И аз воздам - Андрей Готлибович Шопперт

усмирение, да и то, как только вспыхнула революция, все опять встало на круги своя. Началась перестройка и снова вспыхнуло.

И что нужно делать? Брехт знает? Нет, уж знатоком Кавказа он точно не является. Знает он две вещи. Нужно попробовать найти этим воинам другую цель. Дикую дивизию создать. Пусть не соседей грабят и русских убивают, а грабят поляков, австрийцев, французов. Пусть везут тысячи рабов из Европы. Пусть заводят себе гаремы из француженок и полячек. Именно эти гаремы и позволят изменить горцев. Эти полячки же и француженки воспитают детей. Не мужское дело детьми заниматься. Пару поколений и там уже другие люди. Ну и сделать нужно их богатыми, чтобы было, что воинам терять.

Брехт поставил пиалу с чаем на стол и посмотрел на полковника Краснова:

– Что думаете про мои завиральные идеи?

– А чего тут думать, трясти надо.

Почти так и сказал.

– А чего тут думать, донести надо ваши мысли до императора и Государственного Совета. Правильные мысли.

Шейх Мансур

Событие пятьдесят четвёртое

Сколько промахов! И все в цель!

Владимир Михайлович Хочинский

Говорить не думая – всё равно, что стрелять не целясь.

Мигель де Сервантес

Нальчик бурлил и кипел. За неделю, что Брехт с гусарами отсутствовал, маленький аул превратился в огромный стан. Людей, в прямом смысле этого слова, были тысячи. Кабардинец Зубер Шогенцуков выехал на средненькой паршивости лошадке навстречу генералу Витгенштейну, чтобы похвастать, что он достойно выполнил поручение.

– Что скажешь, граф? Достаточно я аскерчи привёл? – и сияет, как тот самый новёхонький рубль с уродским римскоподобным Александром Палычем.

– Тебя нужно чуть подучить и ты сможешь со временем тут правительство возглавить, – снизив голос до шёпота, чтобы никто не услышал, похвалил Зубера Брехт. Узнают о предсказанном будущем этого голодранца и закопают живьём.

Вон те товарищи закопают. Эта группа в дорогих одеждах, а самое главное, с безумно красивыми и, должно быть, такими дорогими лошадьми, стояла чуть отдельно, и против находящегося в зените солнца из-под руки наблюдала за въезжающими в полукруг, образованный всадниками и пешими черкесами и кабардинцами, гусарами голубыми. А чего, гусары мариупольские надели парадные ментики и доломаны, почистили, как и завещал Лермонтов, кивера и смотрелись вполне себе представительно. Вообще, генералам полагалась другая форма, вместо кивера у Витгенштейна должна на макушке треуголка красоваться, как у Джека Воробья. Только через два года российская армия пойдёт по стопам европейцев и сменит треуголки на двууголки или бико́рны. Треуголки для генералов сейчас с белой выпушкой по краю. Но Брехт решил не выпендриваться и в дорогу взял обычный гусарский кивер. И оделся в цвета полка. Отлично помнил, что финские кукушки в первую очередь выбивали командиров, по белой шапке их определяя. Ничем не дурнее горцы финнов и по командиру и аж по целому генералу обязательно найдутся желающие пальнут из своих длинноствольных карамультуков. Чего бога гневить? С какой целью выделяться? Нет, Брехт хотел домой живым вернуться. Там дел полно, там жена с детьми. Конезаводик, опять же.

– Пщы? – так же тихо спросил Пётр Христианович у Зубера, чуть мотнув головой в сторону парадных дядек. Даже в жару июльскую вырядившихся в бурки белого цвета.

– Ворки и пщы. Самые знатные и богатые, – подтвердил кабардинец.

Брехт потрусил к ним. Ну, разные у них лошади, он хоть и купил в Москве на рынке что-то близкое к орловскому рысаку, но до этих аргамаков его жеребцу далеко. Особенно красивы рыжие и вороные. Лошади кстати не сильно высокие в холке чуть больше полутора метров. Скрещивать даже вон того довольно высокого вороного жеребца, на котором сидит пожилой черкес с бородой раскидистой, с его шайрами или даже фризами не стоит. Если выводить огромных лошадей для артиллерии, то кровь этих хоть и красивых, но невысоких лошадок всё загубит. Вроде Будёновская порода лошадей выведена на основе вот этих аргамаков. Пусть Будённый и выводит.

– Зубер, скажи, что генерал и граф Витгенштейн, прибывший сюда по повелению императора, приветствует этих отважных воинов, что собрались здесь. – Брехт поднял руку, призывая к тишине. Не вышло. Дисциплины горцы не обучены, гул, как стоял, так и продолжал стоять. Пришлось, самому сначала гаркнуть, – Орлы! – примолкли и Зубер перевёл приветствие.

Народ сдержанно загудел.

– Император Александр, новый Государь России послал меня к вам, потому что хочет иметь у себя охрану из лучших воинов. А лучшие воины это вы. Но ему нужно всего двадцать воинов черкесов или кабардинцев. Как же узнать, кто из вас самые лучшие воины? Ещё я хочу десять, тоже самых лучших воинов, позвать в свой полк, что расквартирован в Москве. Будете красоваться вот в такой – синей форме. И будете получать сто рублей серебром ежемесячно. Служить будете два года, потом кто захочет, поедет домой, а я приеду сюда и проведу следующее испытание. В чём же оно будет заключаться? – Брехт подождал, пока Зубер переведёт, рассматривая горцев, ну вроде пока никто не плевался и за кинжалы на поясе не хватался.

– И в чем же будут эти испытания? – из группы пщей и ворков выехал один довольно молодой воин, наверное, достаточно знатен, раз ему доверили говорить и не убили тут же за дерзость, как вылез поперёд аксакалов. Говорил черкес на сносном русском.

– Будет два испытания. Первое – меткая стрельба. Все стреляем, и я с вами, из своего ружья с расстояния в триста шагов, кто не попадает, отходит в сторону. А попавшие стреляют по тем же мишеням уже с четырёх сотен шагов. Не попавшие опять отходят. Те, кто останутся, стреляют с пяти сотен шагов. Кто попадёт и на этот раз, тот стреляет с этого же расстояния, но мишень будет в два раза меньше.

– Не всякое ружьё бьёт на пятьсот шагов, – опять выехал молодой.

– Ну, попросите ружьё у того, у кого оно бьёт на эту дистанцию. Но сразу замечу, что если у тебя нет такого ружья, то вряд ли ты сможешь попасть из чужого. Всему надо учиться. Прав ли я, уважаемый аскерчи?

– Прав, урус. Что будет дальше?

А чего дальше? Нужно тридцать снайперов и вряд ли среди даже этой тысячи воинов окажется столько воинов, которые с пятиста метров попадут в небольшую мишень. Но сюрприз есть.

– Если выявится несколько человек, которые попали в маленькую мишень, то ещё уменьшим мишень. Победителю я вручу серебряный пробный рубль с изображением императора Александра. Их нет ещё, и не будет у русских. Император Александр запретил чеканить деньги со своим изображением. Их всего два десятка