Джек и Джилл - Джеймс Паттерсон

На ее лице появилось усталое и почти болезненное выражение. Она глубоко вздохнула, прежде чем заговорила снова:

– Мы проводили глубокое психологическое тестирование наших агентов-смертников, Алекс. Меня заверяли, что в армии происходило то же самое. Некоторые результаты этих тестов я просматривала сама.

Я почувствовал, как мои плечи и шея наливаются тяжестью, а желудок непроизвольно сжимается. Тем не менее, я был определенно рад тому, что у меня нашлось время посетить Лэнгли.

– Так как я около года занималась данной работой, мне пришлось залезть в самые грязные и темные сейфы ЦРУ и некоторых других служб. По вопросам, связанным с одним только Эймсом, я провела более трехсот собеседований с разными сотрудниками. Можете представить, за какими замками и печатями все это хранилось многие годы. Да нет, скорее всего, не можете. Я и сама не догадывалась, а ведь работаю здесь.

Я пока еще до конца не понимал, куда она клонит, но весь превратился в слух.

– Мы посчитали, что один из наших бывших наемников, возможно, вышел из-под контроля. Более того, мы в этом почти уверены. Вот почему представитель ЦРУ и включен в чрезвычайную команду. Мы подозреваем, что один из наших бывших агентов и есть Джек.

Мы с Джинн Стерлинг отправились прокатиться по живописной сельской местности в ее новом темно-синем «вольво». Следует отметить, что своим «пикапом» сна управляла так, словно это была гоночная машина. Магнитола потихоньку наигрывала Брамса, а мы направлялись в Чеви-Чейз, один из небольших «спальных» районов Вашингтона. Меня ожидала встреча с «призраком» – настоящим профессиональным убийцей.

Вот, братишки, в какое порой вляпываешься дерьмо!

– Заговоры и контрзаговоры, ухищрения и предательства, настоящие агенты, двойные агенты, псевдоагенты… не так ли Черчилль описывал то, чем вы занимаетесь?

Джинн Стерлинг широко улыбнулась, выставив напоказ свои крупные зубы. Она была серьезным человеком, но, в то же время, не лишенным чувства юмора. Генеральный инспектор ЦРУ.

– Мы пытаемся отказаться от прошлого, как в восприятии, так и в повседневной жизни. Либо Управление должно заниматься этим само, либо кто-то объявит пожарную тревогу и будет звать на помощь. Вот поэтому-то я и подключила ФБР вместе с полицией. Займись я расследованием единолично, в случае неудачи меня обвинили бы в сокрытии важной информации, – пояснила она, ведя машину по дороге, обсаженной высокими старыми деревьями. – ЦРУ больше не является «культовой» организацией, как его называли некоторые конгрессмены. У нас происходят быстрые перемены, иногда даже чересчур быстрые.

– Вы этого не одобряете?

– Дело не в этом. Просто подобное должно было рано или поздно произойти. Меня немного раздражает балаган, окружающий столь серьезный процесс. И я считаю излишним допускать к освещению наших проблем средства массовой информации. Иногда они мне кажутся потрясающим сборищем идиотов.

Мы пересекли кольцевое шоссе и въехали в Чеви-Чейз. Нам предстояла встреча с человеком по имени Эндрю Клаук. Когда-то он был наемником ЦРУ – этакий элитный киллер, «призрак».

Джинн Стерлинг разговаривала так же, как вела машину: быстро, спокойно и без малейшего напряжения. Похоже, она все в жизни делала именно так. Очень умная и производящая должное впечатление личность. Я думаю, что, учитывая требования, предъявляемые в ЦРУ к сотрудникам, другой она и не могла быть.

– А что слышали о нас вы, Алекс? – поинтересовалась она. – Какие сплетни ходят о разведке?

– Дон Хамерман говорит, что вы подобны прямой стреле, а как раз это сейчас и необходимо. Он убежден, что Эймс причинил больше вреда ЦРУ, чем принято считать. Также он полагает, что выступление Мойнихана за прекращение холодной войны равносильно общеамериканской трагедии. А что касается вас, то в Лэнгли вам приклеили прозвище «Чистюля Джинн». Кстати, Хамерман – ваш большой поклонник.

Джинн Стерлинг улыбнулась, на этот раз более сдержанно. Она прекрасно умела управлять собой: интеллектуально, эмоционально и даже физически. Ее пронзительные янтарные глаза словно проникали в глубь вашей души. Она никогда не удовлетворялась поверхностными ответами – верный признак хорошего следователя.

– Не такая уж я и лапочка, – она притворно надула губы. – Два года я проработала служащей в Будапеште. «Служащий» на нашем языке значит – нелегал, Алекс. Я была шпионом в Европе. Безобидная работа, большей частью просто сбор информации. Потом военный колледж. Форт-Макбейн. Мой отец – кадровый военный, сейчас они с матерью живут в Арлингтоне. Они оба голосовали за Оливера Норта. Я яростно верю в нашу форму правления и мне хочется сделать так, чтобы она работала еще эффективнее. Думаю, что это вполне возможно. Я убеждена в этом.

– Ну что ж, это мне по душе, – признался я и не соврал, так как свое отношение к Оливеру Норту я высказал про себя.

Мы подъезжали к дому, расположенному на перекрестке Серкл и Коннектикут-авеню, по-домашнему уютному трехэтажному строению в колониальном стиле. Его украшал симпатичный на вид декоративный мох, сползавший с самого конька крыши по северной стороне.

– Так вот вы где обитаете, – улыбнулся я. – И после этого утверждаете, что вы вовсе не Чистюля-Джинн?

– Это всего лишь фасад, Алекс. Как Диснейленд, Уильямсбург или даже Белый Дом. И, чтобы доказать это, сообщаю, что внутри вас поджидает профессиональный убийца. – Джинн игриво подмигнула мне.

– А еще один такой же тип сидит у вас в машине. – И я подмигнул ей в ответ.

День для конца декабря выдался на удивление теплым и солнечным. По этой причине мы с Эндрю Клауком расположились на заднем дворике дома, принадлежащего Джинн Стерлинг в Чеви-Чейзе.

Территорию окружала скромная литая железная решетка. Ворота, недавно выкрашенные в зеленый цвет, оставались чуть приоткрытыми. «Маленькая брешь в системе безопасности», – тут же отметил я.

Ударная сила ЦРУ. Элитные киллеры. «Призраки». Они все-таки существуют. Их более двухсот, если верить Джинн Стерлинг. Все они трудятся на свой страх и риск. Жуткая, пугающая черта Америки 90-х годов. Да и любой другой страны, если на то пошло.

Тем не менее, один из них сейчас сидел передо мной.

Было уже три часа, когда мы с Эндрю Клауком начали нашу беседу. У решетки остановился ярко-желтый школьный автобус и высадил ребятишек на тихую пригородную улицу. Светловолосый мальчуган лет десяти подбежал к подъезду дома и скрылся в нем. Я узнал его, так как видел семейные фотографии в кабинете Джинн. У Стерлингов было двое детей, мальчик и девочка, совсем как у меня. И Джинн притаскивает работу на дом! Тоже почти как я. Это пугает.

Эндрю Клаук напоминал телосложением кита, правда, достаточно подвижного. Что-то вроде кашалота, научившегося танцевать. Ему было около сорока пяти лет, он держался спокойно и очень уверенно. Взгляд его карих цепких глаз моментально схватывал окружающее. Его наряд состоял из бесформенного серого костюма и белой поношенной рубашки. На ногах – итальянские ботинки коричневой кожи. «Еще один вариант убийцы, но все равно убийца», – подумал я.