Всем сестрам по мозгам - Дарья Донцова

Из груди Карла вырвался вздох.

– Сергей Павлович, узнав о ситуации, предостерег меня: «Сейчас Зоя обещает не подавать на алименты. Но когда младенец родится, ему ого-го сколько всего понадобится, и она вспомнит о тебе. Будешь восемнадцать лет содержать отпрыска. И, между прочим, ты уверен, что являешься, так сказать, автором малыша?» Но я нутром чувствовал: ребенок мой. Поэтому не только дал тебе свое отчество, но и пытался заботиться о дочке. Танечка, я тебя сразу полюбил. Не могу передать, что творилось в моей душе в ту минуту, когда я взял в родильном доме из рук медсестры почти невесомый кулек…

Карл отвернулся и продолжил сдавленным голосом:

– У меня возникла надежда завести семью. Зоя благосклонно отнеслась к тому, что я навещаю дочь. А уж я старался: тащил фрукты и хорошую еду Зое, она ведь кормящая мать, доставал, где мог, детское бельишко, давал деньги. Так прошло полтора года. Однажды Зоя мне сказала: «Карлуша, нам необходимо поговорить серьезно». Я так обрадовался! Подумал, любимая поняла, что лучше меня ей никого не найти. И у нас ребенок, девочке нужен отец. Сейчас Зоинька скажет фразу, которую я давно ждал: «Мы фактически стали семьей, давай оформим отношения официально…»

Карл резко повернулся ко мне.

– Знаешь, доченька, я помню ту беседу в мельчайших подробностях. От Зои пахло болгарскими духами «Розовое масло», на ней были черные брючки и очень яркий красный пуловер крупной вязки с огромным воротником. Услышав ее слова: «Я устала жить одна, хочется прислониться к крепкому плечу», – я не выдержал, бросился к ней, обнял и прошептал: «Любимая, все, что имею – твое. Обещаю сделать вас с Танюшей счастливыми». Держу ее в объятиях, чуть не умираю от счастья… но потом внезапно соображаю: что-то не так. Она отталкивает меня! Я разжал руки и услышал: «Какого черта ты себе напридумывал? Наши отношения давно исчерпаны. Я не могу жить с человеком перекати-поле. Ребенку нужны стабильность и отец, который каждый день возвращается с работы домой, уделяет вечером девочке время. А ты сегодня тут, завтра уехал и три месяца не появляешься. Я выхожу замуж, прощай».

Карл поднялся, прошелся туда-сюда по комнате. Снова сел в кресло и устремил на меня умоляющий взгляд.

– Извини меня, Танечка, за мой правдивый рассказ. Пойми, я очень любил Зоиньку и по сию пору продолжаю хранить ей верность. Даже не смотрел на других женщин и остался холостым. Да, Танюшка, твой отец однолюб. И я никогда не сердился на Зою, желал ей исключительно счастья. В тот день я лишь спросил: «Зоя, а он хороший человек?» Услышал в ответ: «Прекрасный», – и ушел, чтобы не препятствовать их любви. А на прощание сказал: «Зоюшка, если жизнь повернется черной стороной, только свистни, я прилечу в любой момент куда угодно. А коли отношения с тем мужчиной дадут трещину, я тут же готов пойти с тобой в загс». Через некоторое время Зоя позвонила. Мне на всю жизнь врезались в память ее слова: «Мой муж хочет удочерить Таню. Сейчас она мала, но с годами повзрослеет, начнет задавать вопросы. Сделай одолжение, ради счастья Танечки откажись от нее. Кстати, она останется Сергеевой. Андрей по паспорту Хрюкин, фамилия не самая благозвучная, Танюшу потом в школе задразнят».

Карл начал ломать пальцы.

– Вот и вся история.

– Ясно… – протянула я.

– Считаешь меня предателем? – чуть не плача спросил он.

– Нет. Вы же хотели угодить горячо любимой женщине, – ответила я. – Вероятно, вам будет неприятно это слышать, но папа и мама жили счастливо, я очень любила отца. Какая разница, кто тебя произвел на свет? Главное, кто поставил на ноги.

– Я издали наблюдал за тобой, – запричитал Карл. – Думал, увижу, что девочку обижают, приду на помощь.

– Вы же отсюда давно не выезжаете. Каким образом узнавали новости о дочери? – удивилась я.

– До Москвы близко, – возразил Карл. – Но я поступил хитро – нанял одну женщину. Она смотрела иногда, как ты из дому выходишь, и фотографировала, потом снимки по Интернету мне посылала. То есть я рулил в интернет-салон, там и получал почту.

Я кивала, усмехаясь про себя. Даже искусный врун способен проколоться. Карл создал целый роман, для пущей убедительности приплел сюда свою шпионку и – прокололся. Правда, мигом заметил промах, ловко вывернулся, но я теперь уверена, что в доме есть Интернет. Одного не пойму: зачем затеян весь этот спектакль?

Очень хотелось задать Карлу пару вопросов. Скажем, поинтересоваться, где он взял копии документов. Сомнительно, что их ему предоставила Зоя. И зачем хранить бумаги, да еще в сейфе Мануйлова? Но, пожалуй, не стану ловить его на косяках. Пусть думает, что «дочка» поверила его рассказу.

Карл внимательно наблюдал за мной.

– Сейчас докажу, что я никогда не забывал о тебе! Когда Сергей Павлович рассказал о своей идее созвать наследников на кастинг, я упросил его пригласить мою дочь. Мануйлов сначала отказывался, у него были другие планы, но я сумел его убедить. Он смилостивился, однако сказал: «Татьяна стоит в самом конце очереди. Она твоя дочь, что дает ей крохотный шанс, я благодарен тебе за дружбу. Но она еще и дочь Зои, а вот тут возникают сложности. Не хотел раньше говорить, но… старшая Сергеева меня обокрала!» Я ахнул, потребовал объяснений и был потрясен.

Слуга судорожно вздохнул.

– Очень не хочется раскладывать перед тобой, детонька, весь пасьянс, да делать нечего. Оказывается, Зоя утащила у Мануйлова огромную ценность – записную книжку.

Я весело рассмеялась:

– Наверное, ее обложка украшена бриллиантами-изумрудами?

– Нет, – серьезно возразил Карл, – корочки самые обычные, кожаные, а вот листочки из золотой фольги. На них Сергей Павлович зашифровал придуманные им номера и нарисовал прекрасные миниатюры. Он великолепный художник, потрясающе оформил свои записи, долго корпел над иллюстрациями, создал настоящее произведение искусства. Да и текст выполнен каллиграфически. Мануйлов просто фонтанировал идеями, в молодости и зрелости полет его фантазии был безграничным. Иллюзионист сначала для себя выдумывал уникальные трюки, потом стал продавать их другим, изобретал фокусы, равных которым нет во всем мире. Хочешь открою тайну?

– Очень, – выдохнула я.

– Шоу Давида Копперфилда во многом основано на изобретениях Мануйлова, – торжественно заявил слуга. – Это великий секрет. Понимаешь, сколько денег получает хозяин?

Я приоткрыла рот, замерла и ответила:

– Нет.

– Миллионы, – прошептал Карл. – В валюте.

Я прижала ладони к щекам.

– Ой!

«Папенька» обвел рукой комнату.

– Откуда, по-твоему, у хозяина дом, участок, средства на содержание поместья и жизнь в свое удовольствие? У циркачей трудные детство, юность и зрелость, нам приходится с малолетства и до дряхлости тяжело работать. Но еще хуже для бывшего артиста цирка старость – пенсия нищенская, ее не хватает подчас на элементарные нужды. А Сергей Павлович ни в чем себе не отказывает. Почему так получилось?