Сердце Абзалета - Ойзин Макганн

— Какой ты догадливый, — усмехнулся Эмос, закручивая крышку и энергично встряхивая флягу, чтобы вода перемешалась со слизью.

Потом он протянул флягу раненому.

— Это что-то вроде мощного обезболивающего, — объяснил он норанцу. — Постарайся не думать о том, что пьешь. Слизь снимает не только боль, но вообще любую чувствительность. Поэтому не торопись, пей маленькими глотками.

Высунувшись из фургона, Эмос выбросил улиток обратно в ручей.

— Будь по-твоему, — кивнул Калам и, взяв флягу, одним залпом опустошил добрую ее половину.

— Погоди, не стоит так спешить! — воскликнул Эмос, но глаза Калама уже закатились, а голова запрокинулась. Через несколько мгновений он уже крепко спал. Глядя на своего боевого товарища, Казиль насмешливо фыркнула.

— Когда вернусь в казармы, припасу этого зелья и для себя! Пригодится, чтобы успокоить на время некоторых наших головорезов, — сказала она.

Эмос удивленно поднял брови.

— Каково это вообще — женщине в армии? — поинтересовался он.

— В армии нет женщин и мужчин, — криво усмехнулась она. — Есть только солдаты. Мы все равны.

— Вот как… Судя по всему, у вас отличная дисциплина.

— Еще бы! — кивнула она, презрительно поморщившись. — У нас железная дисциплина. Чтобы избавиться от лишних едоков, семьи отдают детей в армию, когда те едва начинают ходить. Начальники получают над ними безраздельную власть. Из них вышибают все человеческое, превращают в послушные машины. Единственное, что от них требуется, — абсолютное повиновение. Если ты женщина, то тебе приходится очень несладко. Нужно защищать себя, давать отпор мужчинам, каждую минуту доказывать, что ты не слабее. Нужно бить так, чтобы отбить у мужчин всякую охоту соваться еще раз. Стоит дать слабину, и твоя жизнь превратится в сплошной ад. Вот каково быть женщиной в армии!.. Ну а каково быть мьюнанином?

— О, значительно легче, — усмехнулся Эмос.

Они с улыбкой смотрели друг на друга. Потом Эмос наклонился к Каламу, посмотрел, как тот себя чувствует. Поднял колпачок и закрутил флягу.

Что касается Джуба, то, воспользовавшись остановкой, рудокоп решил подкрепиться и залить в баки горючего.

— Пора в путь, — сказал Эмос.

— Ага, — кивнул Джуб.

Они поехали дальше. Под действием снадобья дыхание Калама сделалось редким и хриплым. У него начался жар, а нога распухла еще больше. Глядя на раненого, Эмос вспомнил, как когда-то ухаживал за смертельно больной женой. Положение было отчаянное, а он был бессилен ей помочь. Теперь он ощущал нечто подобное: они были вынуждены изменить маршрут и все дальше отдалялись от входа в пещеры, где были заперты Найялла и Микрин.

На северо-востоке тянулась цепочка гор. Горные вершины терялись в густом тумане. Некоторое время Эмос с тоской смотрел на горы. Потом отвернулся. Нужно было сосредоточиться на более неотложном деле: как спасти жизнь Каламу.

* * *

Нуган первым заметил сноп яркого света и что было духу бросился навстречу. Ошибки быть не могло: это был настоящий, чудесный дневной свет! Несколько раз Нуган споткнулся, едва не растянувшись на полу, но это его не остановило. За ним с радостными криками поспешили остальные.

Юноша замедлил шаг, только когда понял, что сноп света гораздо уже, чем это показалось в первый момент. Ослепительно яркий светлился из небольшого квадратного отверстия, в которое можно было разве что просунуть по локоть руку. Между тем глаза отвыкли даже от такого света, и Нугану пришлось на время прикрыть их ладонью.

Подбежали остальные и, запыхавшись, столпились рядом. Когда глаза привыкли к свету, они принялись удивленно рассматривать квадратную дыру. Это было длинное узкое отверстие, пробуренное сквозь толщу горы. Из него веяло чудесным свежим ветерком, доносившим ароматы лесов и лугов.

— Не может быть, — простонал Далджин, — просто в голове не укладывается! Здесь должен быть еще какой-нибудь выход!

— Будем надеяться, — сказал бригадир, похлопав товарища по плечу. — Мы почти у цели. Давайте разделимся и поищем, нет ли поблизости двери или какого-нибудь люка.

Схватив факелы, они принялись обшаривать стены соседних коридоров и ответвлений, не пропуская ни одного закутка, но ничего не обнаружили. Не было ни единой щели, откуда бы в пещеру проникал солнечный свет. В конце концов все снова собрались перед квадратным отверстием. Они даже пытались кричать в дыру, звать на помощь — но все напрасно.

Жадно вдыхая свежий воздух, Далджин снова осмотрел и ощупал отверстие.

— Сплошной гранит, — сказал он. — Копать бесполезно.

— Ну а вы что скажете? — поинтересовался пожилой бригадир у мьюнан. — Может быть, как-нибудь протиснетесь наружу и позовете на помощь?

— Не получится, — развела руками Найялла. — Отверстие слишком узкое и длинное.

Некоторое время они молча смотрели на сноп солнечного света.

— Это и есть Узкие Врата, о которых говорили цынцыкеры, — пробормотал Микрин. — Время от времени им тоже необходимо выбираться наружу. Рассыпаясь на маленькие шарики, не больше крысы или мыши, они без труда могут проникать через это отверстие.

— Мы должны идти, — произнес бригадир. — Здесь оставаться нельзя.

— Но, может быть, поблизости есть еще какой-нибудь выход, — впадая в отчаяние, снова захныкал Далджин. — Давайте попробуем копать! Это лучше, чем снова бродить по темным лабиринтам, чтобы умереть от жажды или того хуже…

— Бесполезно, — сказал бригадир. — Единственное, что мы сможем, если останемся здесь, — это смотреть на дыру и мечтать чудесным образом выбраться наружу. Нужно искать другой выход. Мне известны подобные ситуации: когда, цепляясь за призрачную надежду, люди обрекали себя на верную гибель. То же самое с этой дырой. Здесь нельзя оставаться. Нельзя поддаваться гипнозу. Нужно идти дальше!..

Далджин был на грани нервного срыва. Его умоляющий взгляд бегал по лицам товарищей. Но все согласились с бригадиром. Бросая прощальный взгляд на сноп дневного света, они один за другим поворачивались и уходили прочь. Далджин ушел самым последним. Он долго смотрел, словно завороженный, на кусочек синего неба, не в силах оторваться от отверстия. Однако, услышав, что шаги товарищей, скрывшихся в темноте, отдаляются все больше и больше, вскочил и побежал догонять остальных.

* * *

Калайялл Гарс с тревогой поглядывал по сторонам. В таверне разгорелся жаркий спор, грозивший вот-вот закончиться потасовкой. Поспорили два рэнсника, каждый из которых выдвигал собственную версию истории тьюдеров-алхимиков, населявших некогда окрестности горы Абзалет.

— Говорю тебе, дурья башка, — кричал первый, отирая со лба пот и энергично тряся лысой, с редкими волосиками головой, — не кто иной, как Огарт, первый укротил черную пыль! Он спустился с гор в долину и втоптал черную пыль в землю своими огромными сапожищами!.. Тут и спорить не о чем. Эту историю передают в нашей семье от отца к сыну вот уже несколько веков.