Страсти по адмиралу Кетлинскому - Владимир Шигин

4 декабря «Аскольд» вернулся с повторного испытания. При достижении скорости 18,5 узла стал сильно парить главный паропровод, и испытания пришлось прервать. 10 декабря на третьем выходе ход довели уже до 21 узла, но при этом стали греться подшипники. Уменьшили ход до 19 узлов, и шли так около часа — машины работали нормально. На этом выходе произвели и практическую стрельбу боевыми зарядами из 152- и 75-миллиметровых орудий по щитам Результаты вследствие качки, рассогласования циферблатов и длительного перерыва в стрельбах комендоров были плохими. Думается, этот факт особенно опечалил Кетлинского, после чего он уже занялся отработкой своих артиллеристов вплотную.

В связи с требованиями высшего командования о быстрейшем окончании ремонта результатом этого выхода пришлось удовлетвориться. В течение недели провели осмотр машин, приняли полный запас угля, погрузили сдававшиеся в арсенал снаряды. Между авралами продолжались и обычные корабельные работы, учения и занятия. 11 ноября на крейсер через Архангельск и Брест прибыли дополнительные 114 человек команды. В то же время восемь матросов остались «нетчиками» в Бресте, т.е., попросту говоря, дезертировали.

28 ноября Кетлинский сообщил в Петроград, что «при настоящем состоянии крейсер может действовать, но значительный недостаток нижних чинов влияет на уменьшение боевой ценности крейсера». Так, из 620 по штату не хватало еще 88 чел, в том числе, что важно, 11 строевых унтер-офицеров, 7 артиллерийских и 2 кочегарных. Особенно беспокоило командира отсутствие радиотелеграфистов, ведь на переходе морем требовалось постоянно принимать сообщения о движении неприятельских подводных лодок, тле угроза атак германских субмарин была весьма велика. Кроме этого, при подходах к месту рандеву и союзным портам корабли давали о себе знать уже именно по радиотелеграфу. В ответ на просьбы командира «Аскольда», вместо запрошенных им 38 унтер-офицеров было прислано всего семеро, из которых один сразу же за беспробудное пьянство был лишен Кетлинским звания.

Вообще присланная команда произвела на командира плохое впечатление. За короткое время пребывания на крейсере 13 новоприбывших были подвергнуты усиленному аресту. Несколько матросов уже в дороге пропили казенные вещи. Почти десяток присланных были хронически больными и совершенно не годными к службе. По приходу в первый же отечественный порт их надлежало немедленно списать. Было очевидно, что на «Аскольд» собирали со всего Балтийского флота настоящие отбросы. Было ли это сделано специально или же просто так получилось из-за того, что командиры, получавшие разнарядку, просто, пользовались случаем и избавлялись ненужного балласта?

14 декабря Кетлинский получил через офицера связи лейтенанта Пунье от командования союзников телеграмму, в которой предписывалось срочно командировать на Мальту лейтенантов Пунье и Смирнова. Последний еще во время пребывания в греческих водах зарекомендовал себя перед союзниками как специалист по радиотелеграфии. На Мальте они получили шифровальную машинку и инструкции к новому и «весьма секретному» коду и обучились пользоваться им.

Не совсем понятна произошедшая незадолго перед выходом «Аскольда» из Тулона история с мичманом Гуниным. Как-то, будучи вахтенным начальником, Гунин разрешил отлучиться со своего поста вахтенному матросу Брезкалину. При проверке командиром Кетлинским оказалось, что на своих местах не было ни Брезкалина, ни Гунина Командир потребовал объяснений от мичмана, и тот подал рапорт на Брезкалина Кетлинский возмутился таким поступком офицера и наказал его арестом на 5 суток. После Февральской революции все были удивлены, когда команда не потребовала списания мичмана Гунина. Дело в том, что мичман неожиданно для всех заявил матросам, что он оказался виноватым лишь потому, что пытался вывести на «чистую воду» личного осведомителя, старшего офицера крейсера матроса Брезкалина. С точки зрения офицерской этики Гунин совершил откровенную подлость, стремясь нажить некий политический капитал на своем аресте за халатное отношение к службе. Еще более подло он поступил, обвинив в стукачестве ни в чем не виновного матроса Брезкалина, намекнув команде, что тот имеет какое-то отношение к «тулонскому делу». Что самое интересное, интрига Гунина вполне удалась, и некоторое время он действительно ходил у матросов в героях, тогда как Брезкалин едва не попал под самосуд. Это, в общем-то, мелкое событие было первым эхом расстрельного дела, но, увы, далеко не последним

В первый день Рождества команде на корабле устроили елку с разными развлечениями. В дни увольнений остававшимся на корабле матросам показывали синематограф. Перед уходом их Тулона Кетлинский разрешил матросам пригласить своих знакомых из города. Это было воспринято командой на ура. На следующий же день состоялся офицерский прием. За последние три месяца гости совсем не принимались, но перед уходом Кетлинский счел необходимым устроить прием и «поблагодарить всех, кто оказывал нам помощь и внимание».

Вообще, по общему мнению историков, Кетлинский был достаточно либеральным и демократическим командиром. При этом он, как мог, старался удержать команду от участия в революционных делах. Кетлинский, к примеру, организовал специальные занятия по истории с матросами, с целью доказать невозможность осуществления социальной революции без победного завершения войны и внутреннего переустройства государства. При этом команда относилась к Кетлинскому в целом намного лучше, чем к его предшественнику, Иванову 6-му.

* * *

27 декабря 1916 года «Аскольд» снялся с бочки и, выйдя в море, взял курс на Гибралтар, навсегда оставляя за кормой Тулон, в котором произошло столько драматических и трагических событий.

Переход от Тулона до английского Портсмута прошел без происшествий, хотя нервы всех были напряжены до предела, ведь крейсер шел в зоне интенсивных военных действий.

Обстановка на борту «Аскольда» во время перехода была весьма напряженной. Буквально перед выходом из Тулона пришло сообщение о трагической гибели броненосного крейсера «Пересвет», который, как и «Аскольд», направлялся для пополнения флотилии Северного Ледовитого океана.

Разумеется, что на «Аскольде» нюансов гибели «Пересвета» не знали, а знали лишь то, что он погиб по какой-то неизвестной причине. Учитывая недавние события, связанные с попыткой взрыва корабля, а также то, что маршрут «Аскольд» пролегал в данный момент в районах интенсивных боевых действий, можно понять напряженное состояние и командира, и команды во время этого непростого перехода.

Однако для «Аскольда», в отличие от «Пересвета» все обошлось благополучно, и до Портсмута он дошел без всяких злоключений.

В Портсмуте, однако, снова пришлось задержаться, произвести переборку механизмов и пополнить запасы провианта. Февраль 1917 года «Аскольд» встретил в Глазго.

Узнав о свержении царя, команда «Аскольда первым делом потребовала удаления с корабля «виновников» «тулонской трагедии». Чтобы лишний раз не раздражать матросов, после обмена телеграммами с Морским министерством Кетлинский вынужден был списать капитана 2-го ранга Быстроумова, старшего лейтенанта Петерсона, лейтенантов Ландсберга, Корнилова и несколько кондукторов.