Нулевой портал - Наталья Ракшина

Рядом тут же свистнули лезвия коньков о скрипящий лед, по которому игриво бегали мелкие искорки солнечного света:

— Настя! Ушиблись?

— Нет, кажется… Нет.

Не ушиблась. Стянула с рук варежки, села… и с детским восторгом смотрела, как шелковистый иней с кончиков пальцев уже дотянулся до снежного бордюра вокруг катка, и, повинуясь ему, как оркестр — движениям палочки дирижера, снег взвился, принимая причудливые формы. И вот уже забегали по бордюру два зайца, играя в догонялки, а за ними высунулась из сугроба снежная лисья морда, будто хищница присматривалась, какой из зимних зайцев пожирнее и повкуснее будет. А зайцы выскочили на лед и заскользили в смешной и неистовой пляске, подгоняемые ветром.

— Игорь, — Настя зачарованно прошептала, стараясь даже не моргать, чтобы не спугнуть картину, — вы тоже видите?

— Да. — Ответил куратор, замерший около своей подопечной и с изумлением разглядывающий пляску снежных зверей. — Это… она?

— Похоже. Ночью чуть не убила, теперь вот решила развлечь.

Спохватившись, что спутница замерзнет, сидя на льду, мужчина наклонился, чтобы помочь подняться, и наваждение немедленно исчезло. Прикосновение горячих рук прогнало шелковистый иней, вместе с ним рассыпались в прах и снежные звери. А холодная змейка тихо-тихо отступила и прикрыла за собой невидимую дверь.

Наверное, усилие было недостаточным, а может, Настя неловко повернулась, пытаясь встать, но результат оказался следующим: Игорь равновесие не удержал и тоже упал, повторно увлекая за собой Настю. Правда, на сей раз упала она не на лед. Приземление было мягким — прямехонько на самого Нефедова.

— Ой. — Тихо сказала Морозова в сопровождении таких взмахов руками, что воображаемый пингвин уже не только мог бы выбраться махом на самый высокий айсберг, он бы взлетел!

Несколько секунд оба барахтались, принимая вертикальное положение, и сделали это, только обнявшись — под рекламную паузу на радио, обещавшую массу новогодних подарков, сюрпризов и заманчивых акций в магазинах.

— Ой. — Черная лыжная шапочка Игоря все-таки соскользнула с волос и упала на лед.

Тонкая полоска седых волос сверкнула на солнце. На коньках у Насти бы не вышло привстать на цыпочки, чтоб дотронуться до нее… Да и не надо — рост позволял. А отстраниться куратор не успел.

— Настя… — начал он осторожно, как если бы стоял не на прочном льду катка, а на хрупком стекле, — не нужно. Помните, что я говорил о случайном попутчике в купе поезда? Все закончится — и для меня, и для вас.

— А если бы не закончилось?

— Тогда не в этой жизни.

— Жизнь одна.

— Кто знает?..

В глазах зачесалось так же, как было ночью, когда непрошеные слезинки прокладывали себе дорожки на щеках.

— Не хочешь стать другим с прежней памятью?! — резко спросила Настя, вспомнив фразу Лозинского.

Мужчина медленно покачал головой:

— Не смогу.

Закипала внутри злость — на холодную змейку, на него, — своя собственная злость, никак не связанная с сутью голубоглазой эквы. Настя выдернула свои руки из рук куратора, сердито размазывая по лицу мгновенно замерзающие слезы:

— Я хочу знать, что ты такого сделал!

Рекламная пауза на радио кончилась. Рокочущее эхо из громкоговорителей донесло музыку, а следом — и слова. И с первых же строк куплета Настя увидела, как на лицо Игоря Нефедова набежала тень.

«Не успели слезы высохнуть в глазах ее,

Он вернулся, стали строить планы на житье-бытье.

Он старался жить как надо,

Перестать рубить с плеча…»

Прим. авт.: Песня группы «Чайф», «Точка», слова и музыка В. Шахрина.

— Если я все равно забуду — так какая разница, можно и сказать!

На каток забежала стайка хохочущих детей.

«Вроде бы поставил точку…»

Игорь наклонился и поднял свою шапочку. Затем распрямился и посмотрел прямо в голубые глаза. Настя поняла — сейчас он сделает свой шаг по скользкому льду, и этот шаг дастся гораздо тяжелее, чем попытка встать на коньки после многолетнего перерыва.

«Точка снова стала горяча…»

Заблудившаяся душа

Эхо продолжало играть c музыкой из колонок на столбе, которая как будто даже стала громче:

«Просыпаясь оттого, что снова снится бой,

В сотый раз он его опять закрыл собой…»

— Я тоже просыпаюсь снова и снова. Несколько лет. Потому что раздумывал доли секунды перед тем, как закрыть друга. — Говорил куратор, глядя Насте прямо в глаза. — Того, кто был другом с самого раннего детства. Того, кто не побоялся в одиночку вытащить меня из крошащегося под ногами месива льда и воды, когда мы, два малолетних дурака, сунулись в начале весны на реку… А раздумывал я потому, что накануне узнал от него самого — моя жена собирается уйти к нему после возвращения… оттуда, где мы с ним сейчас находились оба.

Очевидно, на радиостанции произошел какой-то сбой программы, и песня про точку зазвучала второй раз подряд. Игорь тряхнул головой и нахмурился, как будто звуки, льющиеся из динамиков на столбе, несли за собой не только память, но и физическую боль.

— Им двоим хватило нескольких встреч здесь, в Сургуте, куда мы часто приезжали в гости из Тюмени… Говорят, что школьная любовь — глупости, но этих встреч действительно оказалось достаточно, чтобы оживить ту самую школьную любовь. Наш полудетский любовный треугольник распался, когда друг перебрался в Сургут, а я… был рядом с ней, и это сыграло решающую роль в выборе. Мы поженились, как только я отучился на втором курсе. Но все годы семейного счастья оказались иллюзией.

«Из Тюмени!» Морозова силилась вспомнить, какие вузы в Тюмени готовят военных специалистов… Вроде один точно есть… Кто такой Игорь? Профессиональный военный или же просто «солдат удачи» — тот, кто следует за метками горячих точек на картах?.. Насте было совершенно неважно. Он — тот, кто находится рядом меньше недели, нарушает законы физики, жарит картошку и безошибочно находит в обувной тумбочке отцовские тапочки. Почему-то этих составляющих характеристики было вполне достаточно для того, чтобы просто стоять рядом с ним и думать, что так может быть всегда.

Прим. авт.: возможно, говоря о военном вузе, героиня имела в виду Тюменское высшее военно-инженерное командное училище имени маршала инженерных войск А.И.Прошлякова (ТВВИКУ).

— … эти доли секунды давали мне подлую надежду — он будет убит и все станет как раньше. А любимая женщина останется со мной.

«Человек слаб! — послышался внутри сознания голос голубоглазой эквы. — Все вы слабы и нелепы, когда дело касается чувств… А потом он допустил еще худшую слабость, когда опомнился и кричал: «Назад!» так, что раз и навсегда сорвал голосовые связки…»