Дар богов - Алина Егорова

– Да пил он, вот и помер.

– Что вы такое говорите?! Сергей Арсентьевич порядочнейшим человеком был, рюмки в рот не брал! Сердечный приступ у него случился.

– Супруга его порешила. Вон пятно на лбу, видите? Это она его графином по голове огрела. С виду скромница, а на самом деле – убийца. В тихом омуте… Теперь в милиции она, арестованная.

– Ой, правда, что ли?! А я-то и гляжу, что-то вдовы около гроба нет. Думала, горюшко ее, болезную, подкосило, дойти не смогла, а оно вон что!

– И Зинка, дочка ее, сирота теперь, прости, господи. Совсем махонькая, а уже на всех волчонком смотрит, точно что-то задумала. Вся в мать!

– Досталось же Алевтине – года не прошло, как она мужа похоронила, теперь вон сына бог прибрал. А теперь еще и обуза на старости лет на нее свалилась – внучка-спиногрызка.

– То она Боженьке должок отрабатывает. Алевтина и так очень долго как сыр в масле каталась. Приехала из деревни, окрутила академика и сразу получила все блага: курорты, комплексные продукты, ведомственную дачу. Помню, как она ходила в одном ситцевом платьице в горох с приколотой к затылку косой. Деревенщина деревенщиной ведь и была, ее все Алькой звали. А как только с Соболевым расписалась, Алевтиной зваться стала, как артистка. Постоянно в бонном магазине отоваривалась. Костюмчик импортный напялит, кудри завьет, надушится, начепурится – и идет, фря! Даже ногти красила! Но разве же это справедливо, чтобы одни всю жизнь горбатились и ничего не имели, а другим все без труда доставалось?

Кумушки-соседки, пришедшие на кладбище из любопытства и ради последующих поминок, всласть перемывали кости семье Соболевых. Они стояли отдельной группой, поодаль от могилы и близких родственников погибшего и не опасались быть услышанными родней.

Иванов тоже явился на кладбище, но отнюдь не для того, чтобы проститься с бывшим товарищем. В этот необычно жаркий для конца апреля день он с удовольствием отправился бы к морю, лежал бы на песочке в дюнах или на пляже и слушал бы шум прибоя и крики беспокойных чаек или же сидел бы в институте, уткнувшись в бумаги, попивал бы там чаек и, как обычно, валял бы дурака, создавая видимость кипучей деятельности. Но вся кафедра и руководство института пришли проводить Соболева, а он отбиваться от коллектива никак не мог. На всякий случай нужно отметиться, чтобы его не взяли на карандаш, да и мало ли что могут подумать.

Раньше карьера Саши довольно резво шла в гору. Ускорение ей придал академик – отец Сергея, как-то на фуршете шутя отметивший способности молодого кандидата наук. Окружающие шутку его восприняли всерьез. Прислушались. На следующей неделе, когда решался вопрос о назначении руководителя вновь образовавшегося направления, им назначили Иванова. Сашенька, обалдевший от ни с того ни с сего свалившейся на него милости судьбы, ходил с глупой улыбкой на румяном лице, по нескольку раз перечитывал приказ, а вечерами отмечал его в пивной с портовыми девицами. За три дня он умудрился пропить весь свой месячный оклад и едва не схлопотал строгий выговор, после которого руководству пришлось бы свое решение относительно Иванова пересмотреть. Но то ли звезды снизошли до Саши, выстроившись в нужной конфигурации, то ли судьба расщедрилась на авансы, но Сашенька отделался устным предупреждением, заверив старого председателя, что «больше он так не будет». Председатель по-отцовски пожурил молодого человека и не стал чинить ему препятствий. «Авось из него и выйдет что-нибудь дельное», – подумал он, хотя очень в этом сомневался – он уже тогда разглядел, что парень-то с гнильцой. Председатель ушел на заслуженный отдых, отец Соболева, непроизвольно давший старт карьере Иванова, давно покинул институт, а Сашу продолжали продвигать – по инерции.

На радостях Саша предложил Сергею, которого его принципиальный отец ни за что не желал продвигать и тому приходилось всего добиваться самому, стать его заместителем, но, к своему удивлению, получил отказ. Его амбициозную душу захлестнули непонимание и обида – ведь на новом месте выше оклад и главное – его личное покровительство! И что уж там – рабочее место будет более благоустроенным: пусть не отдельный кабинет, но большой стол в отремонтированном помещении, в котором предполагалось разместить всего троих человек, а не десятерых, как в комнатушке, в которой работает Сергей. Выгода очевидна – зачем отказываться? А потом он сообразил – гордый упрямец Соболев попросту ему завидует. Саша и не догадывался, что его друг настолько увлекся своим проектом, что готов поступиться материальной выгодой (между прочим, весьма ощутимой) и служебным повышением ради того, чтобы продолжать заниматься своим делом. Саша все мерил по себе и в людях видел лишь черты, присущие ему самому.

«Навести справки, не навести, навести, не навести, навести…» – гадал Зверев, гипнотизируя взглядом номер телефона «подлеца Ивана», который оставила ему Ларина.

С одной стороны, его мучила совесть – пообещал женщине искать ее дочь, а сам до сих пор пальцем не пошевелил, а с другой стороны, начальство не одобрит, если он станет тратить рабочее время на поиски потеряшек, ведь сказано же: в первую очередь – горящие дела, вон их сколько накопилось – целая стопка.

Кирилл благополучно забыл бы про данное им Варваре Степановне обещание, но она откуда-то раздобыла его телефон и постоянно ему названивала, чем уже порядком Звереву надоела. Кирилл всячески отвирался и кормил «завтраками», но отделаться от женщины было не так-то просто. Не дождавшись вразумительного ответа на свои вопросы, Ларина явилась лично.

– Я нашла его! – заявила она с порога.

– Кого вы нашли? – не понял Зверев.

– Негодяя, который моей Мариночке голову заморочил и из-за которого она пропала!

– Какого негодяя?

– Как какого? Ивана этого, черт бы его побрал! Он у вас на Доске почета… Тьфу ты! На доске розыска висит! Вот! – И она сунула Кириллу фото Ивана, снятое с доски объявлений.

– Та-а-а-ак, – протянул Кирилл, прикидывая, в какую передрягу он вляпался и как доложить об открывшихся обстоятельствах начальству, чтобы не оказаться виноватым. – Очень хорошо, что вы к нам пришли, Варвара Степановна! Благодарю за бдительность. Да-да, это опасный преступник, и вы внесли серьезный вклад в его поиски.

У Лариной оборвалось сердце.

– Как – опасный преступник?! Это что же теперь с моей Мариной?! – И она грохнулась в обморок.

– Да не переживайте вы так… – Кирилл понял, что брякнул лишнее и теперь к прочим его проблемам добавилась еще одна, ставшая первоочередной, ибо, если Ларина в его кабинете отбросит коньки, ему достанется по полной программе.

Варвара Степановна оказалась женщиной крепкой – опрокинутый на нее стакан воды привел ее в чувство.

– Вы живы? – робко поинтересовался Зверев, когда Ларина открыла глаза.

– Что здесь происходит? – раздался голос вошедшего в кабинет подполковника.

Несчастный лейтенантик вытянулся в струнку. Замять случившееся по-тихому не удалось, придется ему держать ответ перед начальством.