Книги онлайн и без регистрации » Романы » Женщины его жизни - Звева Казати Модиньяни

Женщины его жизни - Звева Казати Модиньяни

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 129
Перейти на страницу:

Это случилось, когда ей было тринадцать, а Кало пятнадцать. Они играли в дворцовом саду в Пьяцца-Армерине, дело было летом. Аннализа спряталась за живой изгородью из кустов мирта. На нее нашла тоска, и ей захотелось плакать.

Она лежала, свернувшись калачиком на траве, закрыв лицо руками, слезы дождем катились из глаз, просачиваясь сквозь пальцы. И тут она услышала голос мальчика.

– Что с тобой? – Он был готов на все, лишь бы она перестала плакать.

Девочка покачала головой, не в силах ничего объяснить. Он присел на корточки рядом с ней, глядя на нее с нежностью, участием и пониманием.

– Скажи, что я могу для тебя сделать, Аннализа? – Попроси она сейчас, чтобы он убил кого-нибудь ради нее, Кало был готов и на это.

Плач Аннализы перешел в судорожные рыдания.

– Я не знаю, Кало, – призналась она. У нее бывали приступы черной тоски, наступавшие безо всякой видимой причины; просто смутное ощущение печали вдруг становилось огромным, как грозовая туча, и разрешалось бурей рыданий и слез, высвобождавших ее из тьмы. – Мне так грустно и одиноко.

Он развязал узел шейного платка из белого шелка – это был рождественский подарок барона – и протянул ей.

– Держи, – улыбнулся он. – Вытри слезы. Вот так-то лучше. А теперь поедем кататься верхом. Я тебе покажу, как гоняют зайцев по полям. Вовек не забудешь.

Аннализа вытерла слезы, вернула мальчику платок и улыбнулась в ответ.

– Спасибо, Кало. Мне иногда бывает так грустно, ты даже представить себе не можешь.

Буря миновала, и опять засияло солнце.

Кало взял платок и сунул его в кармашек рубашки.

– Я могу себе представить, баронесса, – ответил он. Перед глазами у него встали его собственные детские годы, когда он, беспомощный, брошенный, обращал свое обожженное солнцем лицо к бесконечному небу и мечтал о матери, которой в действительности никогда не знал. Ему грезилось, как она берет его на руки и прижимает к груди, осыпая нежными и утешительными словами любви. – Я знаю, что ты чувствуешь, Аннализа, – вновь заговорил он, – но ведь я здесь, чтобы ты улыбалась.

Он помог ей подняться, и они вместе направились в конюшню. А потом Аннализа совершенно забыла об этой сцене и больше не видела белого платка. У нее слегка закружилась голова при мысли, что Кало хранил его все эти годы. Он подарил ей этот платок, чтобы вытирать слезы испуганной девочки, словно хотел повторить: «Я знаю, что ты чувствуешь, Аннализа, но ведь я здесь, чтобы ты улыбалась».

Она держала в руках подтверждение тому, что Кало ее любит и всегда любил, уважал, почитал. Теперь она твердо знала, что он уехал в город отнюдь не по делам, а главное, не сомневалась, что он сейчас вовсе не в объятиях Стеллины Патерно. Он сбежал, боясь выдать себя, чтобы не присутствовать при торжестве американца.

Продолжая машинально перебирать пальцами пожелтевшую ткань платка Кало, она сняла трубку.

– Синьорина, говорит Аннализа Сайева, – сказала она, совершенно позабыв, что уже несколько часов назад стала синьорой Брайан. – Соедините меня, пожалуйста, с Пьяцца-Армериной. Это срочно.

Телефон зазвонил через несколько минут. Она услышала голос Кало, и по ее неподвижному лицу покатились тихие слезы. Они сразу узнали друг друга, как будто заранее условились об этом звонке.

– Почему ты уехал?

– У меня здесь дела.

– Все ты врешь. Ты сбежал, Кало.

– Тогда скажем так: каждый на своем месте, баронесса. – Глубокий, волнующий голос был по-прежнему ровен.

– Кало… Я получила твой подарок. Спасибо. И еще… мне так тебя не хватает.

В аппарате послышались помехи, его голос почти пропал, но Аннализа была уверена, что услышала именно то, чего ожидала:

– Мне тоже тебя не хватает. Ты так нужна мне.

– Что ты сказал? – переспросила она.

– Ничего. Да сохранит тебя святая Розалия.

Он повесил трубку прежде, чем Аннализа успела еще что-то сказать.

* * *

Мигающие огоньки вспыхивали и гасли на море и в порту, где все еще действовал комендантский час: корабли союзников на стоянке обменивались сигналами.

– Настанет день, когда все огни загорятся вновь, – сказал Филип.

Аннализа поежилась в бледно-розовом шелковом пеньюаре, когда-то принадлежавшем ее матери. Свободный покрой подчеркивал статность ее фигуры.

– И это будет конец войны, – заключила она, словно только теперь осознав, что самый грандиозный конфликт в истории человечества все еще продолжается.

Филип сжал ее лицо ладонями и вдохнул ее аромат, ее дыхание, отдающее морем и солнцем.

Они готовились к своей первой брачной ночи в королевских апартаментах громадной виллы, выстроенной в стиле модерн с элементами мавританского зодчества и превращенной в роскошный отель, сады которого уступами спускались к морю, чередуя цветочные клумбы с аллеями высоких агав.

В гостиной рядом со спальней горел камин, оживлявший комнату игрой пляшущих язычков пламени. Гостиная напоминала бонбоньерку, приглушенное мягкое освещение и аромат свежих цветов создавали интимную, альковную атмосферу.

Бесшумные как тени официанты вкатили в номер молодоженов тележку с бутылкой шампанского «Дом Периньон» в серебряном ведерке со льдом. По радио передавали концерт для союзных войск. Дюк Эллингтон играл «Караван».

– Подходящая обстановка, чтобы преподнести сюрприз, – заявил Филип, бережно усаживая Аннализу на диванчик у камина.

– Какой сюрприз? – спросила она с вялым любопытством. – У меня сегодня было столько сюрпризов, что, кажется, уже хватит.

– Зачем же ограничивать себя в удовольствиях? – Он тоже сел, сунул руку в широкий карман кимоно и протянул ей футлярчик, обтянутый синим бархатом. – Вот, это тебе, – объявил он с необычайной торжественностью в голосе.

– Еще один свадебный подарок? – У нее уже было все, чего душа пожелает, и она просто не могла себе представить, какой еще подарок мог бы ее удивить.

Открыв футляр, она увидела сапфир, прекраснее которого и вообразить было невозможно. Это была круглая по форме капля чистого синего огня, ей показалось, что стоит до него дотронуться, и она обожжет себе пальцы. Камень был величиной с каштан.

– Какое сокровище, – прошептала она без особого энтузиазма, скорее следуя правилам игры, чем искренне восхищаясь. – Теперь, – добавила она шутливо, – придется мне повсюду таскать с собой сейф.

– Это обручальное кольцо, – торжественно и немного ревниво объяснил Филип, – а не просто побрякушка. Его приобрел в Женеве в 1811 году мой прапрадед с отцовской стороны, и с тех пор оно хранится в семье. Оно вручается жене старшего сына.

Не в силах выжать из себя каких-либо искренних переживаний по поводу роскошного камня, она улыбнулась и, придав голосу подобающие случаю интонации, произнесла дежурную фразу:

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 129
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?