Второй Эдем - Бен Элтон

НАДОЕДЛИВЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ

Пришла пора тянуть время. Пока Флосси бродила по своей клаустросфере, Натан шатался по маленькому чудесному домику, который снял для него Пластик Толстоу недалеко от Сансета. Он сел за компьютерный стол. Снова встал. Прошелся. Выпил чашечку кофе, подрочил. Прощелкал новостные каналы. Юрген Тор полностью поправился после взрыва в Европарламенте. Адвокаты Гитлера добились компромиссного решения, при котором обвиняемый сознавался в незначительных преступлениях, а именно в нетерпимости и подстрекательских высказываниях, а суд соглашался снять обвинения в убийстве шести миллионов человек. Его приговорили к ста часам общественных работ.

Наконец Натан что-то написал.

„Сцена первая“.

Это было начало. Затем снова потянулись раздумья. Какой выбрать шрифт? Какой размер шрифта? Электронная обработка текста значительно разнообразила возможности автора тянуть время. Пятнадцать минут спустя Натан все еще экспериментировал, щелкая мышкой, как вдруг раздался звонок в дверь. Он радостно вскочил. Вот отличный предлог. Натан понятия не имел, кто это может быть, потому что никому не сообщил о своем новом месте жительства, кроме Макса и, разумеется, находящейся в Англии Флосси, но это не важно. Кто бы это ни был, этот человек оттащит его от компьютера.

Мир полон поразительно надоедливых людей, которые звонят в чужие двери. Чаще всего это религиозные фанатики, иногда доверенные лица политических деятелей, изредка — маркетологи. Обычное желание при виде таких посетителей — послать их в грубой форме. Большинство людей четко дают им понять, что возмущены вторжением в свою частную жизнь и не желают, чтобы им говорили, что думать, равно как и спрашивали, что они думают. На самом деле работа надоедливых посетителей настолько неблагодарная, что остается загадкой, как им удается продолжать свое дело. Истина заключается в том, что любая работа, даже хождение по домам, изредка вознаграждается. То тут, то там, не часто, а точнее, довольно редко, но все же иногда такой посетитель звонит в дверь человека, который рад ему. Который готов уделить какое-то время размышлениям на тему „Где бы вы провели вечность?“. Человек, который не заорет „А пошли вы все!“ в ответ на фразу: „Добрый день, сегодня мы говорим с людьми о вере“. Человек, которого действительно заинтересует свежее предложение превратить главную магистраль города в улицу с односторонним движением, а часть ее — в пешеходную зону. Именно эти якобы щедрые, открытые души заставляют надоедливых посетителей продолжать ходить по домам. Они заставляют их верить, что их кто-то ценит. Ценит тот факт, что они решили всю свою жизнь навязывать другим людям свои дурацкие предрассудки и бредовые теории. Увы, это только иллюзия, ведь поощряющие их люди делают это из чисто эгоистических побуждений. Ибо это писатели, ищущие повода потянуть время. Отчаявшиеся люди, готовые оказать радушный прием даже грабителям, лишь бы не садиться за работу.

ПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ

Натан был приятно удивлен, потому что за дверью оказался Макс, а это означало, что на сегодня можно вообще забыть о работе.

— Даже и не знаю, я просто решил зайти поздороваться, — сказал Макс, проходя в дом. — Я знаю, что ты работаешь, так что сейчас же уйду, — добавил он, ставя на журнальный столик две упаковки пива и литровую бутылку „Джека Дэниэлса“.

— Нет, что ты, не спеши, — бодро сказал Натан.

Приход Макса, бесспорно, освобождал его от необходимости работать. Тем более что это суперзвезда, которая будет сниматься в фильме, над которым он вроде как работает.

— Натан, — сказал Макс, открывая пивную банку и бутылку виски. — Я никогда ничего подобного не испытывал.

Макс постоянно думал о Розали. Он просто не мог выкинуть ее из головы. Натан был его единственным знакомым, который видел ее (если не считать Пластика Толстоу), поэтому Макс пришел к нему. К тому же Натан тоже страдал от несчастной любви и понимал, как это навязчивое состояние тяжело переносится.

— Я пытался заставить адвоката в Дублине послать ей сообщение, но оказалось, что она сбежала. Представляешь? Так быстро! Что за женщина! Я просто должен снова увидеть ее.

— Даже если бы ты знал, где она, она ведь все равно не захочет тебя видеть. Она сама так сказала.

— Девчонки болтают иногда глупости. Единственное, что мне нужно, это найти действительно подходящий предлог снова поговорить с ней. Мне нужно как-то вернуть ее доверие. Типа я могу что-то сделать для нее, врубаешься? Например, украсть планы атомной электростанции или что-то вроде того и бросить к ее ногам.

— Макс, у них этого добра достаточно, — сочувственно сказал Натан. — Это часть загадки „зеленых“, откуда они берут все данные. Сомневаюсь, что ты можешь предложить что-то особенное с точки зрения „зеленого“ движения, в смысле, что произвело бы впечатление на такую девушку, как Розали.

— Как насчет денег? Предположим, я скажу ей, что хочу оплачивать все ее бомбы и прочую хрень?

— И деньги у них тоже есть, — сказал Натан. — И ты об этом знаешь. Кстати говоря, именно о финансировании и идет речь в нашем фильме.

В глазах Натана появился фанатичный блеск, который Макс и раньше видел, общаясь с писателями. Это всегда означало, что настал момент услышать об их грандиозном замысле.

— Натан, я не хочу сейчас слушать про наш фильм. Пожалуйста, ничего мне не рассказывай.

— Хорошо, — сказал Натан.

Но остановиться он не мог. Несмотря на протесты Макса и попытки вернуть разговор к Розали, Натан выложил свою идею. Это было вполне естественно, он все еще пребывал в эйфории оттого, что получил зеленый свет у самого Пластика Толстоу. Когда он закончил, Макс не удержался от одобрительного кивка.

— Складно, — сказал он. — Говоришь, Толстоу понравилось?

— Ну, сначала я подумал: „Все пропало“. Казалось, в комнате завоняло кислой капустой и тоской. Толстоу впал в задумчивость и ничего не говорил, а нужно признать, для него это нетипично. Но оказалось, он просто задумался, потому что после этого велел садиться за сценарий.

— Настоящий зеленый свет?

— Самый настоящий, поэтому, пока не закончу, буду сидеть здесь, словно монах в заточении. Ни гулянок, ни вечеринок. Я только тебе и Флосси сказал, где живу…

При упоминании о Флосси Натан потух. Он вдруг вспомнил, что должен быть совершенно несчастным. Макс понял все это без слов и попытался взбодрить приятеля.

— Прикинь, мы, кажется, вместе будет делать фильм для Толстоу, — сказал он, они чокнулись и выпили. Затем снова и снова, и на мгновение они оба почувствовали себя счастливыми. Но потом маленькие бесы, которые жили теперь в желудках у обоих приятелей, напомнили им, что быть счастливым, будучи на самом деле несчастным, — это глубокое противоречие.

И снова оба погрузились в любовную тоску и посему налили себе еще по стакану.

— У нее железная воля, — признали они оба. — Вот за это, наверное, я ее и люблю, — уверяли они друг друга. — Чертовы бабы, блин! — Они чокнулись, взаимопонимание достигло высшей точки. Выпивка текла рекой.