Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если это был биоскаут, — добавила мать.
Олег понял, что мать сопротивляется не потому, что в самом деле не верит Сергееву и считает любую попытку найти экспедицию бессмысленной. Она просто испугалась, что искать экспедицию пошлют Олега. И не говорит об этом, а ищет другие причины.
— Он летел по очень пологой дуге, — вспомнил Сергеев. — И потом ушел в облака.
— Чего же ты раньше не сказал! — воскликнул Старый.
— Вы мне вообще не хотели верить, — ответил Сергеев. — А это частность.
— Ничего себе частность! — Вайткус высоким гулким голосом рассмеялся, и мать закричала, чтобы перекрыть его смех:
— А далеко это? Где эта точка?
— Я могу указать направление, — ответил Сергеев, — в котором находится база этого скаута. — И он поднял руку.
— Юго-восток, — определил Старый.
— Облака однообразны и обманчивы, — продолжал Сергеев. — К тому же я не могу точно сказать, сколько скаут пролетел в облаках и под ними.
— Но порядок, порядок? — уточнила Луиза.
— Несколько десятков километров. Вряд ли более.
— Ну, это уж чистое везение, — вырвалось у Вайткуса.
«Он никогда не ходил в лес, — подумал Олег. — Он не представляет себе, что такое здесь сто километров. Никто из нас еще не ходил так далеко, даже Дик. Нет, мы ходили, но только к кораблю, в горы. А к юго-востоку очень трудный лес. И болота. Как-то Дик доходил до реки, перед ней болота».
— Можно считать везением, — согласился Сергеев. — По крайней мере, достичь их реально.
— Трудно, — произнес Дик.
— Но ведь реально, правда, реально? — В голосе Вайткуса появились просительные интонации. Он понимал, что ему-то туда не дойти. Идти придется Дику. И Олегу.
— Они уже улетели, — повторяла мать. — Пока вы будете туда добираться, они наверняка улетят.
— Мы не можем потерять этого шанса, — возразил Старый. — Если нужно, я сам пойду.
— Куда уж, — качнул головой Дик. — Дорога трудная.
— Но дойти можно. — Казик вскочил. — Мы сделаем плот.
— А болота? — спросил Дик. — Я туда пробовал сунуться.
— Мы их обойдем. Они же кончатся.
— В конце концов, — напомнил Олег, потому что получалось, будто идти другим, а не ему, — мы ходили к перевалу. И это труднее.
— Пять-шесть дней пути, — вычислил Вайткус. — Я пойду с вами.
— Это более опасная дорога, чем к перевалу, — сказал Сергеев.
За окошком стемнело. Старый зажег плошку, и огонек начал играть на лицах, делая их непохожими и злыми.
Кто-то двинулся сзади Олега, приблизился, мягкая рука коснулась его шеи. Вайткус с Сергеевым спорили о местности, что лежала на юго-востоке, будто они там бывали. Олег обернулся, потому что ему хотелось, чтобы это оказалась рука Марьяны, но он знал, что это не Марьяна: у той сухая и жесткая ладонь. Это была Лиз.
Она приблизила губы к самому уху Олега.
— Не ходи туда, останься, я боюсь за тебя.
Она говорила шепотом, но люди сидели так тесно, что Олегу показалось — все услышали эти слова и будут смеяться. И он отдернул голову, чтобы освободиться от прикосновения, и ничего не сказал. В ушах шумело, и он с трудом понял, что Старый говорил о плоте.
— Для плота нужны бревна. А бревна надо срубить. Топор у нас один, пила — это скорее ножовка. И еще неизвестно, будут ли плавать стволы тех деревьев, что растут там.
— Если бы не река, — сказал Дик, — мы бы дошли за пять дней.
— Можно сделать пузыри, — решил тогда Олег, — пузыри, чтобы плавать. Ребятишки же у нас плавают на пузырях. Как воздушный шар, только поменьше. И мы переплывем.
— Это идея, — оценил Старый.
— Погодите, погодите! — Марьяна вдруг быстро заговорила, как будто боялась, что ее прервут или кто-то догадается, прежде чем она успеет произнести сама. — Олег сказал, что пузыри как шар. Но нам совсем не надо переплывать реку и идти по болотам. Ведь у нас есть шар!
— Воздушный шар! — услышал свой голос Олег. — А мы все говорим и говорим…
— А как же тогда лететь к кораблю? — спросил Сергеев.
— А зачем? — удивился Олег. — Корабль нам теперь не нужен.
Потом был общий шум, все друг друга перебивали, потому что шар был замечательным выходом из положения и встреча с той неведомой спасительной экспедицией, которая запускает скауты, стала реальной и простой. Сесть в шар и долететь за один день, а то и меньше. Кто-то говорил о том, что ветры здесь дуют непостоянные, если потеплеет к ночи и выпадет роса, то ветер обязательно будет южный. Даже мать вдруг успокоилась и стала говорить Олегу в ухо, чтобы он теплее оделся. Но тут застонала Кристина и сказала, что ей душно, что ей плохо, и попросила отвести ее домой. А Лиз попросила Олега довести Кристину, потому что ей одной не справиться.
Олегу не хотелось уходить, потому что сейчас будут обсуждать самое важное, касающееся именно его.
К счастью, тут же поднялся Сергеев.
— Перерыв, — объявил он. — Все равно дышать нечем. Я предлагаю: все поужинают, а потом мы продолжим разговор. Ребят уложим и еще поговорим. Все ведь очень серьезно.
Олег не понял, почему все серьезно, но был благодарен Сергееву, что тот прервал разговор.
Они вели Кристину к ее дому, Лиз совсем не помогала Олегу, а просто шла рядом. Да и не нужна была Олегу ее помощь, Кристина легкая, совсем бесплотная, ее можно на руках донести.
— Я мечтаю, — говорила Кристина, — я нахожусь словно в сладком кошмаре. Неужели я увижу наконец настоящих людей? Я полагаю, что мою слепоту они вылечат сразу, может, даже здесь, на базе. Это же несложная операция, правда?
— Конечно, вас вылечат, — согласился Олег. Он все время ощущал взгляд Лиз.
— Я без тебя скучаю, — проговорила Лиз. — Ты совсем к нам не заходишь.
— А кому мы нужны? — запела свою печальную песнь Кристина. — Даже если они меня вылечат, мне никто уже не вернет молодости. Никогда. И может быть, лучше и не открывать глаз снова — что за радость увидеть в зеркале урода и развалину.
Но Олег не верил, что она так думает на самом деле. Она, наверное, думает, что ей возвратят и молодость. Ведь может так быть, что за двадцать лет в Галактике уже столько всего изменилось, что люди перестали умирать. Если у людей много места, чтобы жить — ведь столько свободных планет, — то всем хватит места. Природа, а это он учил еще на уроках Старого, рассчитала жизнь человеку как защиту от гибели вида. В каждом биологическом виде действует один и
