Строптивая наложница - Вирджиния Спайс

– Все, – сказала она, тяжело дыша, – теперь она не сможет закричать и позвать на помощь. Бери у нее ключи и давай запрем ее здесь.

– Черт возьми, мы не сможем далеко уйти в таких нарядах! – в отчаянии спохватилась Элизабет, отрывая от пояса Фатимы цепочку с ключами. Потом подтянула тонкие шаровары, которыми ее снабдил аль-Вахид, и устремилась вслед за подругой к выходу.

Заперев дверь на ключ, девушки с опаской двинулись по узкому коридору. Здесь никого не было, но сверху все отчетливее доносились взволнованные голоса.

– Если нам каким-то чудом удастся незаметно проскользнуть на палубу, нам останется только прыгнуть в воду и вплавь добираться до берега, – прошептала Элизабет, не сомневаясь, что их намерения постигнет неудача. Но спасовать перед опасностью теперь казалось трусостью. В любом случае дороги назад уже не было. Фатима тотчас рассказала бы пирату о том, что произошло.

Однако далеко уйти им не удалось. Неожиданно из-за узенькой лестницы наверх выскочили два араба в коротких нарядных кафтанах. С изумленными возгласами они окружили беглянок, схватили под руки и потащили в каюту аль-Вахида.

«Это конец! – в панике подумала Элизабет. – Теперь негодяй изобьет нас до полусмерти, за то что мы осмелились бежать!»

Минуту спустя упирающихся пленниц втащили в капитанскую каюту, и они предстали перед изумленным аль-Вахидом. К удивлению Элизабет, он находился здесь не один. Рядом с ним стоял дородный араб в богатом длиннополом кафтане, сверкающем драгоценными каменьями. В руках у него был посох с костяным набалдашником, на голове красовался высокий белоснежный тюрбан.

При появлении девушек лицо незнакомца вытянулось, а его густые брови вопросительно взлетели вверх. Обернувшись к аль-Вахиду, он протянул посох в сторону пленниц и что-то требовательно спросил. Странная метаморфоза произошла с лицом пирата. Вместо обычной язвительной усмешки на нем проступили растерянность и плохо скрытая досада. Он что-то быстро ответил высокому незнакомцу, однако тот, по-видимому, остался недоволен ответом корсара. Его темные глаза сверкнули гневом. Деревянный посох грозно врезался в дощатый пол, оставив на ковре заметную вмятину.

Смекнув, что незнакомец недоволен аль-Вахидом, Элизабет напрягла все свое внимание, пытаясь разобрать его слова. Он говорил по-арабски, но девушка уже достаточно хорошо понимала их смысл.

– Сын шакала, ты хотел скрыть от меня свою добычу! – раздраженно говорил высокий араб. – Как ты осмелился это сделать? Судно, на котором ты занимаешься разбоем, принадлежит мне, и ты обязан докладывать мне все о своей добыче.

– Выслушай же меня, почтенный Ибн-Шариф, – оправдывался пират, нервно пощипывая бороду. – Эти женщины не представляют никакой ценности. Они глупы, как ослицы, не умеют ни петь, ни танцевать. Они даже не знают, как нужно ублажать мужчину! К тому же одна из них замужем, и тебе не удастся выгодно продать ее на невольничьем рынке.

Незнакомец предостерегающе поднял руку.

– Это не тебе решать, дерзкий сын Абдуллы. Тебе известно, как трудно сейчас стало добывать белокожих рабынь. На алжирские рынки почти не поступает новых невольниц, и любая добыча представляет ценность. К тому же эти женщины – англичанки.

– Но взгляни на них получше, господин! Разве можно назвать этих ободранных нерях красавицами? – не унимался аль-Вахид.

В ответ высокий араб жестко рассмеялся.

– Да, благодаря твоим стараниям они выглядят просто безобразно! Смотри, корсар, если ты посмел их искалечить, я вычту их стоимость из твоей доли. Я немедленно забираю этих женщин, – проговорил он непререкаемым тоном. – И моли Аллаха, чтобы удалось придать им товарный вид.

Незнакомец отдал своим людям какой-то короткий приказ. Те тотчас подхватили девушек под руки и снова потащили, но теперь уже из каюты. Намеренно замешкавшись в дверях, Элизабет обернулась и с вызовом посмотрела в глаза аль-Вахиду.

«Ты больше ничего не сможешь мне сделать, – сказал этот сверкающий взгляд. – Ты смел только с беззащитными женщинами, и я презираю тебя как последнее ничтожество».

Бросив в сторону пирата дерзкую победную улыбку, девушка позволила стражнику увести себя из каюты. Их положение оставалось по-прежнему тяжелым, но на сердце у Элизабет стало намного легче. Что бы ни случилось с ними, хуже, чем было, не будет.

– Что ты льешь в воду, Калила?

– Это фиалковое масло, госпожа. У нас на Востоке считают, что оно излечивает от печали.

– Прекрасно. Теперь можешь идти, Калила, я хочу немного побыть одна.

Довольная, что может понимать язык служанки, Элизабет вступила в огромную медную ванну, вделанную прямо в пол. Это было настоящим блаженством – оказаться в чистой ароматной воде и смыть с себя несколько слоев морской соли. Впрочем, в этом ей настойчиво помогали невольницы работорговца. Вот уже целую неделю они мыли ее, скоблили какими-то деревянными скребками, растирали с головы до пяток душистыми мазями. И результат был налицо – ее кремовая кожа снова стала нежной и гладкой, как бархат, медные волосы заблестели, под глазами исчезли темные круги. Такое же чудесное преображение случилось и с Розалин. За ней так же тщательно ухаживали, прекрасно кормили и обращались, как с самой настоящей знатной госпожой, что поначалу немало смущало девушку.

Блаженно постанывая, Элизабет расслабленно вытянулась в ванне. Ей хотелось нежиться так бесконечно, но в комнату вошла Калила, чтобы вытереть ее и проводить в отведенное им с Розалин помещение. В руках служанки были чистые шаровары из мягкого голубого шелка и просторная кофточка с широкими рукавами.

В комнате подругу дожидалась Розалин. Сидя на подушках перед низеньким столиком, она нетерпеливо посматривала на большое медное блюдо и на две маленькие фарфоровые вазочки.

– Что у нас сегодня на завтрак? – весело спросила Элизабет, помахав подруге рукой.

– Мм… такое вкусное лакомство, что пальчики оближешь. Пирожки с голубиным мясом, яйцами и миндалем. А еще халва, финики и апельсиновый сок.

Удобно расположившись напротив подруги, Элизабет потирала руки от удовольствия. Не прошло и десяти минут, как содержимое блюда и вазочек было почти полностью уничтожено. Откинувшись на подушки и неспешно потягивая сок, Элизабет с интересом посмотрела на свою бывшую служанку.

– Ты выглядишь очень довольной, Розалин, – задумчиво произнесла она. – Похоже, жизнь в доме Ибн аль Шарифа пошла тебе на пользу.

Розалин бросила на подругу смущенный взгляд.

– Наверное, тебя это удивляет, Бет. Но ведь ты с детства привыкла к роскоши, к тому, что за тобой ухаживают, тебя лелеют. А я всегда была лишь простой служанкой. Стоит ли удивляться, что такая жизнь пришлась мне по вкусу?

– Да. Наверное, ты права. Однако не забывай, что впереди нас ждет еще одно трудное испытание. Ведь Ибн аль Шариф собирается продать нас в какой-нибудь гарем. Но я очень надеюсь, что этого удастся избежать. Нужно выбрать удобный момент и рассказать ему, что правитель Туниса – мой родственник.