Пойма - Джо Р. Лансдейл

— А если недолить, так может получиться просто шоколадный пирог.

— К шоколаду находить подход надо, с ним поиграться надо, добавить имбирь немножко, чтобы вкус правильный был.

— Ерунда, имбирь с шоколадом не сочетается.

— Давай просто сядем и подождаем, когда пироги уже готовые, — предложила мисс Мэгги.

А пока мы ждали, она спросила:

— А мальчик тебе рассказывал, как он видел Человека-козла?

Бабушка взглянула на меня и вскинула бровь:

— Человека-козла?

— Да, мэм, — сказал я. — Мы его вместе с Том видели.

— Я знаю, вы, наверно, не хотели ничего сказать, но я хочу, ваша бабушка чтобы знала, что у нас тут водится в пойме. Пусть приглядывает за вас.

— Я слышала, тут убийства были, — сказала бабушка.

— Ага, — кивнула мисс Мэгги. — Только это были не просто так убийства, не обнакновенные. И я это не просто язык трепаю, малыш, — посмотрела она на меня, — это и здеся, где цветные есть, и в Перл-Крике, где кроме цветных и не живёт никого. Это совсем загадочные, эти убийства. Наверно, Странник.

— Странник? — переспросила бабушка.

Мисс Мэгги и ей рассказала ту же самую историю, что слушал я, но в укороченном виде.

— А-а, чепуха это, не бывает такого, — бросила бабушка.

— Ну как, этот мальчик — он Человека-козла сам своим глазом видел. А этот Человек-козёл, видимо, и есть тот самый Странник.

Бабушка повернулась ко мне.

— Как я и говорил, бабуль. Мы с Том его видели. С рогами на голове.

— Да вы, должно быть, увидели что-нибудь другое, а приняли за Человека-козла.

Я покачал головой:

— Нет, мэм.

Бабушка поджала губы:

— Что ж, ты говоришь, видели вы этого Человека-козла, то есть это ты думаешь, будто вы его видели. В этом я и не сомневаюсь. Но это ведь не значит, что это правда был он.

— Как бы ты ни посчитала, лучше тебе держать ребяток подальше от леса, — сказала мисс Мэгги. — Ну, а я-то думаю, пироги поспели.

Нас с Том назначили судьями, и оба пирога оказались вкусными, один не хуже другого, просто разными. Мы объявили ничью. Это устроило как бабушку, так и мисс Мэгги. Половину каждого пирога мы съели. Потом бабушка сказала, что нам пора. Мисс Мэгги сложила остатки обоих пирогов в металлическую кастрюлю и завернула её в обёрточную бумагу.

— Так вам придётся кастрюлю взад возвращать, — сказала мисс Мэгги, — а уж я-то буду вашей обчестве только рада. Уж на что люблю своего мула, только он ведь не больно-то насчёт поговорить.

— Вроде как некоторые знакомые мне мужчины, — подхватила бабушка.

Мисс Мэгги хохотнула. Мы забрали пирог, пожелали хозяйке счастливо оставаться и отправились на улицу.

По пути домой бабушка вела чуть медленнее, чем обычно, к счастью для пары зазевавшихся дворняг и одной перепуганной белки.

По дороге бабушка всё допытывалась насчёт убийств. Я выложил всё, что знал. Ведь, как сказала мисс Мэгги, это ни для кого не являлось секретом, к тому же она и сама рассказала бабушке много чего из того, что знал я сам. Упомянул даже о теле, которое обнаружил, и, не удержавшись, перешёл к рассказу о том, как мы забрались на крышу ледохранилища и подглядывали через дыру за несчастной мёртвой негритянкой.

— Ну что ж, — проговорила бабушка. — Вряд ли найдётся кто-нибудь, кто стал бы спрыгивать с поезда в случайном месте, если только он не живёт где-нибудь неподалёку и заскакивает на поезд, чтобы добраться туда, где сможет совершить желаемое. Сам-то как думаешь, сколько ещё залётных бродяг объявится здесь и сделает то же самое?

— Папа навряд ли так считает, — ответил я, — но остальные белые вполне уверены, что это проделки кого-то из цветных.

— Подожди-ка минутку. Так вот что там за дела с Моузом, да? Кто-то решил, что это он совершил убийства. Вот почему твой папа развёл вокруг него такую таинственность… Я права, малыш?

— Не знаю, — ответил я.

— Считай, ты только что сказал «да», — усмехнулась бабушка. — Куда тебе врать, если не умеешь!

Я подумал про бабушкин ответ на вопрос про татуировку Рыжего и маму. Ага, это кто ещё из нас врать не умеет!

* * *

Позже в тот же день, когда папа вернулся домой, бабушка накрывала ему на стол. Она отправила его на заднюю веранду вместе с мамой, а я подкрался к двери и стал слушать. Через минуту меня увидела Том и спросила, чем я занимаюсь. Я цыкнул и подманил её к себе. Мы прильнули к двери вдвоём.

Всего, что говорилось, было не разобрать, но я расслышал в потоке речи своё имя, а потом бабушка пустилась в разъяснения: я, мол, не хотел ей ничего раскрывать, но она «сама всё вывела из обстоятельств».

Потом послышался звук, будто они двинулись к двери. Мы с Том тут же скользнули к столу и расселись по стульям. Когда мама, папа и бабушка вошли в комнату, мы чинно сидели, сложив перед собой руки. Папа окинул нас взглядом и спросил:

— А вы тут так просто сидите?

— Да, пап, — ответила Том. — Общаемся.

— Ну-ну, рассказывай, — вздохнул папа. Приблизился и взял меня за плечо: — Пойдём.

Мы вышли через входную дверь и тронулись вдоль дороги. Папа заговорил:

— Бабушка сказала, что она догадалась про Моуза.

— Да, пап.

— Сказала, что ты ей ничего не рассказывал.

— Да, пап.

— Чтоб ты знал — я тебе верю. От этой женщины, как ни старайся, ничего не скроешь. Слишком хитрая и слишком любопытная.

— Зато с ней очень весело, пап.

— В каком-то роде, — согласился папа. — Чтоб ты знал — я ценю твои попытки не расколоться перед бабушкой и уверен, что ты держал язык за зубами.

— Да, пап. — На самом деле я подумал: «Ну да, по большей части».

— Есть хочешь?

— Да, пап, — сказал я, хотя желудок всё ещё был набит пирогом.

— Пойдём-ка назад да посмотрим, может, мама и сварганит нам чего поужинать.

Прошло, должно быть, дня два; мы спали на веранде — и вот рано утром, перед самым рассветом, нас разбудил стук во входную дверь. Звук был такой, будто кто-то таранит дверь тяжёлым поленом. Впрочем, Том даже не пошевелилась — дрыхла без задних ног, как всегда.

Я вскочил, натянул комбинезон и помчался на кухню. Папа был уже там, стоял с одной застёгнутой подтяжкой — другая так и осталась болтаться — и сжимал в руке пистолет. Подошёл к окну, выглянул, схватил фонарь, зажёг, сунул пистолет в правый карман комбинезона и открыл дверь.

Слышим: в отдалении завёлся мотор автомобиля. Мелькнули удаляющиеся фары. Одна из них треснула, и можно было разглядеть как подкрашенное красным стекло, так и оголённую жёлтую лампочку. Автомобиль скрылся из виду, вверх взлетело облако пыли, сразу же засветившееся красным и жёлтым, потом свет погас, и лишь луна осталась освещать пыль — и та приняла волшебный золотистый оттенок, пока не осела на землю.