Творцы миров - Юрий Никитин

То же самое происходило с ушами, скулами, носом, губами,прической. Даже цвет волос стремительно менялся по всей гамме отснежного-белого до цвета расплавленного золота. Я ожидал, что пройдет дорыжего, но Ворпед удержался от соблазна: все-таки красный или красноватый цветхарактеризует ведьм, а эльфы по дефолту не могут быть связаны с нечистымколдовством.

– Стоп, – сказал я.

Картинка застыла, на меня смотрит удлиненное лицо с высокимискулами, глаза большие и внимательные, выразительные губы и тонко очерченныйаристократический нос.

– Понравилась? – спросил Ворпед гордо. – Ясколько ночей не спал, все с лекалами бродил! Всех кинозвезд и фотомоделейперебрал, здесь скулы от Моники Белуччи, глаза взял у Софии Лорен, а губы отАнджелины Джоли. Но это за основу, как сырье, а дальше сам все переделывал иулучшал…

– Круто, – признал я. – Ты превзошел самогоГоспода Бога…

Он щелкнул по пиктограмке, картинки уменьшились так, что наэкране поместилось около сотни. Мне показалось, что все одинаковые, но началувеличивать, стали видны те самые крохотные изменения, по которым различаютдаже близняшек. Ворпед подсказал над ухом:

– Вот наборы масок. А вот прога, как менять уши, глаза,рот… Это если не будет хватать и тех сорока миллиардов вариантов, что заложеныв программе.

– Ну, не буду же перелистывать все сорокмиллиардов, – сказал я.

Он ушел на цыпочках, оставив меня за компом, довольный, чтопоймал на крючок, начальство сидит и, роняя слюни, оценивает его работу. А я всамом деле вернулся к тому лицу, так поразившему меня, попробовал заменитьброви, потом чуть опустить, а то слишком удивленное выражение… но лицо сразупотеряло то очарование, что зацепило за живое. Вернул, попробовал увеличиватьгубы, делать нос еще тоньше, аристократичнее, но все не то, хреновый из меняхудожник.

Уменьшил картинку, чтобы на экран фигуру,поэкспериментировал, увеличивая грудь, а потом еще и еще, так что и АнджелинаДжоли в роли Лары Крофт покажется в сравнении плоской, но получается пародия,интересная разве что для мастурбирующего подростка. Вернул изначальныепараметры, грудь совсем маленькая, нежная, две перевернутые чашечки, а междуними могу положить ладонь. Чашечки увенчаны, как говорят, нежно– розовымибутончиками.

Когда Ворпед вернулся, я уже отказался что-то менять вфигуре и просто перебирал одежды. Даже цвет волос решился сменить чуть-чуть назолотистый, но не золотой. Для такой чистой и нежной, трепетной, как мотылек,любые яркие краски кажутся грубыми, цыганскими, лишенными изящества и вкуса.

– Ну как, шеф?

– Здорово, – признался я. – Как толькозапустим, сразу же отправлюсь в эльфийскую деревню посмотреть на все красоты!

За спиной появился Аллодис, долго всматривался, голоспрозвучал деловой и резкий:

– Эльфийской деревни не будет. Сразу делаем древний ипрекрасный город. Конечно, наполовину разрушенный, ведь эльфы – древняя раса,что уступает мир людям, но все равно огромный, наполненный всякимиархитектурными излишествами…

Ворпед разглядывал созданную моими усилиями эльфийку.

– Хороша?

– Очень, – признался я. – Вот так и незнаешь, где таланты спят. Если бы не взялись за эту байму, разве нарисовал бытакую красоту?

Выпрыгнул слот и замигала полоска, предлагая вписать имячара. Я подумал, вписал: «Азалинда». Выпрыгнул второй с просьбой поставитьпрофу. Я написал «Хилер». Аллодис подсказал:

– А может, лучше бафер?

– Может, – согласился я, – но у нее такоемилое доброе лицо… Одним своим видом будет исцелять… Ты создал шедевр, Ворпед!

Он гордо расправил плечи, огляделся по сторонам, все лислышат, какой он орел и вообще гений.

Николай, проходя мимо стола Аллодиса, загляделся на экрантак, что едва не упал, споткнувшись, ахнул, закричал, тыкая пальцем:

– Та-а-ак, это что у тебя на стене храма? Ты мне скажи,что это?

– Орнамент, – пробормотал Аллодис в недоумении.

– Чего? Ты другому глаза замыливай, а не потомку ТарасаБульбы!.. Я ваши жидовские штучки за версту вижу!

Аллодис испуганно дернулся.

– К-какие?

– А вон то у тебя что? Я тебя спрашивая, жидовскаяморда, что это?

– Где?

– Вот!

Я подошел, всмотрелся. На стене через равные промежуткилиний четко прорисовывается шестиконечная звезда. Трясущийся палец Николаятыкал в эти звезды, сам он раздулся в гневе, став похожим на огромного морскогоежа, а вислые запорожские усы поднялись и стали похожими на петропервьи, тольковдесятеро массивнее и длиннее.

Аллодис всплеснул руками:

– Да ты что? Это же просто древний символ! Он вездевстречается… У халдеев, к примеру…

– Халдеи тоже жиды!

– И у вавилонян…

– Тоже пархатые!

– И в исламе…

– Это ваши родные братья по отцу! Думаешь, не знаю? Ивообще у вас там семейная ссора на Востоке, арабы такие же семиты. Убирай этугадость, никакой пропаганды ислама, сионизма и этого… ламаизма!

Аллодис сказал несчастным голосом:

– Но шестиконечная звезда входит в орнаменты всехдревнейших народов! Как и восьмиконечная, семиконечная и даже пятиконечная…

– Ну и что? – гаркнул Николай. – Свастикатоже во все древнейшее! Но после Гитлера ею уже и пользоваться низзя – зафашизмом закрепили. Кто закрепил? Повбывав бы гадов! Эти виноваты в том, чтонашу древнюю сваргу-свастику, которой тысячи лет, теперь нельзя… просто рука неподнимается нарисовать, после того, как ее взял своим символом Гитлер! А вотостальные звезды мы у вас скомуниздили, скоро и эту отберем!

Аллодис сказал робко:

– Тогда, может быть, оставим? Будем считать, что ужеотобрали?

Николай задумался, повернулся ко мне:

– Шеф, можно на минутку? Ах, вы уже тут! Что значит,настоящий руководитель, все видит и щас этому гаду врежет…

Я сказал с неудовольствием:

– Здесь не два наложенных треугольника, а простойшестиугольник. Это во-первых. Во-вторых, в сером камне в самом деле смотритсячем-то древним. В-третьих, это же город эльфов, а не гномов!

Николай подумал, почесал затылок.

– Ну ладно, эльфы дворяне, по дефолту не могут бытьевреями…

– Иди ешь сало, хохляцкая морда, – великодушноразрешил Аллодис, а в спину добавил злорадно: – Но строили все-таки гномы…

Николай нервно дернул плечом, но возвращаться не стал.

Аллодис зацепил мышкой край ландшафта и, высунув язык отусердия, тянул-тянул через экран, а там на месте зияющей пустоты появлялиськустарники, отдельные деревья, холмики, ручьи. Наконец, удовлетворенновздохнув, начал быстро-быстро насаживать рощи березняка, осинника, поставилвековые сосны, настоящий корабельный бор, но спохватился, что те хорошо растуттолько на песке и смахнул, а взамен одним кликом посадил роскошную дубовую рощус вековыми деревьями в три обхвата, стволы в дуплах, под деревьями массажелудей…