Упорядоченное - Ник Перумов

class="p1">– Довольно! – железным голосом оборвала Клара. – Всё доставили? Убирайтесь, оба!

– Ты не слышала, что я говорил о симбионтах? – в упор взглянул на чародейку хозяин. – О вбуравливающихся под кожу паразитах?

– Выметайтесь, оба! – Клара запустила в застывшего на пороге Юлия пустой склянкой. Попала.

– Никуда я не пойду! – вдруг топнул ногой Кассиус. – Из-за твоей гордыни, глупая, девочка может без руки или без ступни остаться!.. Юлий! Куда тебя стукнуло?..

– В лоб, мастер…

– Я ещё добавлю! Накидки, живо! И большие руны стерилизации!.. Не бойтесь, милочка, ваши невинность и честь в надёжных руках. Клара! Раздень её, уложи, зафиксируй, накрой как следует! Я пока закончу обеззараживание!..

Раздень. Уложи. Зафиксируй. Зафиксируй – это как? Это для чего? Ой, мама! И что за вбуравливающиеся паразиты? Куда именно они вбуравливаются?

Юлий, хвала всем силам, и впрямь притащил длинный бесформенный балахон. Щёки у него пылали так же, как и у самой Леандры.

– Всё. Мы уходим, – объявил Кассиус. – Руны работают. Клара, пожалуйста, сделай, что я сказал. И, если мы найдём хотя бы одного паразита…

Чародейка не удостоила его ответом.

В лаборатории внезапно стало очень тепло; по углам вспыхнули багровым здоровенные руны в локоть, высеченные на полукруглых валунах.

– Давай помогу.

Леандра наконец-то рассталась со шлемом («мифриловым, типа бацинет с авентайлом» – толку-то от него было в брюхе того прожорливого спрута!), стащила куртку, кольчугу, рубаху.

– Не бойся. Он не подглядывает. Уже.

За дверью раздался чей-то приглушённый вопль.

Леандра испуганно прижала руки к груди, хотя оставалась в плотной майке.

– Один раз в лоб получил – мало показалось?! – грозно гаркнула Клара, обернувшись к выходу. – Смотри, совсем мужского достоинства лишу! – нет! – с горошину сделаю! А ну живо прочь!

По ступеням вверх словно вихрь пронёсся.

– Ложись.

Спину холодил жёсткий камень.

– Г-госпожа К-клара… а… а зачем вы мне запястья привязываете? И… лодыжки?

– Так надо, – чародейка отвернулась.

– А-а-а-а!.. – вырвалось у Леандры. А что, если она угодила к… в… и теперь её!..

Клара аккуратно расправляла её одежды, бриджи, всё прочее – и опускала в приготовленную чрезмерно любопытным учеником Юлием ванну, опорожнив туда одну за другой несколько увесистых бутылей в камышовой оплётке; над ванной поднялся зелёный пар, резко запахло кислым.

– Теперь ты, – Клара коснулась плеча Леандры тряпицей, смоченной чем-то горячим и парящим.

– Аааа! Ыыыы!..

– Не вопи. Это ещё не так больно.

– Ой-ой-ой-ой!..

Больно как раз было, и так, что у Леа всё темнело в глазах. Клара аккуратно и осторожно, не пропуская ничего, обрабатывала Леандру какими-то эликсирами, то и дело меняя тряпицу – в руках Клары ветошки рассыпались чёрным пеплом, и сама чародейка морщилась, дуя на пальцы.

А потом -

– Дьявол, это что ещё? – зло прошипела госпожа мастер.

Леандра билась и дёргалась, тщетно пытаясь освободиться. Её всю жгло, она горела – и, конечно, орала, не слыша собственного крика.

Не обращая на это никакого внимания, Клара возилась с чем-то возле левого локтя Леандры.

– Verdammt noch mal[35]!

Поверх дергающейся Леа легло что-то плотное, скрывшее всё, кроме левой руки.

– Кассиус! – голос у Клары был словно горный камнепад.

– Я здесь! – немедля откликнулся голос чародея откуда-то сверху. – Нашла, дор… Клара?

– Иди сюда и без этих твоих шуточек! – рявкнула волшебница.

Леандре, лежавшей совершенно без одежды под каким-то покрывалом, сейчас, однако, было совершенно всё равно, смотрят на неё мужские глаза или нет. Не было ничего, кроме боли.

Кассиус появился вместе с пунцовым до самой шеи учеником Юлием.

– Это как раз вбуравливающийся симбионт и есть, – тон хозяина сделался сух, деловит и чуть ли не холоден. – Нет-нет, позволь мне. Тут скальпелем направо и налево полосовать нельзя. Оставишь девочке шрамы на всю жизнь, которые вдобавок никаким чарам не поддаются…

– Анестезия?.. – госпожа наставница звучала как-то непривычно робко.

– Ни в коем случае. Эта тварь мутировала. Анестезия для неё всё равно, что земляное масло для пламени – руку разорвёт запросто. Держи её крепче, Клара! Здесь, повыше локтя. Юлий – держи пониже! Не пялься, держи!..

– У-а-у! – что-то с хрустом лопалось, рвалось, вытягивалось словно из самой кости. У Леандры всё померкло перед глазами, градом катились слёзы, но сознания она, увы, не потеряла.

– Всё! Уже всё! – Кассиус швырнул в подставленный учеником таз нечто бьющееся, окровавленное, колотящее по днищу костяными наростами и хвостом. – Вот теперь анестезия!..

Вместо этого, однако, Клара просто положила ладонь Леандре на глаза – и интерн провалилась в спасительную черноту.

* * *

В приключенческих романах всё из той же книжной лавочки «Дно Миров» герой, очнувшись после долгого беспамятства, как правило, слышит разговор не подозревающих о его пробуждении либо пленителей, либо спасителей, откуда узнаёт Много Ценного.

Увы, на случай Леандры это не распространялось. Открыв глаза, она с некоторым изумлением обнаружила себя совершенно одетой, укрытой плотным пледом, и лежащей на роскошной оттоманке, а рядом, на придвинутом канапе, устроился ученик Юлий.

Который самым наглым и недопустимым образом держал Леандру за руку.

– Ах! – она отдёрнулась.

– О! – подскочил ученик.

Оба мучительно покраснели. Да что ж это такое?!

– Госпожа Леандра, – наконец выдавил Юлий. – Как вы себя чувствуете? Не желаете ли чего?

Леандра затрепетала ресницами. Зловредная Крокордилия, конечно, тут же подпустила бы шпильку – «ты, сестрица, глазками стреляешь, что арбалетчики Вольной роты!»

Чувствовала она себя куда лучше. Можно сказать, прекрасно чувствовала! Только желудок, совершенно опустошённый, решил, что сейчас самое время заявить своей хозяйке решительный протест.

– Д-да, любезный ученик Юлий… Я бы что-нибудь съела…

– Ужин уже подаётся, – засуетился юноша. – Разрешите вам помочь, госпожа Леандра…

Сапоги стояли рядом, совершенно сухие, словно и не хлюпала в них совсем недавно спрутова слизь.

Из малой гостиной на втором этаже, где лежала Леа, они спустились по дубовой лестнице вниз, в гостиную, очевидно, «большую», где и обнаружилась госпожа Хюммель за столом напротив господина Кассиуса Максимилиана.

Скатерть была белейшая, подан был тонкий фарфор со множеством вилок, вилочек, ложек, ложищ и прочих приборов. Стояла откупоренная бутыль вина со следами пыли – верно, долго ждала своего часа.

– Леа! Оправилась?.. – госпожа Клара поднялась, шагнула к ней, обняла за плечи. – Как рука?

– Которая? – глуповато переспросила Леандра.

– Левая! В которой, гм…

– В которую забурился симбионт. Но мы его удалили, юная госпожа Маллик, не беспокойтесь…

Рука ничего не чувствовала, о чём Леандра немедля и доложила.

– В рубашке родилась, – с важным видом объявил Кассиус. – Тварь глубоко проникла, почти до надкостницы. Ещё немного, и -

– Оставь подробности, Кас, – кажется, Клара сменила гнев на милость. – Юлий! Будь ласков, налей госпоже интерну бульону.

Как, только бульону? – возмутился желудок.

– Бульону. А