Casual - Оксана Робски

Я положила себе еще салата из свежей капусты и предложиладочери. Она отказалась.

— Потому что у тебя глаза грустные. — Маша былаеще слишком мала и не умела одновременно есть и говорить на серьезные темы.Ужин на ее тарелке оставался нетронутым.

— Но ты не волнуйся, — прошептала Маша, — всебудет хорошо. Я это еще у Деда Мороза попросила. Не тот настоящий фарфоровыйсервиз для Барби, а чтобы все было хорошо. И чтобы все мы были здоровы.

Я ведь ничего не знала про сервиз. Я подарила ей от ДедаМороза новый магнитофон. Мне казалось, что она хочет его.

— Ты ничего мне не говорила. — Я даже представитьне могла, что Маша могла попросить у Деда Мороза сервиз, а он бы ей его неподарил.

— Я в «Вини» видела. Но я сразу запретила себе о немдумать. Я знала, о чем попрошу Деда Мороза.

— А хочешь, я подарю его тебе на Восьмое марта?

Глаза Маши заблестели.

— Полный или только для чая? Я сделала вид, чтозадумалась.

— Ну, скажем — полный!

— Ура! — снова закричала Маша. — Я жеговорила, что все будет хорошо! Там еще есть настоящая настольная лампа, —вспомнила она, — вот такусенькая.

— Я уверена, что там еще много чего есть, —улыбнулась я.

Я проводила Машу в школу. Сквозь огромные окна гостинойлучилось солнце. Это был первый день весны.

Есть что-то фатальное в том, что люди с одинаковымэнтузиазмом поздравляют друг друга и с первым снегом, и с первым днем весны.Наверное, они радуются тому, что жизнь не стоит на месте. Хотя всем известенитог этого движения.

Я включила рэп через мощные колонки.

Эй, филиппинка, где ты там прячешься?

Я танцевала с солнечными лучами, потом со своим отражением встеклах, потом со звуками барабанов, потом с голосом вокалиста. Потом ятанцевала сама по себе, не нуждаясь в партнере.

Я чувствовала себя абсолютно свободной. Я была одна вогромном пустом доме. Я могла прыгать по диванам. Это я и делала.

Я могла снять майку и остаться topless.

Нет, все-таки где-то… Ерунда! Я сняла майку и, размахиваяею, вообразила себя поп-звездой на сцене.

Thank you very much, дорогая филиппинка, за это абсолютнопьянящее ощущение, когда никто на тебя не смотрит, не вертится у тебя подногами, не разбрасывает тазики и не пристает с кулинарными рецептами.

Я сделала музыку тише и пошла принимать ванну.

На телефоне — три пропущенных звонка. Все от моего врача.

— Я звоню вам целое утро…

— У меня музыка была громко…

Ей необходима госпитализация. Кризис, конечно, прошел, но ейнужен правильный реабилитационный курс в стационаре. Или он ни за что неручается.

— Спасибо, — сказала я.

Весной даже решения принимаются легче. Наверное, потому, чтосветло. А когда светло — не страшно.

Лежа в моей ванне, можно смотреть на деревья. Господи, как яне хочу отсюда уезжать!

Этот Вова не должен ходить по земле. Он не должен смотретьна деревья. Эти деревья — для избранных. Я ненавижу его.

Я ненавижу, если звонит телефон, когда я принимаю ванну.Вероника. Игорь устроил ей огромный скандал. Ему позвонил муж Киры.

— Представляешь, — всхлипывала Вероника, —эта дура Олеся все рассказала своему мужу. Видишь, говорит, какая я хорошая —все терплю. А некоторые бандитов нанимают и серную кислоту собираются в лицолить.

— А он тут же позвонил мужу Киры, — догадаласья, — мужская солидарность?

— Ну конечно. А тот — моему. Он был в бешенстве. Но яБорисыча не выдам, пригодится еще.

— Вот дура, — согласилась я.

«Алекс, — подумала я. — Алекс может убить Вову. Унее такое волевое лицо. За деньги».

Еще — брат моего водителя. Абсолютно меркантильное существо.Нет, потом начнет меня шантажировать.

У Алекс есть «оса». Я купила. С трех метров пробиваетчеловека насквозь. Можно инсценировать самооборону.

Вымыв голову, я поняла, что никого Алекс убивать не будет.

Какую, оказывается, важную роль играл в моей жизни Олежек.Без него теперь как без рук.

— А вот если, например, я хочу убить человека, то чтомне надо делать? — спросила я у Кати, когда она позвонила мне, чтобыобсудить Олесин поступок.

— Тогда тебе надо сходить к психиатру, — сказалаКатя. — Это ты из-за Олеси так?

— Нет. Меня раздражает президент Америки. — Что яговорю?

— А… — Катя немного помолчала. — Меня тоже, есличестно.

Забеременеть самостоятельно у нее не получалось. Катя решиладелать ЭКО — экстракорпоральное оплодотворение.

— Это, конечно, ужасный процесс, — рассказывалаона, — через день надо наблюдаться у врача (у меня Торганова — самаялучшая), каждый день делать уколы в живот; кроме того — бесконечные уколы впопу, пока что-то там не случится с желтым телом. Я уже хотела было взятьсуррогатную маму, — вздохнула Катя, — пусть бы она делала все этипроцедуры; знаешь, желающих полно — десять тысяч долларов США всего плюсснимаешь ей где-нибудь квартирку и приставляешь охранника. И привозишь фрукты икниги. И классическую музыку. Удобно, да? Но мой не согласился. Прям ни вкакую. Говорит, не хочу, чтобы моему ребенку передавались гены какой-то тамнеизвестной колхозницы. Хотя уже давно доказано, что через кровь мамы ребенкуничего не передается. Но ему же не объяснить.

Катя вздохнула.

— Ладно тебе. — Я попробовала ее утешить. —Зато будешь ходить с таким животиком. И у тебя там будет маленький. Ты когохочешь?

— Не знаю. Девочку, наверное. Ее наряжать можно.

— Мальчика тоже хорошо. А твой кого хочет?

— Ему все равно, он просто хочет ребенка.Представляешь, раз он на спермограмму согласился?

— А как это?

— Я так смеялась! Мы приехали туда, там эти женщины,беременные, в очереди, кругом фотографии детишек; я-то ему обещала, что егоникто и не заметит, но с ним же охрана, представляешь? Все смотрят, а я емуключик даю и на дверь показываю: мол, тебе туда. Думала, он убьет меня сейчас.А он ничего, ухмыльнулся и меня за собой потащил. Там комната два на два ижурнал Playboy на табуреточке. А потом выходишь оттуда с колбочкой, и опять всесмотрят. Никакого интима!

— И что?

— Ждем результатов. Там от подвижности этихсперматозоидов многое зависит.

Я заехала в «Вини». Коллекционный фарфоровый сервиз дляБарби стоил ненамного дешевле, чем мой парадный мейсенский.