмирала Колиньи послать помощь в Нидерланды, ее зять, король Испании, вне всяких сомнений, начал бы жестоко мстить. Франция не в состоянии снова воевать. Лучше десяток мертвецов, пусть даже несколько десятков, но не война, которая унесет неизмеримо больше жизней. Выбирать надо наименьшее из зол. К тому же это позволит спасти короля. Всеми возможными средствами, военными и финансовыми, необходимо оградить трон Карла IX от алчущих претендентов. Помимо двух законных наследников, ее сыновей, был еще их кузен протестант Генрих Бурбон, король Наваррский, давно мечтающий о королевской мантии, и другой кузен, ярый католик герцог Генрих Гиз.

После долгих обсуждений, около половины первого ночи рокового 24 августа — дня святого Варфоломея, Екатерина дала себя уговорить. Поздно терзаться угрызениями совести. Все пойдет, как задумано. Некоторые советники настаивали, чтобы в список был включен ее зять, король Наварры, которого они считали врагом номер один, но в этом вопросе Екатерина оставалась непреклонной. Запятнать руки кровью родственника она не желала. Кроме того, это было бы непростительной политической ошибкой. Смерть Генриха Бурбона приблизила бы к трону ненавистных Гизов. Об этом королева даже слышать не хотела. Пока она жива, Гизы ни под каким видом не овладеют короной. Король Наварры не должен погибнуть. Он будет ее последней опорой в борьбе с Гизами. Пусть остается запертым в своих покоях, под стражей.

Они в последний раз выверили все детали плана. С десяти часов вечера ворота Лувра заперты, как и все ворота города. Солдаты под командованием Ле Шарона уже заняли все мосты и переправы, а люди Марселя овладели судами, чтобы не дать мятежникам переплыть реку. Гугенотам не оставлено ни одной лазейки. На стол королеве ложились донесения со всех концов столицы. Все площади под наблюдением. Отель-де-Виль, парижская ратуша, под защитой пушек. Людям приказано взять факелы и надеть белые повязки на правую руку, чтобы отличаться от преследуемых. В темноте так будет проще узнать своих и избежать лишних жертв.

Королева в последний раз перечитала список. Он содержал около пятидесяти имен. Роль палачей предназначалась в основном приспешникам герцога Гиза и нескольким офицерам королевской гвардии. Екатерина боялась, что подавление заговора, в существование которого сама она верила меньше всех, примет какой-либо неожиданный оборот. Но больше всего ее пугало укрепление влияния герцога Гиза в том случае, если все пройдет по плану. Хотя на этот раз без его помощи не обойтись, предоставлять ему слишком много власти ей не хотелось. В случае же провала вина, разумеется, падет на королеву-мать, поскольку именно она задумала уничтожить протестантских вождей. Екатерина была слишком умна, слишком хитра, чтобы не понимать этого. В стране ее не любили. За все годы правления ей не удалось завоевать расположение народа, который не мог оценить ее государственный ум, ее упорство в борьбе за сохранение целостности королевства. К счастью, на этот раз она заручилась поддержкой короля. Это Карл IX потребовал кровопролития. Это он — король. Это он повелел наказать всех, кто злоумышляет против него. Однако сей слабый довод не мог успокоить нечистую совесть королевы.

Несомненно, жертв будет гораздо больше пятидесяти указанных в списке. К ним прибавятся и их верные слуги, их близкие друзья, которые придут на помощь, их личная охрана. В целом это составит не менее ста пятидесяти, а то и двухсот человек. Эта цифра заставила королеву снова задуматься. Как быть? Слишком много трупов. Рука Екатерины дрогнула. Будь у нее такая возможность, она с удовольствием отказалась бы от этой безумной затеи.

После полуночи во дворе Лувра внезапно послышался выстрел. Все в ужасе переглянулись. Выстрел застал их врасплох, хотя кое-кто из советников по привычке сохранял невозмутимый вид. Без четверти час, слишком рано. Они все еще думали, что расправа с гугенотами начнется в три часа, после последнего удара колокола во Дворце Правосудия. Только королева и Гонди знали, что все перенесено на половину второго. Но и до этого времени еще оставался почти час. Немыслимая дерзость! Кто посмел стрелять во дворе Лувра, под окнами у самой королевы-матери?

— В чем дело? — нервно спросила королева. — Господин Тур-куан, немедленно пошлите кого-нибудь узнать, что случилось.

Старый советник вышел из кабинета и заявил преградившим ему путь гвардейцам: «Приказ королевы! Кто-то стрелял во дворе. Пойдите посмотрите, в чем там дело, и сразу же доложите мне». Затем он вернулся на свое место. Екатерина была начеку. Она проследила за тем, сколько времени понадобилось Туркуану, чтобы отдать нужные распоряжения. Если бы он задержался, то дал бы ей повод к подозрениям. Несколько успокоившись, королева призвала всех к порядку:

— Господа, не стоит тревожиться из-за ночного выстрела. Никто из вас не должен терять присутствия духа. Продолжим. У нас еще много дел.

Ни Екатерина, ни ее советники не знали, что кровопролитие уже началось. Высочайшие распоряжения не помогли, и измученные нетерпением и напряжением заговорщики приступили к делу гораздо раньше назначенного времени. Выстрел под окном королевы был следствием случайной потасовки.

Один из гвардейцев, охранявших вход в Лувр, преградил путь дворянину-протестанту, пытавшемуся покинуть дворец, несмотря на запрет. От слов быстро перешли к рукоприкладству. Распаленный дракой охранник потерял терпение. Вытащив пистолет, он выстрелил своему обидчику прямо в лоб.

— Сдохни, чертов гугенот! Все равно ты был обречен.

Прогремевший в ночной тишине выстрел разбудил гугенотов, гостивших во дворце. Некоторые из них, не ведая о том, что их имена внесены в зловещий список королевы, увидели из окон своего товарища, лежащего посреди двора в луже крови, схватили оружие и бросились вниз по лестницам. Капитан королевских гвардейцев Нансей понял, что медлить дольше невозможно, и отдал приказ настичь и убить всех. Началась резня.

Всех, кто попадал в поле зрения охраны, беспощадно истребляли. Группу молодых дворян-гугенотов, совместно отбивавшихся от королевских гвардейцев, окружили в Большом дворе. Лучники оттеснили их в сторону швейцарских алебардщиков, а те нанесли им смертельные удары. Та же участь постигла пытавшихся бежать другим путем. Гвардейские караулы, несшие службу внутри дворца, уже не заботились о сохранении тишины. Выхватив клинки, они устремились к апартаментам гостей. Многие протестанты, еще не осознав происходящего и решив, что гвардейцы пришли защитить их, бросались навстречу своей смерти. Одни были хладнокровно задушены или обезглавлены в своих постелях; другие успевали вскочить и пытались защищаться, но безуспешно — их было слишком мало. Третьи раздетыми бежали от гвардейцев по переходам дворца. Их настигали и убивали на месте. Одному из них, Лерану, чудом удалось увернуться. В отчаянии он с разбегу ворвался в первую попавшуюся дверь. Это оказались покои королевы Марго — Маргариты Валуа, юной супруги Генриха Наваррского. Раненный, истекающий кровью, Леран кинулся к кровати и в исступленной попытке спасти свою жизнь обхватил руками дочь Екатерины Медичи. Маргарита в ужасе проснулась и, увидев на себе кровь неожиданного ночного гостя, пронзительно завизжала. Преследовавшие Лерана гвардейцы, привлеченные ее криками, вломились к ней с обнаженными шпагами. Умная Маргарита тотчас все поняла, овладела собой и прогнала солдат: