Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России - Коллектив авторов

как сроков, так и объемов поставок в СССР военного оборудования и стратегических материалов, оговоренных в Первом (Московском) протоколе программы ленд-лиз в отношении Советского Союза. Так, например, количество танков, посланных в СССР, составило только «283 вместо 1271, установленных Московским протоколом, противовоздушных пушек – отправлено 4 вместо 30, минометов – 165 вместо 460». Количество же боеприпасов, посылавшихся в комплекте к указанному вооружению, было, по словам А.К.Репина, «настолько неадекватным, что в очень скором времени танки и самолеты окажутся в СССР бесполезными, из-за недостатка боеприпасов. Мы вообще не получили 75- мм снарядов, без которых танки невозможно эффективно использовать на полях сражений. Количество посланных нам патронов калибра 50 для самолетных пулеметов исходит из расчета 1200 лент на каждый пулемет, что недостаточно для такого типа пулемета». Главная же проблема состояла в «острой нехватке запасных частей для самолетов американского производства, поставленных в СССР – около 30 % доставленных самолетов уже не могли там использоваться». Вновь и вновь звучит мысль об эгоистической позиции Военного ведомства США, которое «очень долго проводит процедуру утверждения этого списка (предоставленного советской стороной – ИХ), и в настоящее время многие самолеты бесполезно простаивают на наших аэродромах». Особенно отмечалась важность поставок военного оборудования, материалов и сырья, так как от этого зависело «выполнение программы производства военного оборудования и вооружения в СССР» – многие наименования еще не были включены в протокол, но глава советской военной миссии считал их «наиболее важными» для развития военной экономики Советского Союза[586].

Конечно, едва ли не самой острой проблемой в начальный период действия программы ленд-лиза в отношении Советского Союза, была организация транспортировки грузов. Глава советской военной миссии в США информировал Рузвельта, что «доставка военного оборудования и стратегических сырьевых материалов, перечисленных в протоколе Московской конференции, утвержденном Вами, идет очень медленно, и количество доставленного к настоящему времени гораздо меньше, чем упомянуто в Протоколе, и не соответствует графикам перевозок».

«Количество и состояние кораблей, выделенных органами Правительства США, ответственными за перевозки, являются недостаточными для перевозки в СССР даже тех количеств материалов и оборудования, которые упомянуты в параграфе 1. Персонал кораблей набирается без должного внимания, и формирование экипажа производится зачастую всего за несколько дней до отплытия кораблей. Поэтому экипажи кораблей не имеют достаточной подготовки и, как я полагаю, не очень надежны. Средства перевозок, количество и оборудование доков недостаточны для выполнения операций по перевозке в СССР, а также условия перевозок делают весьма вероятными акты саботажа. Кроме того, в портах наблюдается нехватка рабочей силы, которая задействована в перевозке ленд-лизовских грузов в СССР»[587].

Важным результатом встречи главы советской военной миссии с президентом США было то, что Рузвельт взял под свой личный контроль выполнение поставок СССР. Рузвельт отдал распоряжение членам своей администрации незамедлительно представить графики “дат поставок материалов и отправки кораблей”. Он писал Дональду Нельсону: “Я хочу, чтобы все военные материалы, обещанные согласно протоколу, отправлялись по назначению как можно быстрее, независимо от того, как это повлияет на другие разделы нашей программы”. Адмиралу Лэнду он писал: “В первую очередь следует осуществить поставки, предусмотренные Московским протоколом. Я хотел бы, чтобы вы выделили дополнительное количество кораблей, требуемых на центрально-и южноамериканском направлениях, независимо от других соображений”[588]. И действительно, объемы поставок резко увеличились – при этом возросло значение тихоокеанских портов США, и разнообразие грузов (до этого в СССР поставлялось в основном вооружение). Преодоление довольно жесткой бюрократической системы снабжения США предстояло созданной в феврале 1942 г. (приступила к работе в апреле 1942 г.) по итогам встречи американского президента с главой советской военной миссии Правительственной закупочной комиссии СССР в США (до этого советские заказы на американских оборонных предприятиях размещали структуры Амторга). «С военно-политической точки зрения правительство США в то время не скрывало того факта, что первоначальное значение Закона о ленд-лизе заключалось в том, чтобы «обеспечить, чтобы война оставалась вдали от нашей страны и нашего народа»[589].

Ярким свидетельством нового качества советско-американских отношений стала информация, опубликованная во многих периодических изданиях США, о решении совета индейских племен объявить И.В.Сталина «величайшим воином» 1941 года. На торжественной церемонии в феврале 1942 г., на которой главе советской военной миссии генералу АК.Репину должны были вручить головной убор из перьев гигантского орлана, предназначенный для советского лидера, присутствовало более полутора тысяч американских индейцев[590]. Таким образом, материалы американской прессы свидетельствовали об укреплении союзнических отношений между двумя странами, постепенном росте доверия среди политического и военного руководства двух стран и радикальном изменении образа Советского Союза в американском обществе.

Часть II

Западные дипломаты

Глава 10

Исполнители дипломатических поручений Венеции XVI – начала XVIII в.: байло при дворе турецкого султана

М.В. Третьякова

Среди представителей дипломатической деятельности Венеции особое место занимали консулы и байло/баюйло[591]. Вначале в их компетенцию входило оформление торговых сделок, наблюдение за тем, не нарушаются ли права их соотечественников, находившихся за границей. Например, этим занимался байло в Константинополе. Такая практика зародилась в XII в., когда итальянские купцы, путешественники собирали информацию, открывая колонии на Леванте. Интересы итальянских республик в данном регионе представляли консулы пизанские в Акре, генуэзские в Константинополе, венецианские в Александрии. Позже они стали выполнять и дипломатические функции.

Строго говоря, по нормам государственного права консулы дипломатами не были. Важные миссии или переговоры обычно поручались специальным посольствам или послам, но иногда консулы могли выполнять подобные функции. Они могли представлять свои государства на местах, даже изредка вести переговоры от имени своих государей. Консулы таких республик, как Генуя и Венеция, были обязаны докладывать своим правительствам не только коммерческие новости, но и политические. У Венеции сначала таким представителем был байло в Константинополе, имевший и консульские, и дипломатические функции, с течением временем должность байло в Константинополе была приравнена к рангу полномочного ординарного посла, но в то же время Венеция отправляла в Османскую империю и своих чрезвычайных полномочных послов. Во всяком случае, дискуссия в исторической литературе, считать ли байло послом или нет, в начале XXI в. завершилась тем, что пришли к выводу («договорились»), что следует считать пост байло постом венецианского представителя в Константинополе, т. е. ординарным полномочным послом. Хотя этой точки зрения придерживался еще Г. Браун, называя байло – агентом-резидентом[592].

Считается, что с 1265 года байло представляли интересы Венеции в Константинополе сначала при дворе византийского императора, а после 1453 года и при дворе османского султана. Официально байло был признан в качестве посла Венеции только в 1575 году. До